Новость привела Элис в ярость. Кристофер не должен сидеть в тюрьме! И мысль об Оливере, разъезжающем на своем «мерседесе», словно на колеснице богов, и подкупающем или шантажирующем людей, только распалила ее гнев. А она-то всегда держала его за оплот порядочности! Одному лишь богу известно, что он перетирал с Джеффом в пять утра. Элис живо себе представляла, как Джек запугивает ее падчерицу, в то время как Иден Перри лежит бездыханной в доме Бондурантов. И она поверить не могла, что все они подставляют Кристофера и никто их не останавливает.

Могла бы и предвидеть нечто подобное. По крайней мере, та декабрьская стычка с Джеком точно должна была ее насторожить. Инцидент произошел на рождественских каникулах. Она вернулась домой из фитнес-центра и застала парня и Ханну рыскающими по кухне в поисках еды.

– Перестаньте! – заявила Элис, переключившись в режим классной мамочки. – Давайте я угощу вас ланчем.

Она отвезла их в греческую закусочную. Говорил в основном Джек, взахлеб расписывая свой проект по углубленному курсу психологии. Надо признать, то был довольно остроумный вариант Стэнфордского тюремного эксперимента, поставленный на уроке домоводства. Очевидно, за осевшими суфле проявлялись худшие стороны человеческой души. Когда появился официант, парень сделал заказ для себя и Ханны: ей спанакопиту, себе гирос.

– С каких это пор ты ешь фету? – изумилась Элис. – И шпинат?

Девушка лишь бросила на нее исполненный паники взгляд и едва заметно качнула головой. Когда подали заказ, она отправила кусок сырного пирога в рот и попыталась его пережевать – без особого успеха. «Что за чертовщина», – подумала Элис.

– Ты зачем ей это заказал? – тут же накинулась она на Джека. – Ну-ка, объясни!

– Да она никогда выбрать не может!

Элис на мгновение даже впала в ступор. Если бы мужчина заказал ей блюдо против ее предпочтений, она заставила бы его самого съесть эту гадость. Причем с пола.

– Женщины вообще в решительности значительно уступают мужчинам, – назидательно продолжал парень. – Для принятия решений им нужны мы. Это установленный факт.

Элис понимала, что лучше махнуть рукой на его разглагольствования. Ну зачем ей ругаться с парнем падчерицы. Разве только по той причине, что он представлял собой полнейшего мудилу.

– При этом ланч Ханны отправляется в помойку. Так себе победа для самца.

– Я всего лишь говорю, что существуют доказанные различия между полами.

– Согласна. И мужчины понятия не имеют, в чем эти различия заключаются.

– Хотите сказать, мужчины никогда не принимают за вас решения?

– Только когда я говорю им, какие это решения.

– И даже мистер Хольт не делает?

Вопрос был задан с хитрющей ухмылкой, и Элис немедленно охватило искушение воткнуть в парня маленькую пластиковую пику, которыми скреплялся его гирос. Ханна меж тем начала издавать звуки тревоги, едва различимые из-за остывающей пищи, так и не продвинувшейся дальше ее ротовой полости.

– Что ты хочешь этим сказать? – процедила женщина.

– Да просто он вкалывает чуть ли не двадцать часов в сутки и зарабатывает деньги, пребывает в постоянном стрессе, а вы сидите тут за ланчем после фитнес-клуба – не очень-то похоже на равноправное партнерство.

После такой потрясающей наглости Элис поймала себя на том, что искренне ожидает, что Джек обратит все в шутку. Однако он не обратил. Потому что и не думал шутить.

– Отношения – это переговоры, Джек. Не суди о них, если только сам не заключал сделок.

Если парень и уловил отсылку к собственным перипетиям с Лекси, то вида не подал. Вместо этого он как ни в чем не бывало впился в свое мясное блюдо. Насколько представлялось Элис, далее события развиваться могли по двум сценариям. Либо она вытрет засранцем липкий пол закусочной, либо просто позабудет о перепалке.

– Вот, возьми моего салата, – обратилась она к Ханне, остановив выбор на втором сценарии. – Порции тут все равно конские.

Почему же она закрыла глаза на хамство Джека? Да потому что знала, что побоище причинит боль Ханне. Потому что полагала, что зарвавшийся, кичливый псевдоинтеллектуальный стильный парень все же лучше, чем вообще никакой. Однако она допустила ошибку. Злоба, желание подчинить себе – ведь все это было на виду, прямо как пятнышко приправы, равнодушно пристроившееся в уголке его рта. Этот парень – источник неприятностей. А она предпочла забыть все это.

Так что ответственность теперь лежала на ней. Ей необходимо помочь Кристоферу, пока еще не поздно. Она должна перевести внимание общественности на истинного преступника. На Джека. И если Пэрриши намерены сделать Кристофера козлом отпущения, она натравит на них весь скотный двор.

И хотя поначалу гнев Элис был равномерно распределен по всему семейству, сейчас ее особенно бесила Селия. Явилась сюда с сияющим видом, хотя и знала гнусную правду. Да Элис всегда была для нее лишь развлечением – сумасбродной подругой, байки и богемные замашки которой обеспечивали быстренькую встряску, вроде дневного эспрессо или второго коктейля. Это ее небрежное замечание, будто Элис вовсе и не настоящая мать, должно было послужить достаточным предупреждением. В глазах Селии Элис вообще не являлась чем-то настоящим. Но вот сейчас она станет чем-то настоящим. Насколько только это возможно.

Прелесть твитов заключалась в том, что Селии было даже невдомек, кто их автор. Она и понятия не имела, что подруге известна подлинная история о случившемся между Джеком и Лекси. И пребывала в полной уверенности, будто Элис является преданным членом команды Пэрришей. И Элис всецело намеревалась поддерживать у нее данное заблуждение – вплоть до того самого момента, когда на ее сыночка наденут наручники.

Она закончила писать твиты около двух часов ночи, и ей пришлось приложить определенные усилия, чтобы тотчас их не выложить. В этом случае существовала опасность, что ее разоблачения попросту сгинут в ночи. Грамотнее было дождаться, когда их озарят яркие лучи утра. Когда округлятся глаза накофеиненных жителей Эмерсона, начинающих день с просмотра интернета. Когда царствованию Селии в этом прогнившем городке наконец-то наступит конец.

Через сорок минут после обнародования постов Элис спустилась вниз. Несмотря на бурные события, нужно было будить Ханну в школу. Перед комнатой падчерицы она остановилась открыть в телефоне приложение для фотоаппарата. К этому времени Пэрриши уже должны увидеть разоблачительные твиты, и Джек, вполне вероятно, вышлет новые указания. Элис открыла дверь. Ханна похрапывала, ее мобильник лежал на обычном месте. Женщина прокралась к нему и прикоснулась к кнопке возврата. Заблокированный экран вспыхнул. Ничего.

– Привет, – произнесла девушка через какую-то долю секунды после того, как Элис отняла руку от телефона.

Глаза у нее все еще были подернуты влагой и не сфокусированы после сна. Женщина быстро присела на край кровати, заслонив собой по-прежнему светящееся устройство.

– Как ты? – спросила она.

– А, так. В порядке, наверно.

Элис убрала с лица Ханны выбившуюся прядь волос.

– Мне жаль, что тебе приходится сносить все это.

– Да все наладится.

– Вот только одно у меня в голове не укладывается. Кристофер. Ты вообще могла предположить что-нибудь подобное? Лично мне он всегда казался таким мягким.

Ханна перевернулась на спину и уставилась в потолок.

– Не знаю.

– Но ты хоть можешь себе представить, что он совершает такое?

– Представить-то сложно. Но, похоже, все-таки совершил. Мы же оставили его там, и она оказалась мертва.

На мгновение Элис показалось, что падчерица добавит что-то еще, но та спохватилась и умолкла. «Держись нашей версии».

– Ханна, если захочешь о чем-то поговорить, я всегда рядом. Ты же это знаешь, да?

Девушка продолжала созерцать потолок.

– Я знаю, вы с отцом близки, и, разумеется, ты любишь Джека, но, быть может, у меня получится быть более объективной, нежели они.