– Первая за сегодняшний день, – объяснил он (было десять минут первого). – Послушай, Родди, – продолжил он доброжелательным тоном. – Вот все это дерьмо, которым я тебя вечно забрасываю… оскорбления, угрозы, помнишь?

– Ничего страшного, – сказал Хо. – Я же знаю, что все это не всерьез.

– Нет, сынок, это все всерьез. Каждое слово. Но все это покажется совершенными пустяками, если ты не начнешь говорить вразумительно. Capisce?[450]

Кибервоин испарился.

– Никто из списка не связан с авиабазой. Наверное, их привлекло в Апшот что-то другое. Но в Апшоте ловить нечего. Значит…

– Исход городского населения? – уточнил Лэм. – Так всегда бывает, когда города переполняются нежелательным элементом. – Помолчав, он добавил: – Только без обид.

– Такое всегда происходит постепенно, – сказал Хо. – А тут нет.

Сигаретный дым неподвижно повис в воздухе.

– В каком смысле, Родди? – спросила Кэтрин.

Наконец-то настал миг его триумфа, хотя при этом присутствовало куда меньше блондинок, чем хотелось бы.

– Они переехали в деревню буквально за несколько месяцев. Вот прямо все.

– Сколько человек? – спросил Лэм.

Хо вручил Кэтрин распечатку и сказал:

– Семнадцать. Семнадцать семей. И все прибыли в Апшот с марта по июнь девяносто первого года.

И с удовлетворением отметил, что, впервые на его памяти, Лэм задержался с ответом.

Взбираясь по склону, по которому его недавно свел Грифф Йейтс, Ривер остановился на полдороге, переводя дух. Барабанная дробь в голове поутихла, он начал понимать, что остался жив, хотя вполне мог рассеяться по округе кровавыми брызгами.

Мысль о следующей встрече с Гриффом придала ему сил.

На вершине холма его дожидался человек в красном колпаке. Ривер видел только темный силуэт, но очнувшийся мозг внезапно подсказал имя.

– Вы Томми Молт, – выпалил Ривер.

Томми Молт всегда околачивался у магазинчика, продавал пакетики с семенами из корзины, прикрепленной к велосипеду. Ему было около семидесяти. Лицо изборождено морщинами, сам выглядит так, будто обитает под живой изгородью, старый твидовый пиджак пропах деревней, брюки подвязаны у щиколоток. Наверное, самопальные велосипедные зажимы, подумал Ривер, хотя в голову закрались мысли и о менее гигиеничном предназначении. Говорил Молт хрипло, как-то побулькивая, будто местный акцент смешивался с гравием. Весьма странный спаситель, но все же спаситель.

– Спасибо.

Молт кивнул, повернулся и пошел дальше. Ривер двинулся следом, не понимая, в каком направлении идет. Стрелка его внутреннего компаса бешено крутилась.

– Да ничего бы с тобой не случилось, – сказал Молт, не оборачиваясь. – По зданиям не стреляют. Иначе и стены бы в щебенку раскрошили, и деревья бы в щепу разнесли. Видишь, вон там такие бугры?

– Не-а.

– Это курганы. Могильники бронзового века. Военные их не трогают, чтобы общественность не возмущалась.

– И Грифф наверняка об этом знает.

– Ну он же не хотел, чтобы тебя разорвало в клочья.

– Да-да, я ему это припомню, при первой же встрече.

– Он просто думал напугать тебя до усрачки. – Молт неожиданно остановился, и Ривер чуть в него не взрезался. – Ты вот не знаешь, а Грифф по Келли Троппер сохнет с тех самых пор, как она сняла со своего велика колесики-стабилизаторы. Так что ваша свиданка, да еще средь бела дня, ему как ножом по сердцу.

– О господи, – вздохнул Ривер. – Это ж только сегодня было…

Томми Молт выразительно закатил глаза.

– Ну, вчера, – сказал Ривер. – И он уже об этом знает? И вы об этом знаете?

– Ты слыхал такое выражение: «глобальная деревня»?

Ривер ошарашенно посмотрел на него.

– Так вот, Апшот – это деревенский вариант глобальной деревни. Всем про все известно.

– Этот гад меня чуть не убил.

– Наверное, решил, что проще сделать это чужими руками.

Молт пошел дальше. Ривер последовал за ним.

– Что-то мы долго идем, – сказал он чуть погодя.

– Да как обычно.

Тут Ривер сообразил, в чем дело.

– Мы не к дороге возвращаемся?

– Ну а что, зря старался, что ли? Да еще и страху натерпелся. Обидно же возвращаться несолоно хлебавши.

– Так куда мы идем?

– Туда, где самое интересное, – сказал Молт. – Кстати, это секрет.

Ривер кивнул, и они зашагали в темноту.

– Что ж, – наконец сказал Лэм. – Наверное, поэтому я тебя здесь и терплю. Ладно, востроглазый ты наш, возвращайся-ка ты на мачту, к своим погремушкам. Если все люди в списке – агенты глубокого внедрения, то и документы у них поддельные. Должно быть, сделаны на совесть, но где-нибудь наверняка остались щелочки. Вот ты глазенки сощурь посильнее и отыщи.

– Так ведь уже за полночь.

– Спасибо, – сказал Лэм. – У меня часы спешат. Кстати, как закончишь, собери информацию на Аркадия Пашкина. Пишется так, как слышится. – Он выдержал паузу. – Не понял, ты почему еще здесь?

– Отличная работа, – сказала Кэтрин. – Молодец, Родди.

Хо ушел.

– Тебе что, жалко его хоть раз похвалить? – спросила Стэндиш.

– Если он не выполняет своей работы, то просто просиживает штаны.

– Он все это обнаружил! – Кэтрин помахала распечаткой. – И кстати, «щелочки»?.. «глазенки сощурь»?..

Наступила тишина.

– Старость не радость, – наконец сказал Лэм. – Я ведь даже не нарочно, без всякой задней мысли… Только, смотри мне, ему не проговорись.

Кэтрин ушла в крошечную кухню, включила электрический чайник и вернулась в кабинет Лэма. Джексон Лэм, балансируя на задних ножках стула, задумчиво уставился в потолок. В уголке рта торчала неприкуренная сигарета. Кэтрин ждала.

– Ну и как тебе все это? – наконец спросил он.

Судя по всему, вопрос был не риторическим.

– Похоже, это не совпадение.

– Ну да, никакой грандиозной распродажи недвижимости в Апшоте не устраивали. А больше, как верно заметил Хо, там ловить нечего.

– Значит, вся агентурная сеть скопом переехала в котсуолдскую деревушку и… И что? Оккупировала ее?

– Ага, прямо как в эпизоде «Сумеречной зоны»[451].

– А зачем? Там же одни пенсионеры…

Лэм не ответил.

Чайник вскипел. Кэтрин ушла на кухню, заварила чай, принесла в кабинет две кружки и поставила одну на стол перед Лэмом. Он не отреагировал.

– Это ведь даже не спальный район. Ни с Лондоном, ни с другими крупными городами нет прямого железнодорожного сообщения. В деревне есть церковь, магазин и пара компаний «Товары почтой». Гончарня. Паб. Что из всего этого может быть объектом целевого назначения?

– Ко времени их переселения там еще существовала американская авиабаза.

– Если бы их переселение было с ней как-то связано, они давно бы оттуда уехали. Или выполнили бы свое задание и исчезли. Кто покупает недвижимость при проведении секретной операции? Больше половины приехавших взяли ипотеку – Хо отыскал их по ипотечным закладным.

– Ты говори, не стесняйся, – сказал Лэм. – Тишина меня пугает.

Не сводя глаз с потолка, он нащупал на столе зажигалку.

– Если закуришь, я открою окно, – сказала Кэтрин. – Здесь и так воняет.

Лэм ухватил сигарету двумя пальцами, поднял ее над головой и размял.

Слышно было, как он думает.

– Семнадцать, – наконец произнес он.

– Семнадцать семей. Ну, почти все с семьями. Как по-твоему, дети знают?

– А сколько детей?

Кэтрин сверилась с распечаткой:

– Двенадцать. Все взрослые, по двадцать с лишним лет, но в деревне осталось человек пять. Ривер говорит…

Лэм выпрямился, грохнув ножками стула об пол, и Кэтрин осеклась.

– В чем дело?

– А с чего мы решили, что им известно друг о друге?

– А… Потому что они живут бок о бок двадцать лет? – предположила она.

– Ну-ну. На званых ужинах только об этом и разговаривают, – сказал он и писклявым голоском продолжил: – Кстати, я не упоминала, что мы с Себастьяном шпионим на Кремль? Не хотите ли еще шабли? – Он снова зашарил по столу в поисках зажигалки. – Агенты глубокого внедрения действуют в одиночку. У них нет кураторов. Есть только кодовое слово. Выполнил приказ и залег на дно. Они годами не выходят на связь. Ни с кем.