— Думаешь, нам следует…

— Я бы, конечно, предпочел вернуться к начатому делу…

— Да, но…

— …но сначала придется разобраться с этим.

А потом можно будет и вернуться. Уж как получится.

Сторонний наблюдатель также заметил бы, что ни по одному из них нельзя сказать, что минуту назад они предавались пьянству или разврату: выдвигаясь на лестничную площадку, оба выглядели как вполне себе трезвые оперативники на задании. Мин снова шел первым, и Луиза пристально следила за его руками в ожидании условного сигнала, посланного в сгущавшееся за спиной безмолвие.

Приближающиеся шаги принадлежали человеку грузному, который, возможно, спустился на подвальный этаж по ошибке, а на самом деле пришел сюда из-за пошаливающего сердечка или на бандажирование желудка. Хоббс при любой погоде пробегал свои ежедневные семь миль, а мысль о плохой физической форме была сопоставима с медленным самоубийством. Это означало второе место в любом поединке лицом к лицу, чего с Хоббсом пока не случалось ни разу.

Он приготовился к мимолетной встрече с представителем широких масс, на службе у которых, строго говоря, состоял.

Однако это оказался не представитель масс. Вошедший даже не поинтересовался, кто, собственно, Хоббс такой. Словно заранее знал и заранее не придавал этому никакого значения.

— Вот мой совет, — сказал он, — все эти мобильники, чернички-ежевички и прочие прибамбасы в подвалах, как правило, работают хреново.

Хоббс принял защитную окраску госслужащего:

— Я могу вам как-то помочь?

— Что ж, посмотрим, — сказал толстяк и указал на дверь за спиной Хоббса. — Для начала отоприте-ка вот это.

— Вы, вероятно, заплутали, сэр, — сказал Хоббс. — Вам следует пройти в регистратуру, там вам помогут с вашим вопросом.

Толстяк склонил голову набок:

— Знаешь, кто я такой?

Вот же подфартило. Хоббс облизал зубы и приготовился подняться со стула:

— Не имею удовольствия, сэр.

Тот наклонился и проговорил Дэну прямо в ухо:

— Вот и славно.

И сделал движение рукой.

В темноте лестница казалась круче, чем обычно. Возможно, причиной тому были посиделки в пивной и трехминутные возня и дрожь в коленках, которые за посиделками последовали. Эта мысль, однако, транслировалась из иной области самосознания. И Луиза, только вернувшаяся из пивнушки, и Мин, с расстегнутой ширинкой, — обе эти шкурки оказались сброшенными в тот момент, когда в Слау-башне обнаружилось присутствие постороннего. Теперь они снова стали самими собой — теми, кем были до того, как вихрь событий закружил и выбросил их на порог этого сырого и заплесневелого здания на второстепенных задворках значимости.

Звук больше не повторялся. Возможно, там просто что-то упало, — например, сорвалась со стены фотография в рамке. Неподалеку пролегает линия метро, и когда там громыхает поезд, незафиксированные предметы порой становятся жертвой земного притяжения. Мин с Луизой, возможно, крадутся наверх, вооружившись пресс-папье и степлером, чтобы обезвредить именно такую жертву.

С другой стороны, возможно, человек наверху затаился, сообразив, что находится в здании не один.

Они обменялись безмолвными сигналами.

«Ты в порядке?»

«Разумеется…»

«Нас к этому готовили».

«Вперед…»

Происходившее за дверью завершилось звуком, с каким опускают на пол нечто грузное. Этому предшествовали звуки голосов, один из которых Ривер опознал. Поэтому он не удивился, когда дверь распахнулась и на пороге возник знакомый силуэт.

— Мать твою налево… — Джексон Лэм внедрился в кладовку с грацией паровоза и щелкнул выключателем. — Поднимайся и собирайся.

Потому что Ривер лежал на полу. Вдоль стен громоздились коробки, этикетки сообщали о содержимом: резиновые перчатки, наматрасники, пластмассовые стаканчики, одноразовые вилки-ложки, другое добро… Он утратил интерес и выключил свет. Было очевидно, что Хоббс запер его в кладовке.

— Давно здесь?

Ривер помотал головой. Минут десять? Двадцать? Три? После поворота ключа в замке время потекло иначе.

Он не сопротивлялся. Все силы ушли на то, чтобы добраться сюда. Словно в кошмарном сне — бешеная гонка по заполненным зомби улицам, пытаясь не отстать от несущейся впереди «скорой». Он был весь в крови. «Раны в голову всегда обильно кровоточат». Он изо всех сил вцепился в эту крупицу информации. Наличие обильного кровотечения еще не означало, что рана у Сид Бейкер серьезная. Возможно, просто царапнуло. Но тогда почему она выглядела как мертвец?

Он смотрел, как ее фиксируют на каталке и быстро увозят по коридору в сопровождении медперсонала, и ему даже в голову не пришло назваться подложным именем. Огнестрельное ранение означало, что полицию, разумеется, немедленно поставили в известность. Однако, что ни говори, следовало отдать Псам должное: их реакция была мгновенной. Хоббс появился прежде полиции и обеспечил задержание Ривера до официального разбора полетов.

Чутье подсказывало Риверу, что разбор полетов в ситуации, когда сотрудник получил огнестрельное ранение, скорее всего, предстоит долгий и малоприятный.

— Долго собираешься тут валяться? — осведомился Лэм. — Шевелись давай.

Возможно, это тоже будет долгим и малоприятным.

Ривер встал и вслед за шефом двинулся на свет.

На последней площадке никого не было. Пресс-папье лежало в руке Мина удобной тяжестью: округлое, увесистое, наливное, чем-то сродни… Он отогнал эту мысль прочь и ступил в кабинет Джексона Лэма.

Шторка на окне опущена. В щелки снаружи пробивались тонкие лучики — отсветы ночного лондонского неба, неоновым облаком зависшего над городом.

Постепенно темные силуэты начали обретать сущность: вешалка, канцелярский шкаф, стеллаж… Предметы. Никого.

Тем временем Луиза проверила кухонный закуток. Там тоже все оказалось чисто, если только незваный гость не уместился в холодильнике.

— У Кэтрин?

И здесь та же история: письменный стол, стеллажи, шкафы. Однако тут в потолке был световой люк, сквозь который на отсутствие Кэтрин проливалось призрачное серебристое свечение. Клавиатуру перед уходом она положила поверх монитора, а папки аккуратно выровняла параллельно краю столешницы. Эту комнату тоже населяли тени, но какие-то полые.

— Я включаю свет.

— Давай.

По глазам резануло, а выпитое снова напомнило о себе.

— Тут никого нет.

— Кажется, никого.

«Кажется, никого».

При свете оба выглядели бледно и вымученно.

Они вернулись в соседний кабинет, где теперь увидели что-то прислоненное к стене. Пробковая доска, куда Лэм пришпиливал купоны на скидки.

— Может, это…

Может, она просто сорвалась со стены?

Движение за спиной дало о себе знать за миг до того, как Мин получил удар.

Всего лишь миг, но его хватило, чтобы увернуться; удар смазал по уху, заставил покачнуться, однако с ног не сбил. Нападающий был одет в черное, при балаклаве и пистолетике, которым не воспользовался. Он выскочил из сумрака кабинета Кэтрин, где до этого, очевидно, прятался в шкафу. Второй удар пришелся в грудь Луизе. Она охнула от резкой боли.

Мин бросился противнику под ноги и вместе с ним кубарем покатился вниз по лестнице.

Хоббс спал на пластмассовом стуле, во всяком случае выглядел спящим. Из уголка рта свисала блестящая слюнка. Ривер задержался на секунду, вытащил из карманов Хоббса свое конторское удостоверение и ключи от машины, а затем проследовал за Лэмом.

Наверху двое полицейских расспрашивали о чем-то дежурную медсестру, которая сверялась с планшетом. Лэм и Ривер прошли мимо не моргнув глазом, в то время как медсестра помотала головой и направила стражей порядка к стойке регистратуры.

На улице было темно, снова начинало накрапывать. Машины, которую Ривер бросил прямо поперек стоянки для «скорых», уже не было. «Может, и Сид уже нет?» — подумал он, вспомнив, как спешно ее увезли на каталке в окружении встревоженных врачей и сестер. Возможно, они не располагали той информацией, которой обладал он. Во всяком случае, никто из них точно не сказал: «Пустяки, простое ранение в голову, они только кажутся серьезнее, чем на самом деле».