– Что-что? – не поняла она.

– Тур, пирамида из камней, вроде той, которую ты строишь.

– Там, откуда я родом, мы называем это просто кучей камней, – сказала Эбигейл.

– Хорошо, это красивая куча камней.

Эбигейл возвела пирамиду до самого верха. Если положить еще один камень, она обязательно рухнет. Эбигейл через джинсы потрогала белый камень и уже собралась вытащить его и положить сверху, но передумала. Ей нравилось ощущать в кармане его тяжесть.

– Найди для верхушки красивый камень, – попросила она Брюса, чувствуя себя отчасти виноватой из-за того, что слегка нагрубила ему по поводу «тура».

– Ладно, – сказал он и, обойдя каменистый пляж, нашел камень в зеленую крапинку, почти идеально круглый. Эбигейл осторожно положила его на вершину своей пирамиды и, довольная, отступила назад.

– Когда ты хочешь завести детей? – внезапно спросил Брюс. Эбигейл повернулась к нему, не в силах скрыть удивление на лице.

– Только не в данный момент, – сказала она, – если ты на что-то намекаешь.

– Нет… – Он рассмеялся. – Извини. Наверное, я просто подумал о детях, потому что мы здесь играем на пляже…

Они уже обсуждали детей, но лишь расплывчато. Каждый говорил, что готов к тому, что однажды у них будет полноценная семья.

– Давай обсудим это после нашего медового месяца, хорошо? – сказала Эбигейл и широко улыбнулась, чтобы это не прозвучало слишком резко.

– Конечно, – согласился Брюс.

Солнце поднялось на небе, и оба они вытянулись на поверхности скалы, защищающей их от океанского бриза. Эбигейл сняла кофту и положила ее себе под голову в качестве подушки. Солнце приятно грело кожу рук, и она слегка подтянула вверх рубашку, обнажив живот. Брюс протянул к ней руку, и она взяла ее. Их пальцы переплелись. «Вот он, этот самый момент, – сказала она себе. – Момент, когда я должна рассказать ему о том, что происходит. Просто признаться ему во всем и тем самым облегчить душу…» Увы, Эбигейл не смогла заставить себя это сделать. Как если б она стояла на краю трамплина и не нашла в себе сил прыгнуть.

Солнце скрылось за рваным облаком, и ее коже мгновенно сделалось зябко, но затем, как только облако быстро ушло, она вновь согрелась. Ее стало клонить в сон. Под веками плавали разноцветные точки, и она гналась за ними, двигая глазными яблоками, но точки продолжали ускользать, исчезая за краем поля зрения. Затем ей приснился сон, будто она идет по балкону второго этажа, висящему в главном корпусе. Холл был заполнен людьми, сотнями людей. Все они молчали, просто глядя на нее. И хотя они смотрели прямо на нее, ей не давал покоя вопрос, видят ли они ее и если видят, то пойдут ли за ней? Разговаривали двое мужчин. Их голоса доносились откуда-то из толпы, а затем она вновь оказалась на пляже, озябшая, потому что очередное облако, на этот раз немалых размеров, закрыло собой солнце. Все еще сонная, Эбигейл села.

Брюса рядом с ней больше не было. Он стоял, уперев руки в бока, в нескольких шагах от нее и разговаривал с кем-то, кого Эбигейл не могла видеть, потому что его заслонял Брюс. Тем не менее она знала: это наверняка Эрик Ньюман, Скотти, как его там, и он последовал за ними сюда. Она замерла, не шевелясь, и до нее донесся обрывок разговора – голос Брюса, восторженно восклицавшего о чем-то. Вновь выглянуло солнце, и она прикрыла глаза рукой. Брюс наклонился, чтобы поднять камень, и она увидела, что это действительно Эрик Ньюман, в белом рыбацком свитере. Он смотрел прямо на нее сквозь темные стекла солнцезащитных очков в проволочной оправе. Брюс, должно быть, заметил, куда устремлен его взгляд, потому что обернулся и сказал:

– Ты проснулась.

– Почти, – ответила Эбигейл. Может, ей снова лечь на камни, и Эрик просто уйдет? Увы, уже слишком поздно. Она встала. Ее тело затекло… как долго она была в отключке? Натянула флисовую кофту и направилась к мужчинам. Брюс улыбался, так что это явно не выяснение отношений – по крайней мере, пока.

– Эбигейл, это Скотт. Скотт, это Эбигейл.

Линзы солнцезащитных очков Эрика были полупрозрачными, и она ощутила на себе его пристальный взгляд.

– Мы встречались, не так ли? – сказала она Эрику, не протягивая руки. – В первый вечер, когда я была здесь. В главном корпусе. Вы сказали, что я кажусь вам знакомой.

– О да, – сказал он. – Верно.

– Мне казалось, вы сказали, что вас зовут Эрик Ньюман, или я путаю? – Эбигейл сказала это не подумав, но он немного замешкался с ответом, и она испытала краткий момент триумфа: ура, ей удалось вывести его из равновесия.

– Вообще-то, я Эрик Скотт Ньюман. Мне нравится, когда меня называют Скотт.

– Угу, – хмыкнула Эбигейл.

– Брюс говорит, что у вас медовый месяц, – сказал Скотти. В его голосе слышалась хрипотца, как будто во рту у него пересохло. – Поздравляю.

– Спасибо, – сказала Эбигейл. – Вы женаты?

Краем глаза она заметила, что Брюс повернул голову в ее сторону, вероятно уловив что-то в тоне ее голоса. Может, она зашла слишком далеко в троллинге своего преследователя, но это было приятно. Ее слова придавали ей сил, и, несмотря на присутствие двух высоких мужчин, она чувствовала себя выше ростом.

– Был, – сказал Эрик. – Но потом как-то не срослось.

– О, извините… Так вы здесь один или с компанией?

– Нет, я один. Слышал много хорошего об этом месте. Хотел выбраться на природу. Здесь красиво, не правда ли?

– Это совершенно иная жизнь, – снова вступил в разговор Брюс. – Не только здесь. – Он указал рукой на открывавшийся вид. – В самом Куодди. Оторваться от компьютера, от телефона, от всего…

– Да, я уже это оценил. Хотя мне немного грустно быть здесь одному, если честно. – Скотти бросил взгляд в сторону Эбигейл.

– Да, приятель, – сказал Брюс. – Я тебя понимаю. Если захочешь составить нам компанию на ужине… сегодня вечером или когда-нибудь…

– Нет, ну что вы. – Эрик поднял руки, и Эбигейл снова заметила все его массивные кольца. Он носил их все в Калифорнии? – У вас, ребята, медовый месяц. Я бы не осмелился.

– Что ж, если передумаешь…

– Да, – сказала Эбигейл. – Если передумаете, присоединяйтесь к нам.

– Это вряд ли, но спасибо. И я должен оставить вас обоих здесь наедине. Я просто проходил мимо на самом деле и теперь начинаю подумывать о бранче.

Услышав слово «бранч», Эбигейл машинально проверила время на своем фитнес-браслете. Было уже десять тридцать – как долго длился сон? – и она поняла, что ей нужно поторопиться, если она не хочет опоздать на встречу с Джилл в бассейне.

– Ладно, не буду вам мешать, – сказал Эрик. Он развернулся и зашагал к крутой тропе, что вела наверх обратно к обрыву.

– Ты задавала ему слишком много личных вопросов, – заметил Брюс, когда Эрик оказался за пределами слышимости.

– Он меня пугает, этот парень. Он подошел ко мне в первую ночь, когда мы были здесь, когда ты заказывал в баре напитки. Сказал, что наверняка откуда-то меня знает, и спросил, была ли я когда-нибудь на виноградниках Пайети-Хиллс.

– Значит, он видел тебя там, на твоем девичнике.

– Да, но я его не помню… Согласись, это довольно жутко?

– По-моему, нисколько не жутко, но мы можем его избегать. Он определенно не был заинтересован в ужине с нами.

– И на том спасибо, – сказала Эбигейл, после чего напомнила Брюсу, что этим утром договорилась поплавать с Джилл, и они зашагали обратно к курорту. По дороге больше не говорили об Эрике Ньюмане, но Эбигейл остро осознавала: она только что впервые активно солгала Брюсу, чем заложила основу для дальнейшей лжи.

Она добралась до бассейна в гроте только в одиннадцать тридцать пять. Там никого не было, и Эбигейл была рада, что не заставила Джилл ждать.

Скользнув в теплую воду бассейна, она оттолкнулась от бортика и поплыла. После того как несколько раз проплыла туда-сюда, таинственным образом появился сотрудник, тот самый мужчина, который был здесь накануне, и она спросила его, не приходила ли сюда до нее женщина. Он сказал ей, что нет, и Эбигейл заказала «Грейхаунд».