– Вы не против, если мы присоединимся к вам? – Это была та самая пара, с которой они познакомились накануне вечером, кажется, Алек и Джилл, подумала Эбигейл. Они с Брюсом кивнули и сказали: «Вовсе нет», и пара устроилась напротив них. На Алеке были модные потертые джинсы и черная футболка, обтягивающая талию, с кожаной окантовкой на вырезе под горлом. Как и накануне вечером, их разговор мгновенно разделился по половому признаку: Алек и Брюс начали обмениваться впечатлениями о том, что они ели на ужин – «эта говядина вагю, это просто нечто, скажу я тебе!», – а Эбигейл спросила у Джилл, как прошел ее день.

– Мы собирались покататься на лодке по пруду, но сама понимаешь, какая сегодня погода… – Джилл, одетая в белое коктейльное платье чуть выше колен, вздрогнула и добавила: – Честно говоря, я не знала, что здесь будет так холодно, а ты?

– Ты уже была в бассейне?

– Боже, да, там классно, но…

– Но что?

Джилл прикусила нижнюю губу, и Эбигейл заметила, что под искусным макияжем она выглядит усталой и бледной. Джилл наклонилась к ней, и Эбигейл уловила в ее дыхании запах алкоголя.

– Дело в том… – прошептала она. – Тут на острове, совершенно случайно, оказался один парень, с которым у меня некоторое время назад была любовь, и я уже дважды сталкивалась с ним в бассейне.

Ошеломленная столь странным совпадением, Эбигейл на миг задумалась.

– Алек знает, что он здесь? – спросила она.

– Боже мой, нет! Алек даже не знает о существовании этого парня. Совсем. А если он о нем узнает, боюсь, это окончательно испортит наш медовый месяц. Так что пусть он лучше испортит только мой, но я попытаюсь сохранить это при себе.

Эбигейл едва не рассказала Джилл о своей очень похожей ситуации, но вместо этого спросила:

– Ты уверена, что он здесь случайно? Не думаешь, что он…

Джилл стиснула зубы. Сухожилия на ее шее тотчас полезли наружу, и Эбигейл внезапно представила себе, как она будет выглядеть лет через пятьдесят – тонкая как щепка, по-прежнему блондинка и очень нервная.

– Я думала об этом, но нет. По-моему, это просто случайность. Надеюсь… Дело в том, что два года назад мы с ним были помолвлены, и тогда все закончилось очень плохо. Я не рассказала Алеку ничего из этого. Не хотела, чтобы он психанул… он ревнивый тип, а этот парень…

– Он черный? – спросила Эбигейл почти машинально.

Джилл сделала большие глаза и повертела головой.

– Почему ты спросила? Он наблюдает за нами?

– Нет, нет, – сказала Эбигейл. – Возможно, я встретила его сегодня утром, в бассейне. Он с Бермуд?

– Да, это он. Каждое утро ходит в бассейн.

– Он показался мне очень милым, – призналась Эбигейл.

– Он был милым. Он вообще милый. Раньше я постоянно бывала на Бермудах, потому что танцевала в ансамбле на круизном лайнере, который ходил туда и обратно из Нью-Йорка в Гамильтон. Скажу честно, это не так прикольно, как ты могла бы подумать, и он спас меня от всего этого. По крайней мере, мне так казалось…

– И что случилось?

– Короче, мы обручились, но потом я нашла работу в Ванкувере на три месяца, а он не мог отпроситься с работы, поэтому мы были вдали друг от друга. И, как ты понимаешь, все кончилось плохо.

– Почему ты не скажешь Алеку, что он здесь? В конце концов, это не твоя вина, и вряд ли он думал, что у тебя – до того, как он появился, – никогда не было парней.

Джилл шумно вдохнула через нос и сделала большой глоток белого вина, осушив бокал.

– Пойдем со мной к бару, – сказала она, вставая.

Все еще держа в руке нетронутый «Бейлис», Эбигейл встала. Двое мужчин тотчас умолкли и вопросительно посмотрели на них.

– Мы идем к бару, – сказала Эбигейл. – Вам что-нибудь принести?

Алек и Брюс, каждый с пивом в руке, отказались. Джилл взяла Эбигейл под руку, и они прошли к бару, остановившись примерно в трех футах от очереди ожидающих напитки мужчин.

– Извини, – сказала Джилл, – я испугалась, что Алек может услышать все, что я говорю. Я слишком громко говорю, когда выпью… Я правда говорю слишком громко?

– Нет, ты шепчешь. Я тебя едва слышу.

– Хорошо. Дело вот в чем. Когда мы только познакомились, я сказала Алеку, что я девственница. Знаю, знаю, это смешно, но он был девственником – по крайней мере, так он сказал, и было ясно как божий день, что ему хотелось, чтобы я тоже была девственницей. Мне было неприятно лгать, но я солгала, а потом у нас все стало серьезно, и я не могла от этого отвертеться. И еще кое-что… Боже, я не могу поверить, что рассказываю тебе все это, но у меня словно камень с души свалился. Он очень неуверен в себе… ну, в области секса. В нашу первую брачную ночь все прошло наперекосяк. Совершенно очевидно, что он… э-э-э… переживает не только по поводу своих неудач, но, как мне кажется, и по поводу своего размера.

– Он у него маленький? – спросила Эбигейл.

– Скажем так, небольшой, но мне-то что? Я не парюсь. Однако если он узнает, что, во‐первых, я солгала, что никогда раньше не была с парнем, и, во‐вторых, что этот парень сейчас здесь, и что это большой, красивый черный парень…

– Я поняла. Он этого не переживет.

– Верно, не переживет.

– Дамы? – привлек их внимание бармен.

Джилл заказала еще один бокал вина. А Эбигейл подумала, как же невероятно странно, что они обе оказались в столь похожих ситуациях. Она была уже готова сказать, что, по крайней мере, бывший парень Джилл, который объявился здесь на острове, не пытается ее шантажировать, не принуждает к сексу. Но вовремя передумала. Во-первых, она действительно не хотела грузить своими проблемами свою новую подругу, которая явно переживала не лучшие времена, а во‐вторых, не знала, хочет ли она, чтобы кто-то еще на этом острове знал о том, что с ней происходит.

– Не хочу всем этим тебя грузить, – сказала Джилл, возвращаясь от бара к Эбигейл. – Ведь у тебя тоже медовый месяц, и…

– Нет, я рада, что ты мне рассказала. Послушай, это просто досадное совпадение. Вряд ли из этого что-то выйдет, так что просто наслаждайся остатком своего пребывания здесь.

– Есть еще одна вещь, – сказала Джилл и, снова взяв Эбигейл за руку, отвела ее чуть дальше от бара. – Я вообще не наслаждаюсь этой поездкой. Я ненавижу этот остров. Он жуткий. У меня такое чувство, будто за каждым моим шагом следят человек пять-шесть персонала. Они повсюду. Скажу честно: если из-за двери выскользнет еще один человек и спросит, чего мне хочется, боюсь, я закричу.

Эбигейл рассмеялась.

– Я понимаю, о чем ты.

– Ну правда же? То есть кухня здесь хорошая, напитки хорошие, и наш домик красивый, но серьезно, я не раздумывая отдала бы все это прямо сейчас за какой-нибудь пошлый курорт в Канкуне, с другими веселыми парами, плохой едой и «Пина-коладой» в пластиковом стаканчике. Мне позарез нужна капелька долбаного солнца. Посмотри на мою кожу – я превращаюсь в призрака. – Джилл подняла руку, давая Эбигейл на нее взглянуть, и та вновь невольно рассмеялась, слегка устыдившись того, что ранее осуждала Джилл за ее ринопластику и худое тело. – И вообще, здесь просто мало людей и вообще нет других женщин. Слава богу, что есть ты. И мне нравится бассейн; но, когда там одна я или я и мой бывший парень, мне делается страшно.

Эбигейл кивнула.

– Да, бассейн немного пугает, особенно когда ты там совсем одна.

– Вот-вот.

– Знаешь что? Давай пойдем туда вместе завтра утром перед обедом. Потусуемся в бассейне-гроте, закажем «Пина-коладу» и попросим, чтобы ее принесли в пластиковых стаканчиках…

– Боже, ты уже сейчас подняла мне настроение! Мы правда можем это сделать?

– Конечно. Ты и я. И, наверное, стоит пригласить мужей пойти с нами, если они захотят.

– Мой не захочет. Может, он и пойдет, если я уговорю его это сделать, но он заявил, что не любит плавать. Недавно он сильно похудел – если быть точным, потерял около ста пятидесяти фунтов[814], – поэтому у него есть лишняя кожа, и мне кажется, он ее стесняется.