– Как связаны? – У меня в голове была путаница. – Если мы полагаем, что эти смерти как-то связаны друг с другом, тогда все подозрения ложатся на ее мужа.

– Да, точно, – поддержал мою мысль Дабао. – Разве это не мог сделать ее муж?

Я оперся на секционный стол и, вспомнив место преступления, сказал:

– Если подумать, он вполне мог так поступить.

– Может, поделишься своей версией? – обратился ко мне учитель.

– Во-первых, Кун Вэй очень любил своего отца – ведь он избил свою милую жену за то, что она не уследила за ним, когда старик попал в больницу. Если он узнал, что жена закормила отца до смерти, то можно представить, насколько он был зол. Во-вторых, если вспомнить обстановку на месте происшествия, сначала кто-то разбил телефон и сломал вентилятор, а потом уже задушил девушку. И между этими событиями прошло совсем немного времени – ведь лопасть лежала прямо под головой погибшей, никуда не упала и не завалилась. Мы уже выяснили, что это Малышка Цай швырнула телефон так высоко, что он ударился о вентилятор. Пары частенько ломают вещи во время ссор. Если она дралась с посторонним человеком, то зачем ей было бросать телефон так высоко? В общем, обстановка на месте преступления напоминает супружескую ссору. Цай телефоном сбила лопасть с вентилятора, затем ее схватили, повалили на кровать и задушили. Есть веские причины подозревать ее мужа.

– А что насчет коитуса и повреждений влагалища? – спросил Дабао.

– Это распространенное явление, – ответил я. – Травма влагалища имеет прижизненные реакции, большое количество семенной жидкости осталось внутри – это явные признаки того, что девушку изнасиловали, когда она еще была жива, а затем задушили. Это очевидно по количеству спермы: ее было бы меньше, поскольку часть вытекла бы и мы обнаружили бы ее следы в других местах. Повреждения и порванная одежда, думаю, не нуждаются в объяснении. Кун Вэй подолгу работает в другом городе, он изголодался, к тому же разозлился, так что мы не можем исключать изнасилование.

– А Кун Вэй знает о смерти своего отца? – спросил Дабао.

– Должен знать. Сам подумай: сейчас нет праздников, в огороде тоже делать нечего – самое подходящее время для подработки, зачем бы ему возвращаться? – ответил я. – Вероятнее всего, Малышка Цай, когда поняла, что старик умер, сразу же сама сообщила мужу. По времени все сходится.

– Я попрошу проверить детализацию звонков, чтобы убедиться в этом. – И начальник Лю вышел, чтобы поручить следователям проверить, кому в последнее время звонили Цай и Кун Вэй.

– Резонно, – согласился наставник. – В этом есть логика. Нам нужно как можно быстрее найти Кун Вэя для проведения теста ДНК. В любом случае он точно имеет прямое отношение к делу. Но у меня все же есть сомнения.

– Какие сомнения? – хором спросили мы с Дабао.

– Пока не сформулировал, – ответил учитель. – Дождитесь результатов теста ДНК, а я пока приведу мысли в порядок.

Мы с Дабао направились в лабораторию города Цинсян. В ней работала сестрица[664] Чжэн. Она была одной из первых, кто начал проводить ДНК-исследования в нашем провинциальном центре, – настоящий профессионал своего дела.

Сестрица увидела нас на входе.

– Какое совпадение! Как раз пришли результаты исследований Кун Вэя, Кун Цзиньго и Малышки Цай. Следователи собрали образцы ДНК Кун Вэя в его доме.

– Его уже полгода там не было, можно ли полагаться на эти образцы? – спросил я.

– Я тоже об этом подумала, – ответила Чжэн, – поэтому проверила его по Y-хромосоме[665]. Отцовство Кун Цзиньго установлено.

Я закивал. Меня восхитила вдумчивость этой женщины.

– Сестрица Чжэн, вот мазок из влагалища Малышки Цай. Мы подозреваем Кун Вэя. Девушка не вставала после изнасилования, и внутри нее обнаружили семенную жидкость, вероятнее всего принадлежавшую мужу.

– Поняла. Через шесть часов все будет готово.

– Учитель сказал, чтобы мы без результатов не возвращались. – Я улыбнулся. – Если все сойдется, можно считать, что дело раскрыто. А еще я хотел кое-что у вас спросить…

– Что? – поинтересовалась Чжэн.

– Сначала давайте разберемся с этим делом, – настоял я. – Нам очень важны результаты исследования. Я подожду, пока вы выберете клетки для анализа и синтезируете их, тогда у вас появится немного времени и мы поговорим.

Сестрица Чжэн рассмеялась.

– Хорошо, тогда жди.

Она вернулась в современную лабораторию, защищенную системой контроля доступа.

Увидев, что работа в лаборатории закипела, мы с Дабао развалились на стульях в коридоре. И после настолько утомительного дня не заметили, как уснули. Я проспал около трех часов, прежде чем Чжэн разбудила меня.

– А?.. Сестрица Чжэн, процесс синтеза начался? – Я вытер слюни, проступившие в уголках рта. Сестрица улыбнулась.

– Уже давно. У меня рука не поднималась тебя разбудить. О чем ты хотел поговорить?

Я посмотрел на Дабао, который все еще крепко спал.

– У него сегодня чуть не случился тепловой удар, пусть спит… Может, поговорим в кабинете?

Зайдя в кабинет, я не стал тянуть и сразу же перешел к делу:

– Недавно я наткнулся на серию преступлений. Все жертвы были изнасилованы, вагинальные мазки дали слабоположительную реакцию на наличие спермы, но генотип преступника выявить не смогли. Так часто бывает?

– Ты говоришь о «юньтайских убийствах»…

– Вы знаете об этих делах? – удивился я.

– Знаю. Меня тогда тоже приглашали на собрание, – ответила Чжэн. – Когда произошел первый случай, технологии ДНК были еще плохо развиты, и всё списали на это. Но потом произошло еще два убийства, одно из них пару лет назад в Лунду. Генотип тоже не получилось определить, но теперь технология ДНК уже находится на очень высоком уровне, поэтому дело явно не в машине.

– А в чем тогда?

– Кислая фосфатаза в сперме может расщеплять динатрийфенилфосфат, образуя нафтол, который вступает в реакцию с аминоантипирином и окисляется феррицианидом калия с образованием производных красного хинона. Так проходит первичное исследование следов спермы, – сказала Чжэн. – Предварительный тест был слабоположительным, что указывает на наличие спермы во влагалище жертвы. Как правило, в таком случае мы в состоянии провести тест на определение генома.

– Тогда почему этот тест не провели? Это что, не человеческая сперма?

Я пожалел, что спросил это. Сестрице Чжэн было почти сорок, но она внезапно покраснела.

– Нет, – ответила она. – Животных мы тоже умеем определять.

– Тогда какие еще могли быть причины?

– Еще тогда кто-то спросил меня, мог ли убийца использовать презерватив.

– В презервативе не будет даже слабоположительного результата, – перебил я.

– Возможно, он надевал его не сразу, а через какое-то время, – предположила Чжэн. – Если это так, во влагалище оставались следы предэякулята, а не спермы. Ты ведь знаешь, в таком случае мы не можем выудить ДНК.

– Верно. Или семяизвержение произошло не внутрь жертвы.

– Но оба варианта были исключены, – сказала сестрица. – Во-первых, в мазке мы не обнаружили смазки, которая обычно содержится на внешней стороне презервативов, значит, он их не использовал. Во-вторых, ни на месте преступления, ни на трупе мы не обнаружили следов спермы, но если эякуляция произошла, то куда делась жидкость? Этого я знать не могу, я не врач. Кто-то предположил, что он мог быть болен аспермией.

– Вряд ли, – прервал я ее рассуждения, – без эякуляции невозможно получить удовольствие. Ему было бы незачем насиловать. Кстати, а он не мог перевязать себе чем-то семенной канал? Тогда сперма не могла бы выйти наружу, но при этом предстательная железа все равно производила бы секрет, образец которого и дал слабоположительный результат теста на наличие семенной жидкости. Однако выделить ДНК из него оказалось невозможно, так как не было сперматозоидов.