«Это должно сработать», - решил он. «Сегодня мы будем спать в машине. К утру я разработаю следующие шаги».

Кристина посмотрела на окружающие дюны. Они казались пустынными и бесплодными, но успокаивали. Ни людей, ни машин, за которыми можно наблюдать и беспокоиться. Только песок, чаща, ветер и широкое открытое пространство. Это было самое безопасное чувство, которое она испытывала за долгое время.

«Ты бывал здесь раньше?» — спросила она.

«Раз или два. Летом здесь многолюдно. Но в это время года может пройти неделя, прежде чем кто-нибудь забредет сюда».

Налетел порыв ветра, и Кристин почувствовала озноб. Она полезла в машину, выудила свитер крупной вязки и надела его. Слейтон начал рыться в двух сумках с провизией, которые Кристина купила ранее в маленькой деревенской бакалейной лавке.

«Голоден?» спросил он.

«Я полагаю. Как далеко отсюда океан?»

Голова Слейтона все еще лежала на заднем сиденье машины. «О, может быть, с милю».

«Почему бы нам не поужинать там. Прогуляться было бы неплохо после такого долгого сидения».

Слейтон высунул голову из машины и посмотрел на нее, затем перевел взгляд на сплошное серое небо, угрожающе нависшее над головой. Он пожал плечами. «Хорошо. Если хочешь. Он взял сумку с продуктами, затем подошел к водительскому сиденью и схватил свою куртку и «Беретту».

Кристина напряглась при виде оружия. Она наблюдала, как он начал заворачивать пистолет в куртку, без сомнения, чтобы защитить от дождя или песка. Она вспомнила, как впервые увидела его — направленным на нее в гостиничном номере Пензанса, человеком, который теперь был мертв.

Хотя Дэвид, казалось, не наблюдал за ней, он внезапно прекратил то, что делал. Он, очевидно, мгновение изучал пистолет, затем сказал: «Ах, нет необходимости таскать эту штуку с собой». Он положил его обратно под водительское сиденье и запер дверь, затем открыл багажник и вытащил стопку из трех толстых одеял, реквизированных в Хамфри Холле. «Но это может нам понадобиться». Слейтон закрыл багажник и неторопливо направился к береговой линии. Когда она не последовала за ним, он обернулся.

Она стояла и смотрела на него с неизменно теплой улыбкой на лице.

«Что?»

«Ничего», - сказала она, улыбка все еще была на месте.

Они шли по извилистой тропинке между дюнами. Мягкий песок замедлял продвижение, но никто из них не спешил.

«Итак, какие у тебя планы после окончания ординатуры?»

Вопрос застал ее врасплох. Раньше она много думала над этим. «Я бы хотела быть семейным врачом, возможно, в маленьком городке. Многие мои одноклассники настроены на специализацию — хирургию, радиологию, анестезиологию. Они скажут, что там лучше платят или часы работы более приемлемые. Когда они закончат школу, они пойдут работать в какую-нибудь большую больницу, на конвейерное производство, где они даже не узнают своих пациентов. Это не значит быть врачом. Не в моей книге. И не в «Апперсе».

«Кто?»

Кристин рассмеялась: «Доктор Аптон Н. Дауни, мой постоянный советник и герой. Он техасец типа А. Постоянная замедленная съемка. Он будет носиться по коридорам в своих змеиных куртках от Тони Лама и без остановки растягивать слова перед полудюжиной молодых ординаторов. Подмигивает детям, медсестрам, не упускает ни одной мысли. Аппер — действительно умный человек, который доказал мне, что хорошая медицина — это отчасти наука, отчасти искусство. Наука для хорошего медицинского работника — немного разбираться во всех специальностях. А искусство заключается в том, чтобы лучше узнать своих пациентов и их семьи, заставить их доверять вам.»

«У тебя бы это хорошо получилось. Доверчивая часть».

Кристина улыбнулась.

«Так какая была твоя любимая ротация? Разве они не так их называют?»

«Да. АКУШЕР-ГИНЕКОЛОГ. Я принимала роды несколько месяцев назад. Это была самая невероятная вещь, которую я когда-либо делала. Вы когда-нибудь видели рождение ребенка?»

Он колебался с вопросом, который не требовал размышлений. «Однажды», - сказал он.

В тысячный раз Кристина задавалась вопросом, что творится у него в голове. Они молча продвигались вперед, и она надеялась, что он объяснит, что хоть раз приоткроет завесу и покажет часть себя. Когда ничего не последовало, она решила не давить.

«Это напоминает мне пляж у нас дома», - сказала она. «Я часто ходила туда, когда была девочкой. Дюны кажутся бесконечными. Затем, как раз в тот момент, когда ты думаешь, что никогда не доберешься до воды, она появляется из ниоткуда.»

«Это было во Флориде?»

«Да. Где я вырос».

Он кивнул: «Хорошо иметь место, которое ты можешь назвать домом. Когда-нибудь ты, вероятно, поведешь свою дочь на тот же пляж».

Она засмеялась: «Я никогда об этом не думала, но, полагаю, ты прав. До тех пор, пока кто-нибудь сначала не объединит это с кондоминиумами».

Они достигли вершины холма, и внезапно перед ними открылся Атлантический океан. Воды были темными, почти черного цвета, с белыми полосами пены. Волны набегали на пляж, производя нескончаемую серию глухих ударов, усталые путешественники с грохотом опускались на землю, чтобы объявить о своем прибытии, а затем взбивались и карабкались на последние несколько футов к берегу. Они стояли в тишине, загипнотизированные вечным зрелищем природы.

«Каждый пляж звучит немного по-другому», - сказала Кристина.

«Да», - согласился он. «Множество переменных. Песчаные отмели, крутизна склона у берега. Тогда дно может быть любым сочетанием песка, камней, кораллов или рыхлой гальки.»

«Это единственная вещь, которую я никогда не пытался вывести научным путем».

«Но вы же ученый, доктор Палмер».

«Возможно, но некоторые вещи лучше оставить в тайне».

Он бросил их вещи на песок и направился к линии воды. Кристина последовала его примеру.

«Это было частью обучения, которое я проходил много лет назад, на воде. Вода может быть океаном, озером, болотом или канавой, полной нечистот. Что бы это ни было, вы должны были знать линию, где вода встречается с землей, как свои пять пальцев. Безлунная ночь или нулевая видимость на воде не были оправданием. Используй компас и смотри, при необходимости нащупывай дорогу. Его голос стал отстраненным, когда он продолжил: «Вода была твоим путем внутрь, твоим способом подобраться поближе, убежищем, которым ты владел. Но рано или поздно придет время выбираться. И тебе лучше быть в нужном месте. Не слишком далеко от вашего партнера или слишком близко к будке охранника, где… «его голос затих. «Извините, здесь вы пытаетесь показать искреннюю признательность природе, а я читаю вам краткий курс по скрытным методам десантирования. Вы правы. Некоторые вещи лучше оставить в тайне».

Она ничего не ответила.

«Думаю, за эти годы я узнал много необычных вещей».

Кристина вспомнила: «Когда я нашла тебя в океане, у тебя к штанинам брюк были привязаны шнурки от ботинок. Это был один из них?»

«Да. Это трюк для выживания в холодной воде, основанный на той же концепции, что и гидрокостюм. Если вы не можете защитить себя от холодной воды, по крайней мере, нанесите на кожу тонкий теплый слой. Это выигрывает немного времени. Я не помню, где я подцепил это. Вероятно, на пляже в три часа ночи, когда какой-нибудь здоровяк позади меня кричал, что однажды это спасет мне жизнь». Он остановился и перевел взгляд на море. «Возможно, так и было».

«Тогда я рада, что ты это усвоил». Кристина наблюдала за реакцией, но, как всегда, ее не было. Он просто стоял, уставившись на холодный океан.

Они сели вместе лицом к воде. Никто не произнес ни слова, пока пронзительно холодный океан вздымался и опускался, встречая берег. Случайный крик чайки подчеркивал ритмичный хаос прибоя. Быстро приближался вечер, и затянутое тучами небо ускорило потерю света. Кристина посмотрела направо, на береговую линию. Она была прямой и невыразительной, насколько она могла видеть. В другом направлении пляж плавно изгибался к морю, затем поворачивал обратно, исчезая из виду на расстоянии четырех-пяти миль. Там, в этой точке, она едва могла различить пару слабых желтых огоньков. Единственным другим признаком цивилизации была старая рыбацкая лодка, перевернутая на пляже позади них. Она была припаркована выше линии прилива, вероятно, на время сезона. Изоляция казалась почти полной.