– Если смогу – да.
Дингли протягивает ей серебряный доллар.
– Нужно выбрать домашнюю команду. Бросите монету? Лейтенант Уорик выберет сторону.
Бетти высоко бросает доллар. Уорик называет «орёл». Бетти ловит монету на лету, хлопает ею по мясистой руке и заглядывает. Посмотрев на Уорика, говорит:
– Извините, босс.
– Домашняя команда! – ликует Дингли. – Получаем последний удар! Дааа!
Уорик поздравляет, но с кислым видом, так что это звучит не очень искренне.
Бетти несёт одежду для переодевания в кладовку с инвентарём, держа сумочку. Между стойкой с битами и газонокосилкой она замечает дверь с наклеенной своей фотографией (вырезка из её интервью для журнала People перед туром).
Она заглядывает внутрь.
– Ничего особенного, – говорит лейтенант Уорик, – но лучшее, что мы смогли устроить в последний момент.
– Там есть туалет, – добавляет Дингли. – Если вам... знаете... нужно...
– Всё нормально, – отвечает Бетти, избавляя его от дальнейших попыток. Всё, чего она хочет – чтобы они отстали. Ей нужно кое-что сделать, и это важно.
Уорик говорит:
– У нас есть микрофон. Беспроводной. Когда придёт время, вы пройдёте прямо к горке питчера. Мы с начальником Дингли вас проводим, я передам вам микрофон. Или вашему аккомпаниатору.
Он бросает взгляд на Рэда, который расслабленно сидит на скамейке слева от двери, опершись спиной о стену из шлакоблоков, и выглядит так же уютно, как старая Тилли. На коленях у него саксофонный кейс.
Бетти отвечает:
– Микрофон не нужен, он заглушит звук Рэдового рожка. У меня хватает легких, поверьте. И провожать меня не надо. Я доверяю молодому Джерому, он доведёт меня туда, где я должна выступать.
Она поворачивается и сжимает плечо Джерома.
– Если он может написать книгу, он может проводить меня до ложи питчера, или как вы ее там называете.
Дингли говорит:
– Как вам угодно, мадам. Всё будет хорошо.
Он обращается к мистеру Эстевесу, стоящему неподалёку с аккуратно сложенными руками:
– Можете припарковаться рядом с этим Субару и ждать. После выступления отвезите мисс... мисс Сестру... обратно в отель.
Эстевес кивает.
Бетти говорит:
– Я, может, немного задержусь, ребята. Немного посмотрю игру. Я дам вам знать.
Прежде чем кто-то успевает что-то ответить, она заходит в свою временную гримерку и закрывает дверь.
– Позаботься о ней, – говорит Уорик Джерому и уходит, не дожидаясь ответа. А ответ был бы, конечно: «Позабочусь и о ней, и о Рэде».
Джером смотрит на старика, который в ответ смотрит на него с тревогой и нахмуренными бровями.
– Рэд? Всё в порядке? Не болеете?
Ред, кажется, собирается что-то сказать, но потом начинает крепить блестящий ремешок к инструменту. Когда он поднимает взгляд на Джерома, на лице снова спокойствие.
– Лучше не бывает. Я люблю выступать, даже если это всего одна песня.
3
18:45.
Револьвер теперь в правой руке Холли. Она осторожно подходит к дверям сбоку, но когда подбирается ближе, замечает, что там нет глазка. Есть только клавиатура, а маленький красный огонёк над цифрами говорит ей, что двери заперты. Изнутри слышны два голоса – ребёнка и мужчины. Это кажется ей странным. Очень странным.
Ребёнок говорит:
– Я снял все плакаты, всех твоих любимых игроков, как тебе такое?
Мужчина отвечает:
– Ты бы не посмел этого делать, если бы я мог до тебя добраться.
Ребёнок:
– Иди на хрен!
Мужчина:
– Не разговаривай с папой так.
Ребёнок:
– Что ты с ней сделал?
Мужчина:
– Неважно. Она ушла. Это всё, что тебе нужно знать.
Холли понимает, что с другой стороны дверей не двое людей. Странность в том, что Дональд Гибсон говорит двумя голосами, а у него там Кейт и Корри... если только они не мертвы.
Мужской голос кричит:
– Кто ты такой?
Он смеётся, почти поёт слова, прерываясь стонами усилий:
– Ктооо... кто... ты?
Долгая пауза, затем голос ребёнка говорит:
– Мы будем ждать, папа. Либо она придёт, либо нет.
Смех, хриплый и высокий.
– Сколько смогу взять, столько и возьму, почему бы и нет?
Холли поднимает пистолет, целится в замок, но снова опускает руку. Стреляют по замкам в кино, но сработает ли это в реальности? Может, это лишь привлечёт его внимание, и тогда он застрелит двух своих заложников, как уже убил... сколько? Пять? Шесть? Семь? В стрессовом состоянии Холли перестала считать.
«Мы будем ждать, папа. Либо она придёт, либо нет».
Гибсон говорит о реальном человеке или это фантом? Холли не знает.
Единственное, в чём она уверена, – отец, «папа», – выдуманный. Гибсон похож на Нормана Бейтса из «Психо», только говорит голосом отца, а не матери. Всё сходится, потому что Гибсон – псих. Может, он думает, что мать придёт. Или девушка из школы. Или Дева Мария спустится с небес на колеснице, чтобы благословить его и сказать, что он не сумасшедший, а делает абсолютно правильное дело.
Всё, что Холли знает точно – если кто-то придёт, кто-то настоящий, Гибсону придётся открыть дверь. Тогда она сможет выстрелить в него.
Холли скользит влево, держа 38-й на уровне плеча. Она знает, что лучше подождать, но если услышит выстрелы из заброшенного катка, она, кажется, сойдет с ума.
Ребёнок:
– Я ненавижу тебя, папа.
Мужчина:
– Ты даже не можешь справиться со своим алкоголизмом. Мистер Бесполезный – это ты. Мистер Анонимный Алкоголик.
Затем – крик:
– КТО ТЫ ТАКОЙ?
4
18:46.
Бетти наконец одна и может снять «маску» для выступления. Она вешает одежду для выхода на исполнение песни и кладёт сумочку на единственную полку в комнате. Она тяжело и дрожащим вздохом выдыхает, ощущая пульс в боковой части шеи – он слишком быстрый и неровный. В сумке у неё есть таблетки. Она кладёт одну под язык, затем вторую. Вкус горький, но каким-то образом утешительный. Она проводит рукой по лицу, затем садится на корточки, упираясь коленями. Складывает руки на закрытой крышке унитаза и начинает молитву, как в детстве, шёпотом повторяя заклинательные слова: «Иисус, могущественный Иисус».
Она делает паузу, собираясь с мыслями.
– Нет способа спасти жизнь той девочки без твоей помощи, могущественный Иисус, совсем нет. Но она хорошая девочка, я уже почти люблю её, как ребёнка, которого отдала, когда мне было семнадцать, и я собираюсь попытаться. Я даже не знаю, позвонит ли тот мистер Гибсон, как обещал, потому что он сумасшедший, как бешеная собака. Думаю, он может захотеть убить нас обеих. Надеюсь, если я выстрелю в него из револьвера Рэда, ты простишь меня. Если только не будет другого способа спасти её. Пожалуйста, помоги мне спеть там, на поле, как будто всё в порядке, ладно? Я верю, что ты можешь сделать всё это – если я сделаю свою часть – но сейчас мне нужно попросить у тебя чудо, могущественный Иисус. Нет никакого способа выбраться отсюда незамеченной, там будут все эти люди, ждущие меня, потому что это проклятие того, кем я стала. Я не знаю, что с этим делать, поэтому и нужно чудо. Я…
Льюис Уорик постучал в дверь с её фотографией.
– Мэм? – сказал он. – Сестра? Время пришло.
Она прошептала:
– Молюсь во имя Твоё, могущественный Иисус, – затем встала, заново завязала звёздный шарф и вышла.
– Спасибо ещё раз, что согласились на это, – сказал Льюис.
Она рассеянно кивнула:
– Моя сумочка будет в безопасности там? Вижу, что замка на двери нет. Там мой телефон и кое-какие вещи Рэда.
Уорик позвал мистера Эстевеса, который стоял у Тандерберда, и попросил его остаться у двери гримёрки Сестры и не пускать никого внутрь. Мистер Эстевес с удовольствием согласился.
