– Это босс площадки, – говорит Сестра Бесси своей тощей спутнице. – Не помню ваше имя, сэр.

Он чуть не ответил «Триг».

– Дональд Гибсон, мисс Брэди. – И тощей женщине: – Программный директор.

«А что, если она сейчас проснётся? Проснётся и начнёт кричать?»

– Мы просто собираемся посмотреть костюмы и проверить, не нужно ли их расширить, – говорит Сестра Бесси. – С тех пор как начались репетиции, я набрала пару фунтов.

– Скорее десять, – говорит тощая женщина. – Как только начинаешь петь, превращаешься в свинью из-за еды.

Её снежно-белое афро напоминает одуванчик.

– Это Альберта Уинг, мой костюмер и помощница по переодеванию, – добавляет Сестра. – И не надо говорить, что у неё язык развязан.

– Я говорю то, что думаю, – отвечает Альберта Уинг.

Триг вежливо улыбается, думая: «Вперёд, вперёд, ЧЁРТ ВОЗЬМИ, ВПЕРЁД!» Машина из отеля начинает отъезжать, но Сестра Бесси кричит:

– Подождите! Подождите!

Водитель закрыл окна, чтобы включить кондиционер, но у Сестры такие лёгкие, что он слышит её. Загорелись стоп-сигналы, потом фары заднего хода. Окно водителя опускается.

Сестра достаёт из сумочки толстый кошелёк и вытаскивает купюру.

– За ваши труды, – говорит она.

– О, мадам, вам не нужно этого делать. Это входит в услуги отеля, – пытается возразить водитель.

– Настаиваю, – говорит она, протягивая купюру.

– Вот это по-настоящему жарко, – говорит Альберта Уинг Тригу.

– Она уже просыпается? Слышит нас?

– Действительно жарко.

– Такая погода – просто дрянь. Других слов нет. Что скажете, мистер Гибсон?

– Да, именно так.

Она кивает.

– Да, именно так. Ты сильно потеешь.

Чёрный Линкольн уезжает. Сестра Бесси возвращается.

– Ты так любезно подождал нас у двери, – говорит она. – Думаю, я проведу здесь большую часть дня.

Это был стук изнутри фургона? Или это его воображение? У Трига всплывает сумасшедшая, но яркая память о «Сердце-обличителе», где звук доносился из-под половиц. Как часы, завернутые в хлопок, писал По, – и почему он помнит это со старших классов школы? И почему вспомнил именно сейчас?

«Потому что все мои планы могут рухнуть из-за одного крика из этого фургона. Как миллиардный ракетный корабль SpaceX, взорвавшийся на старте».

– Может, даже вздремну, – говорит Сестра. – Великолепная гримёрка. Большой длинный диван. За свою жизнь я ночевала и в настоящих дырах.

– Господи, да, – добавляет Альберта Уинг. – Помнишь «Уайлд Билл» в Мемфисе?

– Вот это место! – смеётся Сестра. – Я пела, а один парень в первом ряду пролил всю свою выпивку себе на колени. Даже не поднялся!

Это был стук. Он уверен.

– Пойдёмте, дамы, прочь от палящего солнца.

Он ведёт их в кухню и видит на линолеуме одну из туфель Корри Андерсон. Он пинает её в тень у двери.

– Вы же знаете, что надо ехать на лифте на третий этаж, мисс Брэди, верно?

– О, я знаю своё дело, – отвечает она. – Два закона шоу-бизнеса: знай, как ориентироваться в зале, где поёшь, и никогда не теряй из виду свою сумочку. Пошли, Альби, через этот маленький кофейный бар.

– Мне нужно съездить по одному делу в другой конец города, – говорит Триг. – Пока меня нет, не дайте никому украсть столовые приборы.

Сестра Бесси смеётся. Альберта Уинг – нет. Даже в своём рассеянном состоянии Триг думает, что она женщина, которая смеётся редко, и что с того? Главное, что они уходят. С глаз долой.

На улице он слышит приглушённые крики из задней части фургона. Он открывает одну из дверей и видит, как проблемная женщина катается с боку на бок, пытаясь освободиться, и да – ее вырвало. Рвота на щеке и в волосах.

Он забирается в фургон, закрывает двери, достаёт из наволочки пистолет Таурус 22-го калибра. Прикладывает дуло к её груди.

– Я могу заставить тебя замолчать прямо сейчас. Никто не услышит выстрел. Ты этого хочешь?

Она мгновенно замолкает, глаза широко раскрыты и полны слёз.

– Чего ты хочешь? – бормочет.

– Ты можешь выжить, – говорит он, хотя это ложь. – Но ты должна быть спокойна.

Он прячет пистолет в карман пиджака и отрывает полоску скотча с рулона.

Она понимает, что он собирается сделать, и отворачивает голову в сторону.

– Нет! Пожалуйста! У меня заложен нос от рвоты! Если ты закроешь мне рот, я задохнусь!

Он достаёт запасной шприц (в его столе есть и другие, полностью заряженные). В одной руке шприц, в другой – скотч.

– Что выберешь? Если, конечно, хочешь продолжать жить.

Что если Сестра Бесси выйдет, пока он возится с этой проблемной женщиной? Если Сестра Бесси захочет чего-то ещё? Звёзды всегда чего-то хотят. Бутылку воды, свежие фрукты, шоколад, какого-то чёртова массажиста...

Корри кивает в сторону скотча.

– Но сделай в нём дырочку.

Не понимая, зачем он вообще дал ей выбор (но чувствуя странное облегчение от этого), Триг прокалывает скотч кончиком шприца и приклеивает его ей на рот. Только тогда он понимает, что забыл кое-что.

– Послушай меня. Ты слушаешь?

«Столько всего надо помнить! Это никогда не сработает. Это безумие. Я – сумасшедший. Папа бы рассмеялся. Рассмеялся бы и дал пощёчину. «Ушла» – сказал папа. На катке «Холман», во время одного из восемнадцатиминутных перерывов».

– Когда он это сказал, я понял, – говорит он Корри. – Это было в его голосе.

Она только смотрит на него, глаза широко раскрыты и полны слёз. Она не понимает, о чём он говорит. Он тоже не понимает.

Так он говорит себе.

– Забудь об этом. Мне нужен пароль от твоего телефона. Я буду называть цифры от нуля до девяти. Каждый раз, когда я угадаю правильно – кивай головой. Понимаешь меня?

Она кивает.

– Дашь неправильный код – будешь наказана. Ты это понимаешь?

Конечно, понимает.

– Не стоило делать это здесь, болван, – говорит папа. – Надо было подождать. Что если чёрная певица выйдет и попросит тебя принести ей бутерброд или бутылку пива?

Уже слишком поздно. Он берёт ручку, называет цифры и одну за другой записывает четырёхзначный код.

12:20.

Холли наконец чувствует, что можно заскочить к себе в квартиру. Корри сейчас в Минго, потом собирается немного пройтись за покупками, а Кейт в своей люксовой комнате на Zoom – сначала интервью для CNN, а потом записанный спарринг для шоу «Пятерка» на Fox News.

В целом, она не фанатка кантри, но наткнулась на песню Алана Джексона, которая её так тронула, что она загрузила её на телефон и планшет. Песня называется «Little Bitty» и, как уверена Холли, говорят в программе Анонимных Алкоголиков Джона Акерли, она может понять её смысл. Её квартира – это своего рода отражение песни: крохотная стиральная машина, крохотная сушилка, крохотная плита, на которой она варит томатный суп, крохотный стол, за которым она ест суп и тост с сыром. Она принесла грязное бельё в мешке из отеля, но её обязательства перед Кейт не дают ей расслабиться – она не хочет долго отсутствовать, чтобы постирать и высушить вещи. С начальницей ничего не должно случиться, пока Кейт в своей гостиничной комнате, но что если ей вздумается выйти? Возможно, чтобы встретиться с теми, кто выступает за право на жизнь и собрался напротив? Это было бы так похоже на неё. Представляя такой сценарий, Холли терзается мыслями о Дэвиде Ганне, Джоне Бриттоне и Джордже Тиллере – всех застрелили за то, что они предоставляли услуги, за право на которые Кейт боролась на протяжении всей своей карьеры.

Она ожидала, что, оказавшись в собственной квартире – маленькой квартире маленькой частной детективши – почувствует спокойствие, которого ей так не хватало с тех пор, как она глупо согласилась быть телохранителем Кейт Маккей. Но этого не произошло. Что-то гложет её, и она должна понять, что именно, но не может. Она думает, что это связано с её визитом в Минго вчера, но всякий раз, когда она пытается понять, что именно, в голове всплывает только радость от того, как она увидела Барбару на сцене – поющую и выполняющую крутые движения. Казалось, что Барбара делает для Холли то, что сама Холли слишком застенчива и неуверенна, чтобы сделать для себя.