– Не сомневаюсь, что сигнализация сработала, – раздражённо говорит Кейт. – Сейчас у меня в ушах лопнут барабанные перепонки.

– Что делать? – спрашивает Корри Холли.

– Ничего, – говорит Кейт ещё до того, как Холли успевает ответить. – Кто-то, наверное, покурил травку в ванной, и…

– Мы уйдём, – перебивает Холли. Она жалеет, что её револьвер – 38-й Билла Ходжеса – всё ещё в багажнике её машины, запертый в специальном кейсе.

– Я едва ли думаю, что…

– Извини, Кейт, но именно за это ты мне и платишь. Идём со мной по коридору. Ждите у двери лестничной клетки, пока я не скажу, что можно идти. На каждом этаже то же самое – ждите моего «чисто». Понимаете?

Кейт решает воспринимать это как забаву, а не раздражение. Она не боится, но Корри боится. «Потому что именно она получила тот самый отбеливающий душ», – думает Холли. Пока что с Кейт ничего не произошло. Холли подходит к двери гостиной Кейт и выглядывает в коридор. В это время на этаже мало гостей, и только четверо-пятеро направляются к лестнице. Ещё двое стоят у дверей, с таким же раздражённым выражением лица, какое Холли увидела на лице Кейт, когда сигнализация начала орать. Очередная ложная тревога, конечно, думают они. Со мной ничего не случится, всегда с кем-то другим. Я исключение. Эти двери закрываются, даже когда Холли зовёт Кейт и Корри выйти.

Они идут по коридору, теперь пустому, друг за другом. Холли заглядывает в лестничную клетку, держась низко. Там никого нет; немногие гости, которые послушались сигнала, уже почти на спуске. Она кричит:

– Чисто!

Кейт и Корри спускаются за ней, останавливаясь на лестнице, пока Холли осматривает площадку и коридор третьего этажа, где горничная в коричневом платье идёт, толкая тележку, и, кажется, совсем не обращает внимания на сигнализацию.

Так они и добрались до вестибюля. Там сотрудники отеля и мужчина в костюме – вероятно, менеджер – выводили гостей из здания.

– Извините, мисс Маккей, – сказал он им вслед. – Наверное, ложная тревога.

– Женщины с ложными тревогами знакомы не понаслышке, – ответила Кейт. Мужчина в костюме рассмеялся, словно это была самая смешная шутка в его жизни.

Снаружи две-три дюжины гостей толпились под навесом у входа в отель, где Холли впервые увидела Корри, ждущую её. Кейт посмотрела на часы.

– Я надеялась, что к этому времени уже буду на следующем звонке, – сказала она. – Сначала ты опоздала, Холли, теперь вот это. Очевидно, ложная тревога.

– Думаю... – начала Холли, но Кейт уже приняла решение.

– К чёрту всё, я возвращаюсь.

Холли была расстроена. Следует ли ей пойти вместе? Попробовать удержать Кейт? Ей казалось, что попытка удержать её может стоить ей работы. Но решение принимать не пришлось: сигнализация прекратилась, и мужчина в костюме вышел.

– Всем можно возвращаться в номера. Приносим извинения за неудобства.

– Вам есть за что извиняться, – сказала Кейт.

– Похоже, какой-то шутник… – начал менеджер, но Кейт уже быстро прошла мимо.

– Где сработала сигнализация? – спросила Холли. – На каком этаже?

– Не уверен, – ответил менеджер.

Холли задумалась, правда ли это, но сейчас не время выяснять. Её клиентка уже подходила к лифтам – типичная «перфекционистка», старающаяся первой попасть в свободный лифт. Корри шла рядом, но оглянулась на Холли, которая догнала их и вошла в лифт как раз перед тем, как двери начали закрываться.

– Ложная тревога, как я и говорила, – заявила Кейт.

– Похоже на то, – ответила Холли, хоть и не была до конца уверена. Что-то в этом было неправильным.

– Я ценю твою преданность делу, Холли, – сказала Кейт, – но, возможно, ты слишком рвёшься показать свои способности.

Она наблюдала, как цифровой индикатор этажей поднялся, давая Корри возможность бросить Холли быстрый укоризненный взгляд, который говорил: извини, извини.

Холли не ответила, но когда двери лифта открылись, она вышла первой. Сделала четыре шага по коридору к номеру Кейт, затем расправила руки.

– Стой, стой.

– Ради всего святого, что такое? – Кейт уже не просто раздражена, а почти злится.

Холли почти не обращает внимания. Её внутренние датчики, которые уже мигали жёлтым, теперь загораются ярко-красным.

– Останьтесь на месте.

– Мне не нужно, чтобы ты… – Кейт толкает Холли в сторону, но останавливается. – Кто из вас оставил дверь открытой?

– Никто, – отвечает Корри.

Дверь в номер Кейт, поменьше, открывается внутрь. Холли видит часть ковра в гостиной и уголок окна, у которого Кейт сидела, освещённая солнцем с блокнотом в руках. Она также замечает щепки на ковре в коридоре.

– Дверь не открыта, её взломали. Наверное, пнули.

Первым её порывом было загнать их обратно в лифт, спуститься в лобби и поручить менеджеру вызвать охрану отеля. Но менеджер, скорее всего, и есть вся охрана в дневную смену, да и Холли не доверяет Кейт – та наверняка побежит в комнату вперёд. – Останьтесь здесь, обе. Пожалуйста.

– Я хочу… – начинает Кейт.

– Дай ей работать, Кейт. Ты ведь ради этого её наняла, – говорит Корри.

Холли идёт к двери плавными скользящими шагами, прижимаясь спиной к стене и дверям других номеров. Она снова думает о револьвере, запертом в багажнике, и обещает себе никогда больше не оставлять его там – разве не поэтому она взяла с собой большую, пусть и некрасивую сумку? Подойдя ближе, она замечает, что на двери что-то написано. И хотя это выглядит так, будто написано кровью, она чуть-чуть успокаивается. Если оставили послание, значит, посланник уже ушёл. Наверное...

Рука хватает её за руку. Холли вздрагивает и издаёт тихий писк. Это Кейт, которая, очевидно, не очень любит выполнять указания. Она заглядывает через плечо Холли.

– Что, чёрт возьми, это значит? – спрашивает она. На двери нечётко написано: «Исх. 21 22 23». – Это кровь?

Холли не отвечает. Отдёргивает руку Кейт и подходит к открытому проему двери. Кейт остаётся на месте. Холли заглядывает внутрь, оглядывая разбитую дверную коробку. То, что она видит, совсем не приятно – далеко не так, – но только убеждает её, что тот, кто это сделал, уже ушёл.

Аккуратные маленькие чемоданы Кейт Маккей залиты кровью и лежат среди изуродованных трупов птиц и мелких животных. «Дорожное мясо, – думает Холли. – Фу».

На ковре лежит белый пластиковый пакет, в котором были мёртвые животные.

– Нам нужно вернуться к стойке регистрации, – говорит Холли, но Кейт бросается мимо неё и, не веря своим глазам, смотрит на кровь и внутренности, вываленные на её ранее безупречный багаж. Она издаёт крик, от которого гости, оставшиеся в своих номерах, открывают двери и выглядывают наружу. Несколько человек, которые уже вышли из-за ложной тревоги, останавливаются. Холли слышала такие крики раньше – по крайней мере один раз они исходили из её собственного горла. Это не был страх. Скорее ужас, но больше – ярость. Кейт больше не исключение.

Иззи и Том рассматривают биотуалет, где бойскаут нашёл тело. С ними стоит лейтенант детектив полиции штата по имени Ральф Ганцингер. Туалет ограждён лентой с надписью «НЕ ПЕРЕСЕКАТЬ», но дверь приоткрыта. Скамейка, писсуар и пластиковые стены покрыты чёрной пудрой для обнаружения отпечатков пальцев. Судебная полиция уже была здесь и ушла.

– Они нашли много отпечатков, – говорит Ганцингер, – но, скорее всего, они бесполезны. Большинство – в одном месте. Мужчины, пользующиеся писсуаром, обычно опираются пальцами на стену во время дела. Иззи думает, что сказала бы Холли по этому поводу: «Фу». Даже при открытой двери туалета разносится запах человеческих отходов.

– Камеры наблюдения? – спрашивает Том.

– Шесть, – Ганцингер показывает большим пальцем в сторону леса. – Пять направлены на тропинки. Шестая – на той вышке, смотрит на туалеты. Но она сломана с прошлого года. Парковый служащий сказал, что её регулярно портят. Что происходит, так это то, что люди, не желающие быть замеченными, иногда используют эти туалеты для, скажем так, сомнительных целей. В этот раз камера была слишком сломана, чтобы её починить, и денег на замену нет.