Она решает разобраться с загадкой двойной записи позже. Поскольку она всё ещё склонна винить себя в чем-то, она предполагает, что могла записать неправильную дату. В любом случае, кажется, её судьба – быть в «Аудитории Минго» в субботу 31 мая, и, несмотря на восхищение «страстью» Кейт Маккей, в целом она предпочла бы быть с Барбарой.

– Драгоценности, – говорит Холли, вставая. – Надо найти драгоценности.

Формы для Global Insurance могут подождать.

У Иззи есть представление о том, как должен выглядеть главный кредитный специалист банка «Фёрст Лейк Сити» – может, она видела его на какой-то брошюре, присланной по почте, или в телешоу. Немного пухлый, но ухоженный, в хорошем костюме, с одеколоном (но не слишком много), приятная улыбка, и готов спросить: «Сколько вам надо?» Кэри Толливер – не такой человек.

Она и Том находят его дремлющим в кресле на четвёртом этаже с раскрытым на груди детективным романом под названием «Токсичная добыча». Вместо аккуратного костюма-тройки на нём изношенный больничный халат поверх мятой пижамы с мордочками Hello Kitty. Его впалые щеки покрыты седой щетиной. Волосы у него наполовину длинные, наполовину лысые. Проплешины покрыты слоями жёлтого экзематозного налёта. Кожа лица, не покрытая редкой бородой, настолько бледная, что кажется почти зелёной. Тело скелетное, кроме большого живота, который выглядит, как гриб, готовый к размножению, думает Иззи. С одной стороны от него – инвалидная коляска, с другой – стойка с капельницей. Приближаясь, Иззи понимает, что Толливер дурно пахнет. Собственно, это мягко сказано. Он воняет.

Они разошлись по сторонам, не говоря ни слова: Том стоит у коляски, а Иззи у стойки с капельницей, из которой капает прозрачная жидкость по трубке в руку Толливера.

– Проснись, Кэри, – говорит Том. – Проснись, спящая красавица.

 Толливер открывает глаза, красные и слезящиеся. Он смотрит на Тома Атту, затем на Иззи и снова на Тома.

– Полиция, – говорит он. – Я рассказал окружному прокурору всё, что знаю. Написал ему письмо. Ублюдок просто положил его в долгий ящик. Жаль, что Даффри убили. Так не должно было быть. Мне больше нечего сказать.

– Ну, может, немного найдётся, – говорит Том. – Покажи ему письмо, Иззи.

Она достаёт телефон и пытается протянуть ему. Толливер качает головой.

– Не могу взять. Слабый слишком. Почему вы не дадите мне умереть с миром?

– Если вы можете держать книгу, вы можете взять и это, – говорит Иззи. – Прочтите.

Толливер берёт телефон и подносит его к носу. Читает письмо от Билла Уилсона, потом отдаёт обратно.

– Ну и что? Ты считаешь, что я виноват? Ладно. Хотя я и пытался всё исправить, ладно. Пусть придёт и убьёт меня. Это будет мне услуга.

Иззи и в голову не приходило, что «Билл Уилсон» может считать Толливера единственным виновным... хотя она уверена, что Холли уже подумала об этом. Она говорит:

– Нам нужна ваша помощь. «Билл Уилсон» почти наверняка – псевдоним. Можете сказать, кто мог написать это? Кто был достаточно близок с Аланом Даффри, чтобы угрожать таким образом?

Том говорит:

– Письмо может быть ерундой, но если нет – вы можете спасти чьи-то жизни.

– Я не педофил, – говорит Толливер, и Иззи понимает, что он допился до беспамятства. – Я говорил это другим копам. И этому прокурору, ублюдку. Тот мусор, что нашли на моём компьютере, я сохранил только для доказательств. Потом удалил, а когда заболел – вернул обратно. Дубликаты почти всего, что отправлял Даффри. – Когда он говорит «Даффри», он поднимает верхнюю губу в собачьей усмешке, и Иззи видит, что часть его зубов отсутствует. Оставшиеся чернеют. Он действительно воняет: запах мочи, говна и смерти. Она мечтает скорее уйти подальше подышать свежим воздухом.

– У него были не только файлы на компьютере, но и журналы, – говорит Том. – Я говорил с Алленом и читал дело по дороге сюда. Один из журналов назывался «Гордость и радость дяди Билла». Как тебе такое отвратительное название?

– Если вы это сделали... – начинает Иззи.

– Я сделал. И тот ублюдок Аллен знает, что это я. Отправил ему письмо в феврале, после диагноза. Всё объяснил. Рассказал то, чего не было в газетах. Он просто игнорировал. Даффри должен был выйти на свободу. Виноват Аллен.

– Если вы это сделали, – повторяет Иззи, – нам не важно, как. Нам важно, кто мог написать это письмо.

Толливер не смотрит на неё, только на Тома. Иззи не удивлена – когда она работает в паре с мужчиной, мужчины обычно игнорируют её мнение.

Женщины тоже.

– Я покупал журналы в даркнете, – говорит Толливер. – Пробрался в его дом – вход в подвал был не заперт – и спрятал их за печкой.

– Скажите, кто был близок к Даффри, – просит Иззи. – Кто мог настолько разозлиться, чтобы...

Толливер продолжает игнорировать её. Он разговаривает с Томом Аттой и набирает обороты.

– Хотите знать, как я залил эти файлы на его компьютер? Я всё объяснил Аллену, но тот ублюдок даже не слушал. Когда я примирился с мыслью о смерти – ну, как умеют это делать – я рассказал всё Бакайскому Брэндону.

Этот парень слушал. Я отправил Даффри уведомление, будто оно от Почты США. Посылка была отправлена не по адресу. Всем понятно, что это фишинг – даже бабушки знают. Но этот болван – вроде как умный начальник кредитного отдела, а на деле дурак, как сломанный выключатель – кликнул на ссылку. Вот тогда я его и поймал. Отправил ему zip-файл, спрятанный внутри его налоговой декларации. Но я никогда не хотел, чтобы он умер. Вот почему я рассказал.

– Не потому, что узнал, что умираешь? – Хотя это не причина их визита, Иззи не может удержаться.

– Ну... да. В этом тоже есть доля правды. – Он на мгновение смотрит на неё, потом опять обращается к Тому. – Виноват и тот, кто его зарезал, верно? Я хотел лишь, чтобы он был в реестре, когда выйдет. Это повышение должно было достаться мне. Мне! А он его украл. – Невероятно, но Толливер начинает плакать.

– ИП, – говорит Иззи. Она думает коснуться его тонкого плеча, чтобы переключить внимание, но не решается. Запах от него крутит ей живот. – Известные причастные. Помогите нам – и мы оставим вас в покое.

– Поговорите с Питом Янгом из кредитного отдела. Клэр Радемахер, главный кассир. Он был дружен с ними обоими. Или Кендаллом Дингли – он управляющий отделением. – Та же собачья усмешка. – Кендалл глуп как пробка, получил должность только потому, что его дед основал банк, а дядя руководит пожарной службой. В честь старика Хирама Дингли даже парк назвали. Я должен был отправить Кендаллу что-то про детей, чтобы все подумали, что Дафф и Дингбат связаны, но не стал, потому что я хороший парень. Знаю, что вы не верите, но в душе я хороший парень. Дафф постоянно лебезил перед Дингбатом. Вот почему он получил моё повышение.

Иззи записывает имена.

– Ещё кто-нибудь?

– Может, у него были друзья в районе, но я не знаю... – Он морщится и выпячивает живот, как будто беременный. Вдруг издаёт громкий пердёж, и когда запах достигает Иззи, ей кажется, что со стен вот-вот сойдет краска. – Господи, как больно. Мне надо в палату. Морфин уже должен начать действовать. Покати моё кресло, ладно?

Том наклоняется вперёд в эту вонищу и тихо говорит:

– Я бы на тебя не нассал, даже если бы ты горел, Кэри. Если ты говоришь правду, ты посадил невиновного человека в тюрьму, и его зарезали, и он умирал целый день. Думаешь, тебе больно? Ему было больно, и он этого не заслуживал. Я бы ударил тебя по этому отвратительному пузу, но ты тогда пёрнешь ещё громче.

– Моя жена ушла от меня, – говорит Толливер, всё ещё плача. – Она забрала детей и ушла. Я сделал это и ради неё, и ради себя. Она постоянно ныла, что мы не можем себе позволить то, не можем позволить это, и кто меня похоронит? А? Кто меня похоронит? Мой брат? Моя сестра? Они не отвечают на мои письма. Моя мать сказала…