– Сначала мне нужно помыть посуду. Минут через десять вернусь и посижу с вами.

Уильям просил ее «полежать» с ним несчетное количество раз, а она неизменно поправляла его, что «посидит». Иногда, пока Анна всячески пыталась оттянуть неприятный момент возвращения к старику, он успевал уснуть. Она надеялась, что сегодня произойдет то же самое.

– Ты ведь скоро вернешься? – услышала Анна, выходя из комнаты.

Девушка остановилась в дверях. Черная сумка притягивала ее взгляд, словно магнит.

– Скоро, – пообещала она.

Стоя на кухне, Анна задумчиво барабанила пальцами по столу. Восемнадцать тысяч фунтов наличными прямо над ее головой, в сумке на полу… Она ненадолго потешила себя мыслью, что Уильям не станет их пересчитывать и можно будет без его ведома прибрать к рукам какую-то часть.

Глаза Анны засияли. Она вновь вспомнила о женщине в кафе. Сколько бы денег ни приносила Томми высокая должность в Сити, даже у Полы вряд ли было в распоряжении целых восемнадцать тысяч!

По всей видимости, Уильям уверен, что она тут моет посуду. Анна прислушалась к тому, что делается наверху. Тишина. Она взяла телефон, не боясь, что ей помешают. На страничке Полы в «Фейсбуке» успел появиться очередной пост. «Сюрприз от Томми!» – гордо значилось под фотографией билетов на круиз в Исландию.

Анна увеличила изображение в поисках даты. Отплытие из Саутгемптона через семь дней. Она аккуратно положила телефон на стол, боясь испачкать его о пятна соуса, – ел Уильям неопрятно.

Сверху донесся глухой удар, а за ним – медленное шарканье. Анна раздраженно вздохнула, поднялась из-за стола и начала собирать тарелки.

– Джемма! – раздался из спальни голос Уильяма.

– Скоро приду, только уберу со стола! – отозвалась она.

Анна поймала свое отражение в окне. Красивая девушка в дорогом платье – и в фартуке, испачканном остатками стариковского ужина.

Стянув фартук через голову, она скомкала его и бросила на стол, а затем нехотя поднялась в комнату Уильяма.

Он проснулся рано, как и все пожилые люди, Анна же не сомкнула глаз.

Ближе к полуночи она попыталась незаметно встать с кровати, но Уильям это почувствовал и, схватив ее за плечо, снова притянул к себе. Он не проронил ни звука – слова были ни к чему. Анна, скрепя сердце, лежала рядом с Уильямом, слушая его храп и вдыхая смесь талька и кулинарного жира. Рука старика тяжело покоилась на ее бедре, но девушка осторожно выскользнула из его объятий и вернулась к себе в спальню.

Сняв одежду, она с опаской понюхала шерстяное платье. С раздражением отметила, что придется сдать его в химчистку. «Пусть Уильям раскошелится», – с горечью подумала девушка.

В шесть утра, когда на улице еще не рассвело, дверь комнаты со скрипом распахнулась. Анна вечно спала как на иголках, потому что знала: в любой момент к ней может забрести Уильям. Не хотелось подпускать его к своей узкой односпальной кровати.

– Уильям? – Анна откинула волосы от лица и натянула на себя одеяло, пряча наготу. – Еще рано. Ложитесь в постель, а я заварю чай.

Она оглядела его силуэт в неверном свете из коридора. Старик успел одеться, хоть и наполовину: в черный полинявший жилет, коричневые брюки и темно-синие подтяжки. Анна отвела глаза, надеясь, что Уильям не заметил ее отвращения.

– Я тороплюсь. – Он покачал головой и опустил взгляд на выцветший ковер. – Дел невпроворот.

Губы Анны искривились в горькой усмешке. Чем это ему срочно требуется заняться? Ничем! Ведь она все делает за него. У Уильяма нет ни хлопот, ни хобби, ни друзей.

– Вам ничего не нужно делать, – с напускным спокойствием уверила его Анна. – Возвращайтесь к себе в комнату. Я скоро встану и приготовлю завтрак.

– Ты не понимаешь, – тихо ответил он и поднял на Анну встревоженный взгляд. – Ко мне едет сын.

Сидя в сумрачной гостиной, Уильям подробно рассказал Анне о предстоящем визите.

Сына звали Джейсоном. Он жил и работал в Испании, где управлял несколькими ресторанами и барами. Джейсон не навещал отца за все время работы Анны. На ее памяти он ни разу не позвонил и не написал старику. Единственным знаком внимания с его стороны были ежегодные рождественские открытки.

– Он хочет открыть еще один бар, кафе-бар, – объяснил Уильям. – И приглашает меня к себе в Испанию.

– Не уверена, что вам понравится в Испании, – пожала плечами Анна. – Там будет слишком жарко для вас, вы же не любите солнце.

Взгляд старика затуманился.

– А может, и понравится, – мечтательно отозвался он. – Буду помогать. Могу присматривать за внуками, пока их родители на работе. Джейсон сказал, что каждый вечер они играют в бинго, а еще дремлют после обеда. – Уильям посмотрел в окно. По стеклу бил унылый осенний дождь. – В любом случае ему понадобится моя помощь.

Анна вдруг поняла, в чем дело.

– Уильям, вы собираетесь вложить сбережения в этот бар? – спросила она, имея в виду набитую деньгами сумку.

Он пожал плечами и перевел взгляд на Анну:

– Думаю, моя поддержка в этом деле ему не помешает.

Не помешает, еще бы! Раньше-то не хотел иметь с отцом ничего общего, но теперь, когда речь зашла о деньгах…

– Когда он приедет? – поинтересовалась она.

Нужно срочно что-то решать.

– Завтра, – ответил Уильям. – У него здесь какие-то дела, а через неделю мы вылетаем.

Он явно что-то недоговаривал. Глубоко вздохнув, Анна подошла к Уильяму, села на подлокотник кресла и положила руку старику на плечо. Уильям тоже вздохнул и потер нос.

– Думаю, он не одобрит, что ты здесь.

Анна похолодела от ужаса.

– Я ваша сиделка, – чопорно произнесла она.

– Да, но ведь… – Он улыбнулся ей со слезами на глазах. – Ты больше чем просто сиделка, Джемма. Гораздо больше. – Уильям уперся ладонями в подлокотники и неуверенно поднялся на ноги. – У меня кое-что для тебя есть. Небольшой прощальный подарок. – Он качнул головой в ее сторону. – Пойдем.

«Отдай мне полсуммы, – мысленно заклинала Анна. – Половину того, что лежит в сумке, и разойдемся тихо-мирно».

Казалось, что путь до спальни занял целую вечность. Анна чинно встала в дверях, а Уильям присел перед сумкой, расстегнул молнию и стал вытаскивать пачки денег одну за другой. Ожидая, пока старик все тщательно пересчитает, Анна разглядывала его лысый затылок: нежно-розовую сухую кожу в обрамлении тонких белых волос.

Наконец он поднял взгляд на Анну и протянул ей одной рукой тонкую пачку банкнот, другой рассеянно потирая грудь.

Девушка наклонилась и забрала деньги.

Сто фунтов.

Всего лишь жалкая сотня фунтов!

Анна выпрямилась, расправила плечи и убрала деньги в задний карман джинсов.

– А теперь давайте вернемся вниз, и я заварю вам чашечку чая.

Она подошла к Уильяму сзади и помогла встать.

Старик нетвердо поднялся на ноги и почти всем своим весом оперся на нее.

– Спасибо, Джемма, – едва слышно прошелестел он.

Анна кивнула и повела его к лестнице, подстраховывая сзади. На верхней ступеньке Уильям резко остановился и обернулся на сиделку.

– Ты славная девушка, Джемма, – сказал он.

Она пристально посмотрела в его бледно-голубые выцветшие глаза. Еще недавно, когда Анна дефилировала перед ним в новом платье, они так и сияли. Они сверкали гораздо ярче и вчера ночью, когда он вцепился в Анну до серо-голубых отметин на коже и заставил лечь рядом с собой.

– Знаю, – согласилась она, хоть это и была ложь.

Со слезами на глазах Уильям продолжал смотреть на Анну. Чего это он оплакивает? Потерю преданной служанки, которая и еду приготовит, и уберется, и понянчится с ним? В Испании, под присмотром сына, Уильям вряд сможет такое себе позволить. Не станет же он с вожделением пялиться на невестку, заставлять ее демонстрировать на себе новую облегающую одежду или лежать с ним в одной постели. А может быть, это слезы раскаяния, что принуждал Анну заниматься этими неподобающими вещами?