Мне было неприятно, что она прикоснется к конверту раньше меня. Такие вещи становятся важны, когда весь физиологический аспект отношений реализуется через бумагу.

Проверив ресепшен, я возвращалась в свой номер, который уже казался абсолютно моим. Жизнь в отеле – это не то, о чем я фантазировала в детстве. Я покупала буханку хлеба, арахисовое масло и пластиковые ножи, чтобы сделать на ужин сэндвичи в целях экономии. Однако мой голод – и реальный, и воображаемый – обычно брал надо мной верх, так что я завела привычку останавливаться в фастфуде по дороге домой. Я обычно не позволяла себе такое дешевое баловство в нормальной жизни.

Я съедала все в кровати, выпуск за выпуском глядя передачи про ремонт. Я пыталась заниматься по видеотренировкам Джилл, когда у меня была энергия – то есть почти никогда. Суд изматывал как физически, так и эмоционально. Иногда я писала письма Уильяму, но чаще просто пораньше укладывалась в кровать и засыпала на крошках от ужина за неимением других занятий.

Через полторы недели судебного разбирательства я так и не сблизилась с семьей Томпсонов, как планировала. Атмосфера суда делала затруднительными попытки завязать разговор. Мы с Дотти и Лорен были не единственной образовавшейся коалицией. Друзья и родственники жертв тоже сложились в небольшие группки, основанные на скорби. Друзья Анны Ли сошлись с друзьями Эммы, а сестра Джилл проводила им занятия по потоковой йоге в незанятых помещениях суда: они выпускали негативную энергию, скопившуюся в плечах и спине. Они ходили в уборную, к фонтанчику с питьевой водой и к фургонам с едой небольшими стайками. Я знала, что стайки обычно формируют для защиты, а не для нападения. Но все же чувствовала себя подавленной: как будто они самые популярные девчонки в школе, а я – уродина.

Я хотела объяснить, что изначально была на их стороне. «Я одна из тех, кто помог разоблачить Уильяма», – хотелось сказать мне. Только это была не совсем правда, потому что я видела фотографию Уильяма и отсекла его, как неспособного на такое преступление. Они избегали меня, как будто чувствовали на мне его воздействие, хотя я даже его не касалась. Очевидно, у «тех женщин» все-таки был особый аромат.

Эгоцентрическое заявление, учитывая, что Уильяма ненавидели единодушно.

Раз я не могла добраться до Томпсонов в зале суда, я решила попробовать пообщаться с ними за его пределами. Тогда я начала понемножку следить за всем семейством.

Вместо того чтобы вернуться в свой номер после суда, я вышла вслед за Марком и Синди Томпсон. Их имение находилось в нескольких часах езды от города, и, чтобы не обременять себя долгими поездками, они арендовали квартиру – достаточно большую, чтобы там мог устроиться и брат Уильяма с женой. Подозреваю, им стало бы не по себе, узнай они, насколько просто отследить их местонахождение.

В первый вечер слежки я доехала с ними до квартиры, припарковала машину на противоположной стороне улицы и стала ждать, когда что-нибудь произойдет. В какой-то момент к ним приехал курьер с пакетами еды, и мой живот тоже заурчал, напоминая, что надо поесть. Вскоре мне стало скучно, и я поехала домой, набрав себе ужин в вендинговых автоматах.

На следующий вечер я вернулась на то же место с ноутбуком с кучей скачанных фильмов, но так их и не посмотрела, потому что Марк, Синди, Бентли и его жена буквально через десять минут вышли из квартиры и поехали в ресторан.

Ресторан оказался стейк-хаусом, который не подошел бы мне по ценовой категории даже в лучшие времена.

– У вас забронировано? – спросила хостес, когда я вошла. В этом вопросе таилось презрение. Если ей приходилось спрашивать, она уже понимала, что человеку здесь не место.

– Нет, – призналась я.

Она вздохнула:

– Сколько?

– Только я.

– Вы можете сесть за стойку, если хотите, или ожидайте около часа.

Я приняла предложение сесть у бара, хотя, к моему разочарованию, стулья были развернуты в другую сторону от остального зала. Мой стул оказался втиснут между парочкой, наслаждающейся закусками, и двумя подружками, пришедшими выпить. Внутри кольнуло при воспоминании о Меган.

Отсутствие цен в барном меню меня напугало, так что я заказала самое дешевое, что нашла из еды, – зеленый салат. У меня уже болела шея от того, что я постоянно оглядывалась. Наконец я заметила семейство Томпсонов за столиком в углу. У Марка и Бентли были одинаковые коктейли янтарного цвета, а Синди что-то потягивала из бокала для мартини.

Я сразу поняла, даже издалека, что Марк и Бентли направляли беседу. Таков их тип – эти мужчины любят завладевать вниманием любой компании, в которой оказываются. Периодически Синди или ее невестка вклинивались с комментарием или смешком, но в основном они молчали. Я напрягала слух, пытаясь расслышать их разговор, но среди гула ресторана это было решительно невозможно.

Мой салат оказался маленьким, невкусным и стоил шестнадцать долларов. Я с ужасом думала о том, сколько всего можно купить в «Тако Белл» за такие деньги. Я ждала, пока что-то произойдет, но ничего не происходило. Мужчины заказали еще выпить. Это была серьезная доза алкоголя для четверга, но и я не трезвенница; несколько лишних коктейлей еще не означают, что семья прогнила насквозь.

Я прикончила свои овощи минут за пять. Пара рядом со мной заказала стейки, и я наблюдала, как женщина режет сочащееся кровью мясо. Вообще я не люблю стейки, но, когда он тебе недоступен, конечно, хочется только его. Я попросила бармена еще раз дать мне меню и предприняла отчаянную попытку найти какой-нибудь отруб по приемлемой цене. Ничего не обнаружив, я скрепя сердце заплатила за свой салат и отправилась в уборную перед уходом.

Это был один из тех красивых туалетов с большими вращающимися дверями, где посетителю предоставляется полная приватность, а гигиенические средства настолько мощные, что устраняют любой запах, угрожающий проникнуть в воздух. Я вышла из кабинки и увидела жену брата Уильяма, Вирджинию, – она мыла руки у одной из раковин. Наши взгляды встретились в зеркале, на ее лице вспыхнуло узнавание, но она быстро отвернулась. Открыла рот, как будто хотела что-то сказать, но потом снова его закрыла. Вытерла руки бумажным полотенцем и молча ушла.

Из ресторана я вышла в плохом настроении. Столько времени и денег потрачено впустую! Я так и не внедрилась в зловещее семейство Томпсонов и не приблизилась к тайне Уильяма и убитых женщин. Вместо этого я просто наблюдала, как они поглощают ужин, и жевала какие-то вялые овощи, которые совсем не наполнили мой желудок.

От голода я ослабла, и в этом уязвимом состоянии меня начали одолевать мысли, почему Уильям не пишет с самого моего приезда в Джорджию. Я вообще была ему интересна или он просто хитростью заманил меня на суд, чтобы я просиживала там по восемь часов, пялясь на его равнодушный затылок? В нормальных отношениях, думала я, мне бы точно не пришлось следить за его семьей. Напротив, он бы сам мне ее представил, и я могла бы наблюдать их психозы воочию.

Будь Уильям Максом или любым из тех мужчин, с кем я встречалась, – с рабочим мобильным телефоном под рукой, – я бы уже строчила ему отчаянные, сумбурные сообщения, которые неизбежно отвращают от меня мужчин; впрочем, заставить себя их не писать я тоже не в состоянии. Но в данной ситуации я могла лишь написать ему возмущенное письмо и уже сочиняла текст, когда шла в свой номер.