Из ее глаз опять ручьем текут слезы. Ей хотелось бы видеть сейчас перед собой мать, но та ее не поймет.
Мэтью Мид стоит и смотрит на нее, буквально лучась состраданием. Потом кладет ей на плечо свою огромную увесистую руку и чуть его сжимает.
Краем глаза она видит вдали Татьяну. Та надела огромные солнцезащитные очки, отчего стала похожа на большого жука, вышла через служебный вход и теперь направляется к трапу. В руках у нее большая сумка в цветочек, способная вместить вещей на несколько дней. В лучах солнца она сходит на берег и, даже не оглянувшись, идет по пристани.
Мэтью Мид поворачивает девушку спиной к причалу и говорит:
— Вообще-то я понимаю, почему ты решила уехать. Здесь тебе нечего делать.
От его участия ей на глаза опять наворачиваются слезы.
— Я не знаю, как поступить… — признается она. — Я не могу вернуться домой.
— Нет, — отвечает Мэтью Мид, улыбаясь снисходительной улыбкой. — Не волнуйся, мы не станем насильно возвращать тебя родным. Ты можешь поехать с нами. Мы отвезем тебя на материк.
Донателла изумленно ахает, заглядывает ему в лицо и видит, что он все так же улыбается.
— Правда?
На долю секунды его улыбка становится чуть менее ласковой, но уже в следующий миг он опять сияет.
— Мы от тебя просто без ума, — говорит он. — А они, поступив так с тобой, сами себя опозорили.
Донателла быстро кивает. Он улыбается еще шире.
— Молодец! — говорит он. — Вот увидишь, мы все уладим. Проходи. Мы дадим тебе каюту. Если без промедления выйдем в море, к субботе будешь на материке. — Потом добавляет, подведя ее к двери кают-компании: — И как знать, может, по пути нам даже удастся немного поразвлечься.
Алекс Марвуд
Страшная тайна
Alex Marwood. Darkest Secret
© Alex Marwood 2016
© Самойлова М., перевод на русский язык, 2024
© Издание на русском языке, оформление. ООО «Эвербук», Издательство «Дом историй», 2024
Для Салли и Банни Фрэнкленд
С любовью
~ ~ ~
Я вас прошу, когда
Вы будете об этих всех несчастьях
Писать в сенат, таким меня представить,
Каков я есть, ни уменьшать вину,
Ни прибавлять к ней ничего нарочно…
Пишите им, что я был человек
С любовию безумною, но страстной…
У. Шекспир. Отелло, венецианский мавр
[478] Когда мужчина женится на своей любовнице, он создает вакантное рабочее место.
Дж. Голдсмит
КОМУ: Клиенты, Пресса, Контакты
ТЕМА: СРОЧНО, ПРОПАЛ РЕБЕНОК, ПОЖАЛУЙСТА, РАСПРОСТРАНИТЕ
ДАТА: 31 августа 2004 года
Вложения: Коко.jpg, браслет.jpg
Друзья,
прошу прощения за рассылку, но я отчаянно нуждаюсь в вашей помощи.
Моя крестница, трехлетняя Коко Джексон, пропала из летнего дома ее семьи в Борнмуте в прошедшие выходные, в ночь с воскресенья на понедельник, 29–30 августа.
Согласно опыту полиции, первые 48 часов с момента похищения ребенка – ключевые, поэтому время в данном случае играет решающую роль. Умоляю помочь – если вы отправите это письмо всем, кто, по вашему мнению, сможет откликнуться и распространить его дальше, мы сможем привлечь больше внимания к этой ситуации и повысить шанс того, что Коко благополучно вернется домой.
Рост Коко – 3 фута (92 см), у нее светлые волосы до плеч и челка. Она светлокожая, хотя после лета у нее появился легкий загар и четкая россыпь веснушек на носу. У нее голубые глаза и темные, очерченные брови. Когда Коко исчезла, на ней была пижама с Губкой Бобом.
Очень важно: на ней был крестильный браслет, который подарили мы с Робертом; он изготовлен так, что его тяжело снять, и возможно, похититель еще не сделал этого.
Это браслет из золота, с пробой в 22 карата. На внешней стороне браслета – узор из сердечек, на внутренней выгравированы имя и фамилия Коко и ее дата рождения (11.07.01).
Прикладываю фото Коко, сделанное на этих выходных, а также фото аналогичного браслета ее сестры-близняшки.
Умоляю, пожалуйста, распространите это письмо. Я не могу описать, насколько это важно для нас и как мы будем благодарны. Родители Коко убиты горем, и мы все безумно переживаем.
Если вы читаете это письмо и думаете, что могли видеть Коко, даже если вы сомневаетесь, пожалуйста, свяжитесь с сержантом Натали Морроу из уголовного розыска Борнмута по номеру 555–6724 или напрямую со мной. Мы все в отчаянии. Пожалуйста, помогите нам.
С любовью,
намасте,
Мария
СВИДЕТЕЛЬСКИЕ ПОКАЗАНИЯ
Эмилия Перейра
Няня
17 сентября 2004 года
Начну с того, что миссис Джексон уволила меня в среду, до отъезда, и меня в Борнмуте даже не было. Уволила, потому что злилась на своего мужа. Думала, что каждая женщина, оказавшаяся рядом с ним, хочет его увести. Но не я. Он казался мне жутковатым. Вечно стоял слишком близко, спрашивал всякое, типа, есть ли у меня парень, искал повод прикоснуться. Я не удивлена, что у нее были подозрения, только подозревать нужно было не меня.
После того как она меня выгнала, я уехала к своей подруге Лизе Мендес в Стивенидж, потому что миссис Джексон меня ни о чем не предупредила, просто выдала деньги наличными и приказала собрать вещи, а мне некуда было пойти. Я спала у Лизы на полу и ждала рейс обратно в Лиссабон, когда Коко пропала и вы арестовали меня, как какую-то преступницу. Я ни разу не была даже рядом с домом в Сэндбэнксе за те полгода, как мистер Джексон купил его. Мне кажется, они провели там всего один уик-энд перед тем, как строители приступили к ремонту, но вернулись рано и в довольно мрачном настроении, поэтому я удивилась, что мистер Джексон решил отпраздновать там день рождения. Я бы скорее делала ставку на Дубай, если вы понимаете, о чем я.
Я знаю, что в те выходные мистер Джексон собирался праздновать свой пятидесятилетний юбилей и месяцами планировал грандиозную вечеринку в доме у пляжа.
Потом, где-то месяц назад, он передумал. Мне кажется, он понял, что люди не захотят ехать так далеко, поэтому запланировал большую вечеринку в Лондоне и еще одну поменьше – на тот самый уик-энд. В каком-то смысле даже хорошо, что миссис Джексон меня уволила: я прекрасно знаю, как они тусуются, мне пришлось бы работать круглые сутки все эти длинные выходные. К ним собирались приехать друзья, а это не те люди, которые любят, когда их детишки мешают веселью. Если честно, даже если бы она меня не выгнала, я бы ушла сама – они нехорошие люди.
Я работала у них три года, начала почти сразу после рождения близняшек, но, как я уже сказала, они нехорошие люди. Я осталась, потому что мне хорошо платили, но миссис Джексон мне никогда не нравилась. Она ленивая, самодовольная и недружелюбная. За все три года она так и не запомнила, когда у меня день рождения и хотя бы что-то обо мне, ну правда. Она никогда не разговаривала со мной, не задавала вопросов, только отчитывала и раздавала указания. Она ничем не занималась в то время, которое освобождалось у нее благодаря мне, только ходила по салонам и магазинам и готовилась к вечерним выходам с мужем. Когда они были в Лондоне, они всегда отсутствовали. Они буквально жили в ресторанах, при этом какой-то благодарности с ее стороны – за все то, что он ей дал, – не было заметно вообще. А когда он отсутствовал, она постоянно была не в духе, беспрерывно писала ему сообщения и запиралась у себя в комнате. Я думаю, она любила девочек, но в итоге всегда делала то, что хотел делать он, и проводила с ними мало времени. Не знаю. Может, так себя богачи и ведут, но я не понимаю, зачем заводить детей, если не хочешь проводить с ними время.
Я бы не задержалась так надолго, но я привязалась к девочкам. Одна только мысль о том, что кто-то может подумать, будто я причинила Коко какой-то вред, приводит меня в ярость.
Я даже не смогла попрощаться с ними, когда она меня вышвырнула, и теперь я чувствую себя отвратительно, ведь это был последний раз, когда я видела Коко.
Я уехала в Стивенидж вечером в среду и пробыла там до вторника, когда полиция объявилась на пороге у моей подруги. Почти все время я была с кем-то: у меня там друзья, и я хотела провести с ними какое-то время перед возвращением в Португалию. И я никогда не оставалась одна настолько долго, чтобы поехать в Борнмут и вернуться обратно так, чтобы этого никто не заметил. Я понятия не имею, что произошло в доме Джексонов в выходные, и понятия не имею, что случилось с Коко Джексон.
