– Извини, извини, – пробормотал он.

– Нет! – воскликнула Ханна, оборачиваясь. – Просто…

Потом она не могла вспомнить, что в точности произошло, то ли она сама приникла к Уиллу, то ли он прижался к ней, или их тела просто столкнулись, как бывает, когда люди движутся навстречу друг другу и неловко пытаются разминуться.

Так или иначе, в итоге она каким-то образом уперлась в Уилла грудью и бедрами и больше не могла, не желала пошевелиться. Их губы, а потом и языки сами нашли друг друга, внутри Ханны что-то растаяло, превратившись в озерцо вожделения. У нее вырвался тихий стон. Губы Уилла ласкали ее шею, а руки – грудь под ее блузкой, Ханна прижалась к нему всем телом, чувствуя, зная, что он хочет этого не меньше ее.

В коридоре послышался шум, и они в ужасе отпрянули друг от друга, все еще ощущая на губах жар поцелуев.

– Черт! – воскликнул Уилл. Лунный свет, падающий из окна, выбелил его лицо, он вдруг показался Ханне намного старше своих девятнадцати лет. Уилл отвернулся, судорожно заправил рубашку в джинсы, тряхнул головой, словно пытаясь избавиться от воспоминания об их внезапном порыве.

– Черт! Боже, какого… Извини. Очень неудобно вышло.

– Уилл, – с трудом выговорила Ханна. – Это не твоя вина. Мы оба…

– Черт! – простонал он еще раз.

Ханна вдруг поняла: дело не только в том, что он сделал или они оба сделали, но и в том, что за этим стояло. Им больше нельзя находиться рядом – их обоюдное предательство могло сломать Эйприл.

Уилл с беспомощным видом подошел к дивану, взял лежавшую на спинке куртку и, задержавшись на пороге, оглянулся.

– Ханна, пожалуйста… – начал он. И замолчал. Она не знала, что он собирался сказать. «Пожалуйста, не говори Эйприл? Пожалуйста, не презирай меня? Пожалуйста, держись от меня подальше?»

Она ждала продолжения, сердце было готово выскочить из груди.

Но Уилл лишь покачал головой.

– Будь осторожна, – наконец произнес он. И вышел за дверь, аккуратно прикрыв ее за собой, словно боялся кого-то потревожить.

Ханна открывает дверь «Рогаликов Бонни», и старомодный колокольчик издает серебристый звон. Она стоит некоторое время на месте, переводя дыхание и ожидая, когда прояснятся запотевшие линзы очков. Окинув взглядом маленькое кафе, Ханна видит, что тут, несмотря на то что она опоздала на десять минут, никого нет.

На секунду она испытывает облегчение. Может, Джерайнт отказался от своей затеи и уехал домой? Она не станет ждать его, просто отправит сообщение: «Я приходила, но не застала вас на месте». Ханна уже готова была с чувством выполненного долга перед молодым человеком повернуть назад, как вдруг из кухни выбегает, вытирая руки о фартук, женщина:

– Здравствуйте, милочка, я не слышала, как вы вошли. Какое место вам нравится?

– Я… – Ханна колеблется. – У меня вообще-то здесь назначена встреча с одним знакомым. Он, кажется, не пришел. Я, пожалуй…

Ханна поворачивается к выходу. Женщина бодро, услужливо перебивает:

– Молодой человек? С соломенными волосами? Нет-нет, он пришел, сидит в заднем зале. Он сказал, у вас с ним будет важный разговор, и попросил выделить столик в спокойном месте. Вообще-то сегодня у нас везде спокойно. Не знаю, что отпугивает туристов, вряд ли дождь – дождя, считай, не было совсем.

Женщина безмятежно смеется. Ханна чувствует, как у нее вытягивается лицо, и пытается принять выражение, более приличествующее человеку, который рад, что проделал долгий путь не зря.

– А-а, хорошо, благодарю вас, – вяло произносит она.

– Вам что-нибудь принести? Чай? Кофе? Или, может быть, скон?

– Я… э-э… бутылку минералки, пожалуйста. Без газа.

Женщина кивает:

– Сию минуту. Поднимайтесь наверх, по лестнице.

Ханна кивает, вешает сумку на плечо, проходит под аркой и поднимается по короткому лестничному пролету.

Джерайнт, сидевший за столиком у окна, при появлении Ханны встает:

– Ханна? З-здравствуйте.

В окно светит солнце, окрашивая кончики ушей Джерайнта в розовый цвет, отчего кажется, что он краснеет, хотя, так ли это, сказать трудно.

– Здравствуйте, – неуверенно отвечает Ханна.

Джерайнт церемониально отодвигает стул, Хана садится, чувствуя себя абсолютной дурой. Ее разбирают сомнения – стоило ли соглашаться на встречу? Хорошо хоть, что тут нет посторонних. Вот только из дальнего угла кафе будет очень неудобно уходить, если беседа примет нежелательный оборот.

– Хотите заглянуть в меню? – после короткой паузу спрашивает Джерайнт.

Ханна отрицательно качает головой:

– Нет, я не голодна, спасибо. Я уже кое-что заказала внизу. Как дела?

Вопрос дурацкий и бессмысленный, но она не может придумать ничего лучше. Как видно, Джерайнт тоже, поскольку он с радостью ухватывается за него.

– Хорошо, то есть я очень рад, что вы согласились прийти. Я хотел сказать, что не был уверен…

«Вы не оставили мне другого выбора», – с досадой думает Ханна. Впрочем, теперь, когда они встретились лицом к лицу, глупо высказывать неудовольствие. Джерайнт волнуется и кажется совершенно безобидным.

– Так вы говорите, что дружите с Райаном? – спрашивает она, заметив, что у собеседника иссяк запас банальностей.

Тот кивает в ответ.

– Да, он работал в «Гералд», когда я поступил туда после окончания университета. Почти мой наставник. – Джерайнт смотрит на свои руки, его лицо буквально на глазах становится старше на несколько лет. – Такой классный парень. Жуть берет, как подумаю, что с ним произошло.

– Меня тоже, – тихо соглашается Ханна. – Как… – Ей трудно быстро подобрать слова. – Как он сейчас?

– Неплохо, я полагаю. Сначала ему было тяжело. Я навещал его в том ужасном месте для выздоравливающих. Ну, знаете, где воняет капустой?

Ханна кивает. Ее кивок своего рода ложь. Она понятия не имеет о месте, упомянутом журналистом. Ей мучительно вспоминать, что она и Уилл бросили Райана, хотя ее мужа отчасти можно извинить. Имей такую возможность, Уилл не потерял бы контакта с Райаном, как не потерял его с Хью. Это Ханна сбежала из Англии, оборвав все связи с выпускниками Пелэма, отказывалась возвращаться к старому и ворошить память. Уилл хотел пригласить Райана и Эмили на свадьбу с Ханной, устроить настоящую встречу воспоминаний и заказать для друзей отель в округе Бордерс, однако Ханна настояла на простой церемонии, согласившись только на присутствие игравшего роль свидетеля Хью и своего отца. Уилл по обыкновению, не желая доставлять ей лишних страданий, пошел на попятную.

Теперь, слушая рассказ Джерайнта о злоключениях Райана после инсульта, Ханна понимает, как подло они поступили, и ее окатывает волна сожаления, смешанного с раскаянием.

– Он очень рад, что вернулся домой к Белле, – заканчивает Джерайнт. – Возвращение домой очень хорошо на него повлияло. А еще то, что он снова может разговаривать и работать на компьютере. Райан на стенку лез, когда не мог говорить и писа́ть. Такому человеку, как он, трудно постоянно держать язык за зубами, верно?

Слова Джерайнта вызывают у Ханны робкую, но искреннюю улыбку. Потому что журналист попал в точку. Несмотря на черный юмор, она способна оценить иронию судьбы, так разительно изменившей положение Райана, человека, всегда дольше всех и громче всех разглагольствовавшего на любом сборище, прижимавшего собеседника к стене на кухне, чтобы обрушить на него тираду о поздней стадии капитализма или о Марксе и Энгельсе. Злой рок вдруг заставил его замолчать и выслушивать треп медсестер, когда он был не в состоянии вставить: «Боюсь, вы ошибаетесь…» или «Послушайте, милочка, если бы вы читали Дэвида Гребера[495]…»

– Точно, – соглашается Ханна.

Они на долгое время замолкают. Джерайнт помешивает кофе, устремив взгляд на черную гущу, словно надеясь, что из непрозрачной жидкости на поверхность всплывет подходящее начало разговора. На мгновение Ханне кажется, что он сейчас откроет рот, но на лестнице слышатся шаги, они оба одновременно оборачиваются и видят хозяйку кафе с подносом, на котором балансирует бутылка минералки и стакан со льдом. Улыбаясь обоим сразу, женщина опускает поднос на маленький столик: