Дайте мне еще раз взглянуть на него. Какой же все-таки красивый отель…

Прошу прощения за все эти стенания. Я и забыл, что вы еще здесь. Не то чтобы прямо здесь, ну, где-то там. Диктофон лежит на пассажирском сиденье, так что, похоже, вам предстоит проделать путь обратно вместе со мной, в коттедж.

И тебе, Хелен.

Честно говоря, у меня просто нет слов. «Кавенгрин» так много значит для меня. Отель стал для меня защитой, оградив от ужасов, с которыми я сталкивался дома. «Кавенгрин» показал мне, что в мире есть добро. Дольше, чем кто бы то ни было другой, я наблюдал, как люди заходили и выходили из отеля, и ни на секунду не мог представить, что однажды меня прогонят и велят никогда не возвращаться. Надеюсь, что семья Кавенгрин прочтет эту книгу и поймет, что их некогда прекрасный отель угодил в лапы настоящего чудовища. Стыд и позор. Черт, ну какой же позор!

Закончим на этом, Хелен. Если потом услышишь на записи какое-нибудь бормотание, то это не для чужих ушей. Я за рулем, не могу выключить диктофон. Ох, «Кавенгрин»…

Вчера я вернулся домой и тут же прожужжал Хелен все уши, повествуя о случившемся. В итоге она заглянула на чай. Поели мясной пирог и картошку. Я ей рассказал, как американец Дэйв выгнал меня из отеля. У Хелен есть голова на плечах, она мыслит здраво и мигом убедила меня, что все в порядке.

– Дело же не в отеле, – сказала она, – а в памяти.

И знаете что? Она абсолютно права. Все хорошие воспоминания, которые у меня остались о времени, проведенном в «Кавенгрине», сохранятся в моем мозгу, а все плохие окажутся в этой книге, и я выкину их из головы ровно в тот миг, когда издатель нажмет кнопку «Печать».

Тук-тук-тук!

Жаль, что мне никогда не удастся показать Хелен отель. Я планировал пригласить ее на послеобеденный чай в «Лавандовые тарелки», чтобы поблагодарить за помощь с книгой, но теперь придется подыскать другое шикарное местечко.

Хелен прослушала пару аудиозаписей, которые я сделал за последние дни. Она считает, что мне следует притормозить и немного разбавить историю. Интересно услышать подобное, потому что я полагал, что и так болтаю полную чепуху. Американец Дэйв и остальные постоянно отвлекали меня и сбивали с толку, и мне казалось, что я только жалуюсь на всех вокруг и совсем ничего не делаю, чтобы продолжить рассказ. Еще многое предстоит вам поведать. Вдруг, когда Хелен все это напишет, окажется, что убийству посвящены лишь первые страницы, а все остальное время вам придется пробиваться сквозь околесицу, которую я тут несу. Если так, то пролистайте сразу до последней главы.

Может, Хелен вычеркнет эту фразу. Уверен, что профессиональные писатели не станут советовать читателям пролистывать их книгу. Надеюсь, Хелен сохранит и использует какой-то материал, относящийся к тому, что произошло между убийством и финалом.

Обожаю начинать день с тостов с фасолью. Банка фасоли, два тоста, нарезать треугольниками, но ни в коем случае не пополам, запивать горячим чаем, расположившись в большом удобном кресле. Старые добрые тосты с фасолью, а сверху – немного маринованного перца.

Извини, Хелен. Просто разминаю голосовые связки. Можешь вырезать, если хочешь.

С глухим звуком упала утренняя газета. Я только что проглядел ее и наткнулся на статейку сами знаете о ком. «КОВБОИ И УБИЙЦЫ» – вот что они выбрали в качестве заголовка. Фотография: американец Дэйв, в ковбойской шляпе и все такое, стоит в обнимку с Паулой Макдэвидсон, которая тоже нацепила стетсон ради этого снимка. Даже на зернистой черно-белой фотографии видно, как сверкают его зубы, а Паула довольно жмурится, точно кошка на сметану. Подпись под снимком гласит: «Техасец Дэйв Клизи на фоне отеля „Лаванда“, который недавно приобрел, вместе со знаменитой журналисткой Паулой Макдэвидсон».

Знаменитой?! Черт побери, знаменитой? Да эта дамочка за всю свою жизнь ни строчки стоящей не написала. Раньше она составляла еженедельные гороскопы, а теперь взяла всего одно интервью и внезапно стала знаменитой. Исключительно из ее нелепых статеек я узнал, что я Лев по знаку зодиака. Паула всегда предсказывала, что скоро у меня наступит полоса неудач. Чтобы сбылось ее предсказание, потребовалось всего десять лет. Никчемная лентяйка. Пожалуй, ей следовало бы прочитать собственный гороскоп, чтобы понять, что ей не светит быть журналисткой и стоит выбрать себе другую карьеру.

Ладно, Хелен только что вошла в калитку. Пойду открою ей.

Кстати, сегодня Хелен принесла шоколадные эклеры. Как раз вовремя, я только что заварил еще чаю. Пока мы будем поглощать их, расскажу вам следующую часть истории. А Хелен послушает. Сейчас предстоит важный эпизод, и она хочет убедиться, что я вспомню все детали.

Итак, на чем мы остановились? Нам с мистером Поттсом не удалось взломать ноутбук Алека. Оливия и ее мать что-то скрывали, но что? Все это выглядело, мягко говоря, подозрительным.

Я положил ноутбук в сейф в номере, набрав код 1608, дату моего рождения. (Надо не забыть в ближайшее время обновить ПИН-код моей карты.) Тогда мы этого не знали, но оказалось, что этот день стал последним, который мы полноценно провели в «Кавенгрине». На следующий день мы разошлись восвояси – кто домой, а кто в тюрьму.

Лишь только минуло семь часов, мы направились в «Лавандовые тарелки», гадая, осталось ли в холодильниках что-нибудь на завтрак. Повара размораживали рагу из баранины, а Оливия и Патрик угостили нас свадебным тортом. Торт на завтрак. Пожалуй, это лучше, чем целый день слушать, как бурчит желудок. На кухне давно закончились яйца, бекон и сосиски. Шеф-повар жаловался, что, если бы знал заранее, что нас так долго продержат взаперти, расходовал бы продукты более экономно.

Стук каблучков по паркету возвестил о прибытии Фионы еще до того, как мы ее увидели. Она вновь выглядела как обычно. На ней больше не было халата и тапочек. Она надела чистую, выглаженную форму, собрала волосы в аккуратный пучок на затылке, а лицо казалось свежим и сияющим. Фиона разгладила юбку руками, пожелала всем в ресторане доброго утра и улыбнулась. Она сказала, что нашла в прачечной чистую форму и сделала все, что могла, воспользовавшись гостиничными удобствами и остатками косметики, которые нашла на дне своей сумочки. Фиона была настроена оптимистично и верила, что нас сегодня отпустят, и ей хотелось выглядеть, как подобает профессионалу, если за воротами окажутся журналисты.

Мне даже в голову не приходило, что нас будут поджидать журналисты. К «Кавенгрину» ведет очень длинная подъездная дорожка, и за ее пределами ничего не видно. Тут мистеру Поттсу пришла идея. В отеле всего два этажа, но над номерами на втором этаже есть чердак, где мы храним рождественские украшения и старые вещи. Чердак – единственное место в «Кавенгрине», которое расположено достаточно высоко, чтобы разглядеть, что там за воротами.

Дежурным полицейским уже все надоело, и большую часть дня они проводили около входа в отель, курили, пинали гравий и отпускали шуточки. А значит, передвигаться по отелю стало гораздо легче. Сначала Фиона не особо хотела идти с нами, но, увидев, что в «Лавандовые тарелки» впорхнули близняшки, одетые в одинаковые розовые спортивные костюмы, она передумала и последовала за мной и мистером Поттсом, забрав с собой кусок свадебного торта, завернутый в бумажную салфетку.

На чердак вела узкая лестница, спрятанная за дверью с табличкой «Только для персонала». Я часто бывал там. Когда в молодости я подрабатывал в отеле, меня нередко просили прихватить что-нибудь с чердака. Там полно старинных картин, скульптур, зеркал и прочего; большинство накрыто белыми простынями. Многие из предметов, что там хранятся, стоят целое состояние. Потолок посередине достаточно высокий для того, чтобы можно было встать во весь рост, но ближе к скатам надо пригибаться. Через гигантское арочное окно на дальней стене проникает солнце, подсвечивая крошечные пылинки, парящие в воздухе и искрящиеся, точно блестки.