Горю от стыда, но все же не сдаюсь:

– А Дилан? Откуда у него рюкзак Алфи?

– Боюсь, Дилан слегка нарушил мои планы. Конечно, я надел балаклаву, поэтому он меня не узнал. Но я на всякий случай попросил мальчиков поменяться рюкзаками, – Адам усмехается при мысли о своей догадливости. – Предупредил Дилана: если кому-нибудь скажет, я отправлю его в тюрьму.

– Ты подставил моего сына?!

Странное поведение Дилана теперь понятно. Неудивительно. Бедный ребенок видел, как незнакомец в маске похитил его одноклассника. Представляю, какой это оставило след.

Адам рьяно качает головой.

– Нет! Подстраховался, только и всего. Откуда мне было знать, что ты станешь рыться у него в комнате и придешь к поспешным выводам? Кстати, надо отдать пареньку должное – он умеет хранить тайны. Думаю, угроза тюрьмы напугала его настолько, что он держал рот на замке.

Вспоминаю Дилана. Мой маленький чудак, который хочет сделать мир лучше! Сколько детям отведено солнечных суббот и мороженого, прежде чем их дух сломят хулиганы, злобное начальство и грозные письма от налогового инспектора? Сколько дано рождественских рассветов, когда на цыпочках спускаешься к груде подарков под елкой? Вопрос отнюдь не риторический. Собственные счастливые воспоминания детства я могу пересчитать по пальцам одной руки. Адам украл остатки ребяческой непосредственности Дилана, раньше срока перевел его через мост, отделяющий Блаженное Детское Неведение от Тоскливой Пустоши Взрослой Жизни, а сам мост после сжег. И самое ужасное – научил сына мне лгать. Уже за это я с удовольствием Адама убила бы: быстрыми взмахами топора, пакетом с замороженной едой, куском брезента. И без особого труда.

Все тело дрожит от гнева.

– Зачем ты меня сюда привел, Адам? Что я здесь делаю?

– Мне нужна твоя помощь, – он опускает глаза.

– Что?

– Ты слышала Клео Рисби на пресс-конференции. «Назовите цифру». Я подумывал о пяти миллионах. Три мне, два тебе. Хватит нам на новую жизнь, и в то же время сумма не столь большая, чтобы Рисби потом за нами погнались.

– «Нам»? – у меня потеют ладони. – Я-то здесь при чем?

– Да-да, ты права, – фыркает Адам. – Вырежу из журнала буквы и брошу миллионерам записку в почтовый ящик: «У меня ваш сын, спрячьте два мешка денег в кустах». Признай, Флоренс, я не полный дурак. Я уже пытался связаться с Клео. Отправил ей рисунки Алфи – в доказательство, что он жив. Правда, в итоге все запутал.

Сердце у меня падает при мысли о рисунках, которые Клео показала в автобусе. Выходит, она права.

– Переговоры об освобождении заложников – дело тонкое, – шепчет Адам, словно кто-то может подслушать. – Подход нужен осторожный, от знакомого человека. Иначе они пойдут прямиком к копам или наймут головорезов из «Моссада», и всему конец.

– Подожди, так… ты хочешь, чтобы я попросила Рисби о выкупе?

– Вот, другое дело.

– Почему не Дженни? Раз уж вы так сблизились.

Адам хохочет.

– Дженни? Издеваешься? Да она в два счета позвонит полиции. Зато ты… – он оценивающе оглядывает меня сверху донизу. – Ты другая. У тебя гибкая мораль.

Тотчас вскипаю. Даже в такую минуту его слова оскорбительны.

– Неправда. Я изменилась.

– Да ну? И Робин Секстон с тобой согласился бы?

Меня словно окатывает ледяной водой. Адам приподнимает бровь.

– Ой, да ладно. Мы оба знаем о твоей выходке. Честно говоря, впечатляет. Очернить невинного человека ради спасения сына? Библейский сюжет. Подумай только: два миллиона. Купишь дом побольше, запишешь альбом. Я предлагаю тебе выход, Фло. Новую жизнь. Помоги немного, и все.

Накатывает слабость. Комната кружится перед глазами. Адам же говорит все быстрее:

– Знаешь, человек другого склада стал бы тебя шантажировать. А я вот нет. Я честный. Ни к чему не принуждаю.

Не успеваю ответить, как Адам вскакивает с дивана, достает из заднего кармана канцелярский нож и двумя быстрыми взмахами разрезает скотч у меня на запястьях.

– Ну вот, – он помогает мне встать. – Видишь? Ты свободна. Уходи, если хочешь. Я серьезно.

Потираю запястья. Голова по-прежнему гудит. Марта мертва. Алфи в соседней комнате. Дилан, как выяснилось, дома в Шепердс-Буш после загадочной предрассветной прогулки.

Думай, Флоренс, думай!

Сколько я здесь просидела? Может, час, а может, десять. Я совсем потеряла счет времени. Интересно, Дженни еще ждет? Я могу выскользнуть из дома прямо сейчас, побежать в темноте к машине и шесть часов ехать обратно в Лондон, к Дилану. Но что тогда будет с Алфи Рисби? Живот завязывается в узел. Нужно выиграть время. Нужно подумать.

– Знаешь, Адам… – умолкаю, обдумывая свою сложную роль то ли гостьи, то ли сообщницы, то ли заложницы. – Можно отойти в туалет? Привести себя в порядок?

Взгляд Адама задерживается на мне, подмечая засохшую кровь, размазанный макияж и спутанные волосы.

– Признаю, выглядишь отвратительно. Прямо по коридору и налево. Только без фокусов, ясно?

Порткерно

Ночь понедельника

В ванной тоже заметна рука пожилой женщины. Отстающие от стен пастельные обои. Размякшая кучка мыла в форме ракушек. Корзинка высохшей ароматической смеси.

Расстегиваю рубашку, стараясь не уколоть себя шприцем, который засунула в лифчик. Шприцем с транквилизатором для лошадей, от Аллегры. На первый взгляд проще некуда: вонзаю шприц Адаму в плечо, хватаю Алфи и выбегаю из дома. А на деле?..

Ополаскиваю лицо холодной водой и пытаюсь сопоставить Адама, которого я знала все эти годы, – искреннего, влюбленного соседа сверху, – с тем, кто он есть на самом деле: убийцей, похитителем детей. Жаль, не расспросила в свое время о случае в начале его карьеры – ну, того, из-за которого Адама понизили в должности. Возможно, будь я повнимательнее, я бы всех спасла. Увы, слишком поздно.

Дилан. Представляю, как сын сидит дома и гадает, где я и почему не отвечаю. Зачем он уходил гулять по темноте?

Беру сомнительного вида кусок мыла и тру лицо, смывая макияж без остатка, пока пена не начинает жечь глаза. Может, лучше последовать плану Адама? В конце концов, Дилан в безопасности. Какой смысл спасать Алфи? Он мне даже не нравится.

Смотрю на выщербленную плитку и думаю о предложении Адама. Начать все сначала. Закрыть эту жалкую главу своей жизни. Забыть о Неудачнице Флоренс и вступить в эпоху «The Emancipation of Mimi». Два миллиона фунтов – прорва денег, но даже ее не хватит на пастельный дом в Ноттинг-Хилл. Разве что только на подвал. Зато можно построить студию звукозаписи на заднем дворе. Отправить Дилана в школу «с мягким подходом», где нет формы и оценок. Он наконец-то найдет друзей и перестанет проводить все время с жутким мистером Фостером.

Изучаю свое отражение в грязном зеркале. От макияжа не осталось и следа, глаза припухшие и красные от мыла. Мокрые волосы прилипли к голове, как раскисшие спагетти. Рана снова кровоточит. Вылитое чудовище, внутри и снаружи. Жалкая, бессовестная и ничтожная. Адам это приметил. Подобное к подобному. Поэтому попросил меня, не Дженни.

Вытираю лицо жестким полотенцем и засовываю прохладный шприц обратно в лифчик. Взгляд на миг задерживается на грязном зеркале. И вдруг вижу кого-то другого. Не чудовище. Женщину, которую больше не волнует, как она выглядит. Ей незачем. Медузу горгону, опасную и могущественную в своей омерзительности.

Была не была. Последние десять лет я шла легким путем. И посмотрите, куда это меня привело! Я одна в ванной старухи, заперта с убийцей девушки и богатым ребенком-заложником. Ни карьеры, ни личной жизни, и все остальные матери меня ненавидят. Никто не придет на помощь. Никто и не собирался. Сегодня я впервые сделаю правильный выбор. Тяжелый выбор.

Пришло время спасти Алфи Рисби. На сей раз – по-настоящему.

Порткерно

Ночь понедельника