– Пить хотел.

Подхожу к входной двери. Засов на месте. Резко вдыхаю через нос, чтобы успокоилось сердце.

– Угомонись, мам, – повторяет Дилан. – Ну правда.

Изучаю его лицо. Он просто пришел за водой. Я параноик.

И только когда я возвращаюсь в постель, меня вдруг осеняет: а почему он посреди ночи в ботинках?

Шепердс-Буш

Четверг, 07:20

В четверг просыпаюсь полная решимости начать с чистого листа. Плевать на Эллиота. На Иэна тоже. И на изворотливую лгунью мисс Шульц. Может, на меня нельзя положиться в работе и меня невозможно любить, зато моему сыну ничего не грозит. Пора оставить тревоги позади и заботиться о Дилане. Его поведение в последнее время – явный крик о помощи. А значит, я помогу. И неважно, что Иэн меня ненавидит, я никогда больше не стану певицей, а мисс Шульц нас откровенно надула. Дилан важнее всего.

Он ест мюсли с овсяным молоком и играет в «Майнкрафт».

– Хорошо спал?

– Ага.

– Чем займешься у папы на выходных?

– Видеоиграми.

– А как же друзья? – тревожусь я. – Кто-нибудь там тебе нравится?

– Нет, – хмуро отвечает сын и устремляет на меня умоляющий взгляд. – Мам, можно заскочить к мистеру Фостеру после школы? Я недолго! Грете нужны сверчки…

– Дилан, перестань! Я куплю тебе сверчков, ладно? Хватит с ним общаться. Найди друзей среди ровесников.

– Я никому не нравлюсь.

– Неправда! Ты бы им понравился, если бы немного открылся. Нужно только чуточку постараться.

Дилан закатывает глаза. Надеюсь, он не обвиняет меня в вопиющем лицемерии: уж кому бы молчать, так это женщине, у которой почти нет друзей!

Долбаный мистер Фостер.

Высаживаю Дилана у школьных ворот и шагаю прямиком к триста двадцать восьмому автобусу. Конечно, Дилан по-прежнему важнее всего, но он сидит в школе семь с половиной часов. Надо же мне чем-то заняться.

Мисс Шульц живет на ничейной территории между Эрлс-Кортом и Западным Бромптоном, на пятом этаже старого викторианского особняка. Ее адрес дала Верити Паркер из администрации, когда я объяснила: родительский комитет хочет прислать мисс Шульц цветы в честь ухода на пенсию.

Полагаю, прежде украшенный лепниной дом из красного кирпича был красивым. Сейчас же он обветшал, стал грязным, а фасад покрылся тонким слоем черной копоти, летящей с двухполосной дороги.

Нажать на звонок? Нет, предпочитаю маленький сюрприз. Мисс Шульц не очень-то мне обрадуется. Становлюсь у двери и смотрю в телефон, пока из дома не выходит пожилой мужчина с лабрадором.

– Придержите дверь, пожалуйста! – прошу я голосом дамы в беде, и мужчина соглашается. Британцы такие вежливые!

В мраморном вестибюле я захожу в старомодный лифт и нажимаю кнопку пятого этажа. Дверь с лязгом закрывается.

В здании царит зловещая тишина. Почти все на работе. Только и слышен металлический скрежет и лязг лифта.

На мгновение прислушиваюсь к звукам из квартиры мисс Шульц. По телевизору идут новости о Маккензи Мэтьюз. Дважды резко стучу и жду, пока зашаркают ортопедические туфли. Мисс Шульц осторожно открывает, не снимая дверной цепочки.

– Мисс Граймс, – приветствует она, поджав губы.

Протискиваюсь между дверью и косяком.

– Можно войти?

Мисс Шульц морщится.

– Боюсь, мне пора. В следующий раз.

– Пожалуйста! Разговор важный. А я бы… не хотела поднимать шум.

Она со вздохом снимает с двери цепочку.

– Уже, считай, вошли, чего там…

Сажусь в необычайно жесткое кресло и оглядываю комнату. Обстановка до странного официальная: мебель в стиле королевы Анны, старинные напольные часы и тяжелые портьеры. Из-под кофейного столика на меня равнодушно взирает белая кошка. Никаких следов Алфи, хотя неудивительно.

Перевожу взгляд на мисс Шульц, сидящую напротив на бежевом диване.

– Я говорила с Иэном.

– И? – недовольно спрашивает она.

– Почему вы не сказали, что он ваш племянник? Вели себя так, будто его не знаете!

В углу громко тикают напольные часы. Мисс Шульц следит взглядом, как секундная стрелка описывает круг.

– Не знаю, о чем вы. Боюсь, мне пора. У меня билеты на лекцию в Королевском садоводческом обществе, – она встает и указывает на дверь. – Если позволите…

Распрямляю плечи.

– Нет! Нет, пока не скажете, что скрываете. Зачем отправили нас с Дженни на поиски так называемого «тайного сына» Ролло, если прекрасно знали, кто он такой. Ваш племянник!

Мисс Шульц делает шаг в мою сторону. Ее глаза наполняются слезами.

– Знаете, вы так на нее похожи… – тихо шепчет она.

– На кого?

– На мою сестру. Мэри.

– А это здесь при чем? – теряюсь я.

Она усаживается на другое кресло.

– Моя сестра была ангелом, чистым и невинным. Однажды, в шестнадцать, переспала с Ролло Рисби. Жизнь ее была разрушена. Он оставил ее без гроша в кармане, с ребенком на руках, а потом имел наглость уехать и жить своей жизнью, будто ничего не случилось.

Я сглатываю, невольно сочувствуя этой Мэри.

Мисс Шульц ерзает в кресле. На колени к ней прыгает белая кошка.

– В то время все было иначе. Женщины не ходили с животом напоказ и не кичились незаконнорожденными детьми. От стыда она впала в тяжелую депрессию и свела счеты с жизнью. И даже тогда он отказался признавать сына. Ролло Рисби, – с ненавистью выплюнула мисс Шульц это имя, – ужасный человек.

– Вы с Иэном что-то сделали с Алфи? Хотели вписать Иэна в завещание?

Она хрипло усмехается.

– Чепуха какая! – мисс Шульц молча чешет кошку между ушей. – Иэн мне как сын. Из всех родственников только он и остался. Я лишь хочу, чтобы он получил свое по праву. Поэтому, когда вы подошли ко мне в парке в тот вечер и мололи чушь о своем маленьком расследовании, я увидела неплохую возможность. Подумала: если у Ролло с вами интрижка, то вы можете на него надавить, повлиять. По меньшей мере, внушить, что вписать второго сына в завещание – достойный поступок. Очевидно, я переоценила ваши способности. Пришлось кормить вас подсказками с ложечки.

– Нет у нас с Ролло интрижки.

– Верно, – бросает мисс Шульц, поглаживая кошку. – К нашему большому сожалению.

Бьют напольные часы, и кошка от страха юркает обратно под кофейный столик. Мисс Шульц наклоняется ближе.

– И все же есть у меня один вопрос.

– Слушаю?

– Как у Робина Секстона оказался рюкзак Алфи?

Комната кружится. Шторы в цветочек, бежевый ковер, кофейный столик из вишневого дерева – все вертится перед глазами.

На губах мисс Шульц играет ледяная, угрожающая улыбка.

– Несомненно, Робина Секстона подставили.

Вцепляюсь в ручку кресла, не то упаду.

– Откуда вы…

– Два года назад, то есть. Я про домогательства. Бред собачий. Проделки Ролло и Клео.

– Ролло и Клео ему предъявили ложное обвинение? За домогательство? Не понимаю.

– Алфи списывал на контрольной по математике, – вздохнула мисс Шульц. – Робин поставил ему плохую оценку, не дал пересдать. Такой вот был принципиальный. На следующий день семейство Рисби заявилось в кабинет Николы – жаловаться на «домогательства».

У меня вся кровь от лица отливает.

– То есть мистер Секстон никого не лапал?

– Нет, конечно. Полный бред. Всего-навсего месть.

– А почему мисс Айви согласилась уволить ни в чем не повинного учителя?

Мисс Шульц смотрит на меня, как на дуру.

– Ради сделки, разумеется.

– Какой сделки?

Мисс Шульц берет с фарфорового блюдечка мятный леденец пастельного цвета и отправляет в рот.

– Бога ради, Флоренс, включите голову. Все знали, что финансы школы в плачевном состоянии. Поэтому совет директоров и проголосовал за ее продажу «Омеге плюс». Судебный иск, особенно от Рисби, мог бы сорвать сделку.

– Робин Секстон уволился, Рисби согласились не предъявлять обвинений, а передача школы «Омеге плюс»…