К черту правила,— решил Алекс. Не только потому, что у него была срочная потребность узнать больше о книге Кэтрин, но и потому, что он считал: Кэтрин имела право знать о покушении на ее рукопись, особенно если это означало, что ее жизни может угрожать опасность.

С этой мыслью Алекс открыл файл Кэтрин Соломон, нашел номер мобильного и набрал его. Фокман упоминал, что Кэтрин сейчас в Европе, а значит, у нее раннее утро. Но даже если он разбудит ее, она поймет, что это срочно.

Телефон Кэтрин прозвонил четыре раза и перешел на автоответчик.Черт.Он оставил краткое сообщение, представился и попросил срочно перезвонить.

Он повесил трубку и снова попробовал дозвониться Фокману.Безрезультатно.

Тут он вспомнил, как Фокман упоминал, что Соломон путешествует с другим его автором — профессором Гарварда Робертом Лэнгдоном.Он тоже есть в базе PRH,— подумал Алекс, решив, что стоит попробовать.

Он открыл файл Лэнгдона и набрал егономер.

Звонка даже не произошло — его сразу перебросило на автоответчик. Алекс положил трубку, внезапно ощутив одиночество.

Да где же все?!

В Лондоне Финч только что получил подтверждение, что его запасные планы приведены в действие как в Праге, так и в Нью-Йорке. Известие пришло через защищённую военную коммуникационную платформу Signal, обязательную для всех полевых операций благодаря сквозному шифрованию всех текстовых и голосовых сообщений.

Финч, американец, занимал тайную должность в европейской штаб-квартире глобальной организации, известной среди посвящённых как "Кью". Загадочное прозвище компании было отсылкой к персонажу романов о Джеймсе Бонде — технологу-изобретателю "Кью", создававшему смертоносные новшества на службе Её Величества Королевы.

Как и его вымышленный тёзка, реальное "Кью" также разрабатывало передовые технологии на службе у высшей силы… хотя и куда более влиятельной, чем любая королева. Сущность, основавшая "Кью" в 1999 году, имела беспрецедентное влияние в мире, и хотя её присутствие редко замечали или даже подозревали, её действия регулярно меняли ход мировых событий.

В свои семьдесят три года Эверетт Финч имел рейтинг ФИДЕ мастера 2374, ежедневно проплывал девять тысяч метров на гребном тренажере и завершал завтрак приёмом трёхсот миллиграммов Нувигила — ноотропного препарата, превращавшего его разум в гоночный болид "Формулы-1" на трассе, заполненной минивэнами.

После десятилетия, проведённого на руководящей должности в могущественной материнской организации "Кью", три года назад Финчу поручили сверхсекретное задание в лондонском офисе. Ещё ему сообщили, что он возглавит разработку одного из самых амбициозных и засекреченных проектов в истории… кем бы и где бы они ни предпринимались.

"Порог".

Ему объяснили, что проект требует определённой гибкости в отношении юридических и моральных ограничений, а Финча выбрали за владение "этическими критериями, взвешенными на успех" — моральными рамками, ставившими результат выше чистоты совести.

Финч не удивился, прочитав в назначении:

Важность "Порога" невозможно переоценить. Он оправдывает любые чрезвычайные меры, которые вы сочтёте необходимыми для его успеха.

Сообщение получено, подумал Финч. Правилнет.

Прошло полчаса с тех пор, как Голем вошёл в отель U Prince и спустился в подземный бар "Чёрный ангел". Бар оказался закрыт: уборщики подметали пол, натирали кожаные диваны и выковыривали окурки из грубо отёсанных древних каменных стен.

Прежде чем его заметили, Голем прошёл мимо бара за угол — в кладовку со столом и двумя старыми компьютерами, на потускневших экранах которых светился логотип "Чёрного ангела". Круглосуточный доступ в интернет для посетителей оставался милой реликвией тех времён, когда иностранные телефоны в Праге почти не работали, и туристы заходили в бар просто чтобы отправить письмо.

Ранее Голем понял, что для осуществления плана ему нужна конкретная техническая информация, и сразу вспомнил о "Чёрном ангеле". За этим компьютером никто не следил.

Теперь я нашёл то, за чем пришёл, подумал он, разглядывая техданные на экране. Многие детали были ему непонятны, но это не имело значения: чтобы выстрелить, не нужно знать баллистику… только иметь доступ к спусковому крючку.

И этот крючок теперь был найден.

Гесснер выдала много секретов, пытаясь спасти собственную жизнь — среди них оказался и факт наличия неожиданно мощного технологического устройства в глубине их подземной лаборатории, запечатанного в герметичном хранилище со стенами из двухметрового армированного бетона.

Технологии, способной разрушить их мир.

С полученной информацией он теперь точно знал, как это сделать.

Голем быстро стёр историю браузера и перезагрузил компьютер. Выйдя обратно на площадь, он чувствовал себя живым от предвкушения мести, столь дерзкой, что её отголоски ощутили за тысячи километров от Праги… все, кто был виновен.

Бастион "Распятие" возвышается на лесистом гребне, обрамляющем северную оконечность парка Фолиманка. В середине XIV века эта величественная вершина привлекла внимание императора Священной Римской империи Карла IV, который посчитал её идеальным местом для строительства укрепления, откуда можно было обозревать его любимый родной город — Прагу, цветущую жемчужину христианства.

Вдоль гребня император возвёл каменную ограду, увенчанную небольшой, но крепкой крепостью. Её высокое расположение напомнило ему гору, на которой был распят Христос, и он назвал укрепление "Бастион Распятия".

Седан ÚZSI поднимался всё выше по въездной дороге, пока не остановился перед бастионом. Лэнгдон осмотрел древнюю крепость, впечатлённый её элегантным модернистским ремонтом.

Это частная лаборатория Гесснер? Очевидно, нейробиолог зарабатывал куда лучше, чем он предполагал.

Яначек выпрыгнул с пассажирского сиденья, распахнул дверь Лэнгдона и нетерпеливо махнул, чтобы тот выходил. Тот быстро подчинился, рад покинуть тесный автомобиль и всё сильнее встревоженный желанием увидеть Кэтрин.

Грубоватый водитель остался в машине, пока Яначек вёл Лэнгдона сквозь падающий снег к лаборатории. На припорошенной гравийной дорожке Лэнгдон разглядел несколько цепочек размытых следов — среди них, несомненно, были и следы Кэтрин, пришедшей на встречу с Гесснер.

Над главным входом висела изящная бронзовая табличка: ИНСТИТУТ ГЕССНЕР. Дверь бастиона представляла собой широкое, стильное матовое армированное стекло в стальной раме. Яначак дёрнул ручку, но дверь не поддалась. Он громко постучал по толстому стеклу.

Ответа не последовало.

Тогда Яначек повернулся к домофону рядом с дверью — там были биометрический сканер пальца, динамик и кнопка вызова. Нет клавиатуры для кода? Лэнгдон удивился, потому что вчера Гесснер не к месту хвасталась, что её лаборатория защищена "гениально умным паролем".

Должно быть, она имела в виду дверь внутри.

Яначек нетерпеливо нажал кнопку вызова, раздался гудок, и внутри зазвонил домофон. Они подождали, но после пятого звонка гудение прекратилось.

Яначек отступил и поднял свои запавшие глаза к камере безопасности, незаметно установленной над дверью, словно бросая ей вызов. Он поднял удостоверение ÚZSI перед камерой и снова нажал кнопку вызова.

Прошло ещё пять гудков, но никто не ответил.

Лэнгдон взглянул на камеру, гадая, не смотрит ли сейчас Кэтрин на него. Почему Гесснер не подходит к двери? Или не открывает нам? Было очевидно, что обе женщины видят Яначека, и Лэнгдон сомневался, что желание Гесснер сохранить тайну настолько велико, чтобы отвергать сотрудника ÚZSI.