Фиона постучала еще раз, а потом вбежала внутрь.

Как только она отошла в сторону, я увидел, что именно так встревожило ее. Алек прислонился к окну, его лицо медленно сползало по стеклу, оставляя на нем пятно. Одной рукой он держался за грудь.

В «Лавандовых тарелках» зашептались, что мужчина отравился. Патрик, жених, стащил Алека со стула и положил на пол. Он оказывал первую помощь, делая непрямой массаж сердца; Патрик изо всех сил давил Алеку на грудь, что меня удивило, но мне сказали, что так надо. Детектив Радж в сопровождении нескольких полицейских протиснулся сквозь толпу. Он оттолкнул Патрика в сторону и сам занялся реанимацией, в отчаянии воскликнув, что не позволит еще одному человеку умереть в его смену.

Через пару минут смотреть на это стало невыносимо. Сотрудники разошлись, некоторые плакали в дальнем конце ресторана. Патрик опустился на колени рядом с Алеком и пощупал запястье, проверяя пульс. Затем проверил еще раз. Он сказал детективу Раджу, что можно уже не делать искусственное дыхание и массаж сердца, но следователь только сильнее надавил на грудную клетку Алека, наверняка сломав тому пару ребер. Полицейские переглянулись, словно раздумывая, стоит ли вмешиваться. Патрику пришлось схватить детектива Раджа и оттащить его.

– Он умер! – объявил Патрик и посмотрел на часы, вероятно, чтобы определить точное время.

Я сразу же подумал о жене и детях Алека. Что он так и не смог попрощаться с ними. А дети, возможно, всю жизнь будут сожалеть о том, что не наладили отношения с отцом. Даже если попросишь прощения у мертвеца, он тебя не услышит.

Я не из тех, кто причитает по каждому поводу, но смерть Алека серьезно потрясла меня. Вскрытие, в конечном счете, показало, что у него случился сердечный приступ, скорее всего вызванный стрессом. Ему многое пришлось пережить.

Алек Маклин оказался вторым постояльцем, которого за последние сорок восемь часов вынесли из «Кавенгрина» в мешке для трупов. Гости испугались. На тот момент мы не знали, отчего погиб Алек, поэтому все тут же принялись строить догадки, утверждая, что в отеле появился серийный убийца и он разгуливает на свободе. Большинство гостей тут же покинули «Лавандовые тарелки» и заперлись в номерах. Сотрудники набросились друг на друга с вопросами, каких никогда бы не задали раньше, например: «Где ты был за пару часов до убийства Бруно?» и «Ты что-то подсыпал Алеку в бокал?».

Детектив Радж вышел на террасу. Мы видели лишь его спину. Он пнул гравий, обхватил голову руками, присел на корточки, а потом резко вскочил, громко бранясь. Он повернулся и помчался обратно в отель, задержавшись в дверях, чтобы свирепо оглядеть оставшихся сотрудников и гостей, которые уставились на него во все глаза. Смерть Алека заставила детектива Раджа…

Ни за что не догадаетесь, что здесь прервало нить моих размышлений. Я вдруг услышал какие-то голоса около коттеджа и пошел посмотреть. Открыл дверь, но там никого не было, а на коврике стояла большая коробка, перевязанная красной лентой. Первой мыслью было, что это подарок на день рождения. Возможно, Фиона или Хелен оставили его в спешке. В это воскресенье у меня день рождения, и вполне логично, что кто-то прислал мне подарок, хоть я на это и не рассчитывал. Но вот коробка передо мной, и после того, как я опишу ее содержимое, она отправится прямиком в мусорное ведро.

Итак, представьте: я стою на пороге с посылкой в руках и, поскольку день прекрасный, солнечный, но не слишком жаркий, решаю открыть ее прямо сейчас. Развязываю ленточку, поднимаю крышку и вижу открытку, лежащую поверх второй коробки. На открытке написано одно-единственное слово. Это слово преследует меня, а еще оно испортило впечатление от целого жанра фильмов. Как только прочтете, сразу поймете, о чем я.

Здоро́во!

То самое слово. В данном контексте оно звучало угрожающе и даже зловеще. Как только я прочел его, посмотрел налево, направо; внезапно мне стало не по себе. А еще эта коробка. Треклятая большущая коробка. А внутри – светло-коричневая ковбойская шляпа.

Только представьте, что произошло дальше; если бы вы слышали мой голос, то поняли бы, что я все еще взволнован. Из-за известняковой стены рядом с домом выскочил американец Дэйв, за которым с широкой ухмылкой следовала Паула Макдэвидсон. Они хлопали как тюлени, довольные тем, что их сюрприз удался. Американец Дэйв нацепил ту же ковбойскую шляпу, что и в «Кавенгрине». На нем были синие джинсы и грубые черные ботинки. Хотелось сказать: «Приятель, это тебе не ранчо, а Йоркширские долины».

Паула Макдэвидсон с благоговением смотрела на американца Дэйва, засыпавшего меня своими ковбойскими словечками. Я так и не понял, что значила половина из того, что он сказал. И тут – вы не поверите – я заметил человека с камерой по ту сторону стены, который снимал наш разговор. Значит, стою я себе в саду, никого не трогаю, и тут откуда ни возьмись появляются янки и местная охотница совать нос в чужие дела, желая испортить мне день. Я поднял руку, закрывая лицо, и закричал, что не давал разрешения снимать меня. Вероятно, теперь они просто замажут мою физиономию. Видал я вырезки из этих американских полицейских сериалов. Все в округе узнают, что это я; даже несмотря на то, что лицо замажут, всем будет понятно, что под расплывчатым пятном скрывается некто, кто ходит, говорит и стоит, как Гектор.

Я заголосил, чтобы он убирался, но американец Дэйв лишь ухмыльнулся. Он, очевидно, отбелил зубы, потому что я чуть не ослеп. Он поддел большим пальцем пряжку своего массивного ремня и оперся ногой о каменную ограду. Все, что ему оставалось, – взять в рот соломинку, и он выглядел бы точь-в-точь как ковбой из кино. Он представил мне оператора и продюсера. Но я и не собирался запоминать их имена.

Какие-то местные школьники, проезжавшие мимо на велосипедах, очень кстати выкрикнули в адрес американца Дэйва: «Придурок!», чем застали его врасплох. Я не из тех, кто одобряет, когда дети ругаются, но в тот миг это показалось более чем уместным.

– Я знаю твоих родителей, Джоэл Амбридж! – выкрикнула им вслед Паула Макдэвидсон, но в ответ получила средний палец, предположительно принадлежавший Джоэлу.

Паула была в своей стихии, наслаждаясь минутой славы на пару с американцем. Она из тех женщин, которые считают, что все янки стильные и богатые, и, держу пари, думает, что после выхода этого документального фильма станет звездой. Вот что я вам скажу: без моего рассказа у них ни шиша не получится. Где был американец Дэйв, когда умер Алек? В номере со своей американской любовницей. Он ничего не знает, потому что был занят совсем другим!

– Мы хотим тебя снять, – заявил американец Дэйв. – Много времени не отнимем. Просто ответишь на пару вопросов о «Кавенгрине».

Дэйв стал объяснять, что одна компания заинтересовалось их документальным фильмом и хочет показать его зрителям, когда он будет готов. Очевидно, это значило, что его увидит весь мир. Конечно, я не собирался участвовать в этом балагане и уж тем более не хотел, чтобы весь мир это видел, поэтому резко бросил:

– Размечтался!

Понятное дело, он продолжал настаивать, упомянув, что на этом можно немало заработать и что, наверное, я даже смогу слетать в Америку и мне компенсируют все расходы. Меня предложение не заинтересовало. И я думаю, что я очень ясно дал это понять, захлопнув дверь у него перед носом, – уверен, получатся отличные кадры для их документального фильма.

Казалось бы, мне следовало уже привыкнуть к настырным гостям на пороге, но такое чувство, что с каждым разом, когда я открываю дверь, становится все хуже и хуже. Готов биться об заклад, что вижу американца Дэйва не в последний раз. Теперь, когда он знает, где я живу, не сомневаюсь, они с операторами еще вернутся. И наверняка примутся сновать вокруг «Кавенгрина». Одни неприятности от них. Конечно, можно пожаловаться в полицию…