Прозвучали пять длинных гудков, а затем дрожащий голос произнес:

– «Вечерня».

– Доктор Уэлливер, это вы? С вами говорит детектив Риццоли. – Джейн немного подождала ответа. – Алло, вы слушаете?

– Да. Да. – Раздался потрясенный смешок. – Бог мой, они такие красивые!

– Кто красивый?

– Я никогда не видела таких птиц. А небо – оно такого странного цвета…

– Э-э-э… доктор Уэлливер! Можно мне поговорить с доктором Айлз?

– Я не знаю, где она.

– Вы не могли бы попросить ее перезвонить мне? Вы ведь увидите ее за ужином, верно?

– Я туда не пойду. Сегодня вкус у еды какой-то подозрительный. Ой! Ой! – Доктор Уэлливер взвизгнула от восторга. – Если бы вы только могли видеть этих птиц! Они так близко, я могу до них дотронуться!

Джейн услышала, как психолог положила трубку на стол, а затем звук удаляющихся шагов.

– Доктор Уэлливер! Алло!

Ответа не последовало.

Джейн нахмурилась и, обрывая связь, подумала: какие такие птицы, интересно, заворожили эту женщину? Она вдруг представила себе, как над лесами Мэна летают птеродактили.

Казалось, в мире, который представляет собой «Вечерня», возможно все.

«Куриная убийца».

Пусть никто еще не бросил ей это в лицо, но Клэр прекрасно понимала, о чем, наклоняясь друг к другу, шепчутся студенты за соседними столами. «Это она». Все знали, что несколько дней назад возле конюшни Клэр хотела ударить Германа. И теперь она стала главной подозреваемой. Суд сплетников уже вынес приговор и осудил ее.

Клэр наколола на вилку кочанчик брюссельской капусты; на вкус он оказался горьким, словно ее обида, но девочка все равно съела его – машинально прожевала, пытаясь не обращать внимания на шепот и пристальные взгляды. Как обычно, заводилой была Брайана, пользуясь поддержкой своих принцесс. Единственным существом, отнесшимся к Клэр с явной симпатией, оказался пес Волк; он поднялся со своего обычного места у ног Джулиана и помчался к девочке. Клэр сунула ему под стол кусочек мяса и сморгнула слезы, когда пес с благодарностью лизнул ей руку. Собаки гораздо добрее людей. Они принимают тебя такой, какая ты есть. Клэр протянула руку и взлохматила густую шерсть Волка. По крайней мере, пес всегда будет с ней дружить.

– Можно сесть к тебе?

Клэр посмотрела вверх и увидела Тедди с подносом.

– Пожалуйста. Только ты ведь знаешь, что произойдет, если ты сядешь.

– Что?

– Ты уже никогда не будешь крутым.

– А я им никогда и не был.

Мальчик сел, и Клэр увидела на его тарелке вареную картошку, брюссельскую капусту и лимскую фасоль.

– Ты что, вегетарианец?

– У меня аллергия.

– На что?

– На рыбу. Креветки. Яйца. – Он загибал пальцы, оглашая список аллергенов. – Пшеницу. Арахис. Помидоры. И возможно – только я пока не уверен, – клубнику.

– Боже мой, как же ты еще не помер с голоду?

– Я плотоядный, как и ты.

Клэр посмотрела на бледное лицо Тедди, на ручки-спички и подумала: «Вряд ли мне доводилось видеть мальчишек, которых с таким же трудом можно назвать плотоядными, как тебя».

– Я люблю мясо. Вчера ел курицу. – Он умолк, и его щеки внезапно порозовели. – Прости, – пробормотал Тедди.

– Я не убивала Германа. Несмотря на то, что все они говорят обо мне.

– Не все говорят это.

Клэр со звоном бросила вилку на стол.

– Я не дура, Тедди.

– Уилл верит тебе. А Джулиан говорит, что хороший детектив должен избегать поспешных выводов.

Клэр взглянула на соседний стол и заметила презрительную усмешку Брайаны.

– Уж она меня точно не защищает.

– Это из-за Джулиана?

Девочка посмотрела на Тедди:

– Чего?

– Вы с Брайаной поэтому друг друга ненавидите? Из-за того, что вам обеим нравится Джулиан?

– Понятия не имею, о чем ты.

– Брайана говорит, что ты в него влюблена. – Тедди взглянул на Волка; тот помахивал хвостом, надеясь получить еще кусочек мяса. – И именно поэтому ты возишься с его собакой – чтобы ему понравиться.

Неужели так все и думают? Внезапно Клэр пнула Волка и рявкнула:

– Отстань от меня, глупый пес!

Эти слова услышали все сидевшие в обеденном зале, и все обернулись, когда Клэр встала.

– Почему ты уходишь? – удивился Тедди.

Клэр ничего не ответила. Просто вышла из зала, а затем и из здания.

На улице еще не стемнело по-настоящему, только наступили длинные летние сумерки. В небе кругами носились ласточки. Клэр двинулась по мощеной тропинке вокруг здания, без особого энтузиазма отыскивая во тьме огоньки светляков. Сверчки трещали так громко, что поначалу Клэр не услышала доносившегося сверху шума. Потом что-то упало вниз и грохнулось прямо ей под ноги. Обломок шифера.

«Он мог бы упасть мне на голову!» – испугалась девочка.

Поглядев вверх, Клэр заметила фигуру на краю крыши. Силуэт выделялся на фоне вечернего неба: руки были раскинуты в стороны, словно крылья, будто бы человек собрался лететь.

«Нет!» – хотела крикнуть девочка, но из ее глотки не вырвалось ни слова. «Нет!»

Фигура прыгнула. Ласточки продолжали кружиться и парить в темнеющем небе, а вот человеческое тело стремительно падало вниз, словно проклятая птица, лишенная крыльев.

Когда Клэр снова открыла глаза, она увидела темную лужу, растекавшуюся по мощеной тропе, – разрастающийся нимб вокруг разбитой головы доктора Анны Уэлливер.

Главным судмедэкспертом штата Мэн был доктор Далджит Сингх, с которым Маура познакомилась как-то много лет назад на конференции по судебной экспертизе. С тех пор у них было заведено ужинать вместе во время каждой конференции, обсуждать старые дела, над которыми они работали, показывать друг другу семейные или отпускные фотографии. Но из белого внедорожника с табличкой судмедэксперта вышел вовсе не он, а какая-то молодая женщина, одетая, словно только из похода, в сапоги, брюки с большими карманами и флисовую куртку. С уверенным видом человека, который не в первый раз оказался на месте чьей-то смерти, она прошествовала мимо полицейских машин штата Мэн и направилась прямиком к Мауре.

– Я доктор Эмма Оуэн. А вы доктор Айлз, верно?

– Угадали, – ответила Маура, и медэксперты автоматически пожали друг другу руки. Маура не привыкла так приветствовать других женщин, особенно в этом случае – новая знакомая выглядела выпускницей колледжа, а вовсе не специалистом по судебной патологии.

– На самом деле я ничего не угадывала. Я видела вашу фотографию в статье, которую вы написали для «Журнала судебной медицины». Далджит постоянно рассказывает о вас, так что мне кажется, будто мы с вами уже давно знакомы.

– Как поживает Далджит?

– На этой неделе он на Аляске, в отпуске. Иначе сам приехал бы.

– Да и я, вообще-то, в отпуске, – иронично усмехнувшись, заметила Маура.

– Наверное, это достает. Приезжаешь в Мэн – и опять мертвецы. – Доктор Оуэн вытащила из карманов бахилы и, балансируя сначала на одной ноге, затем на другой, с грацией танцовщицы натянула их на свои сапоги. Как и многие другие молодые женщины-врачи, меняющие ныне облик профессии, доктор Оуэн казалась умной, физически крепкой и уверенной в себе.

– Детектив Холланд уже проинформировал меня по телефону. Вы это могли предвидеть? Замечали какие-нибудь признаки суицидальных мыслей, депрессии?

– Нет. Я потрясена не меньше других. Доктор Уэлливер казалась мне совершенно нормальной. Единственная сегодняшняя странность в том, что она не пришла на ужин.

– А когда вы видели ее последний раз?

– В обед. Полагаю, с последним студентом она беседовала в час дня. С тех пор ее никто не видел. До того момента, пока она не прыгнула.

– Есть ли у вас какие-нибудь теории? Идеи, почему она это сделала?

– Абсолютно никаких. Мы все поражены.

– Что ж, – вздохнула молодая женщина, – если даже такой спец, как доктор Айлз, не в курсе, мы столкнулись с настоящей загадкой. – Она натянула на руки латексные перчатки. – Детектив Холланд сказал, что была свидетельница.