Когда Кэтрин подошла, Лэнгдон шагнул вправо и буквально растворился в настолько незаметном проходе, что его нельзя было разглядеть за стеной коробок и ниши. Удивлённая, она последовала за ним, протиснувшись в узкое пространство, повернула налево за стопкой коробок, затем снова налево и оказалась рядом с Лэнгдоном. В слабом свете, просачивающемся сквозь щели, она увидела, что они стоят у основания узкой лестницы, уходящей в темноту.

Это вовсе не кладовка, осенило её. Это лестничная площадка.

— Сначала я не заметил, что в этом холле нет лестницы на второй этаж. Затем я понял, что она должна быть, и раз отдельного входа нет, значит, попасть в обе квартиры можно через этот холл.Вот почему кто-то мог бесследно исчезнуть сразу после того, как просунул записку под дверь Саши.

Кэтрин кивнула. "Спрятавшись в паре шагов. Очень ловко".

"Да, а после того как я помчался к Петршинской башне, он просто вышел из укрытия, зашёл в квартиру Саши и либо убедил её подняться наверх, либо каким-то образом вывел из строя. Так или иначе, он оставил её наверху, чтобы она не видела, как он убивает Харриса".

Просто и чисто. Кэтрин кивнула. "А когда в посольстве обнаружили тело Харриса, Саши уже не было, и они логично предположили, что она скрылась с места преступления".

"Вот именно".

"Так как ты собираешься попасть в квартиру?" — спросила она, всматриваясь в лестницу.

"Постучу в дверь и надеюсь, что Саша меня услышит".

"И это твой план?" — возмутилась Кэтрин. "А если она под наркотиками и не слышит тебя? Или её связали, и она не может подойти к двери?"

Лэнгдон нахмурился. "Тогда у меня есть план Б".

Когда Лэнгдон начал подниматься по тёмной лестнице, он щёлкнул выключателем внизу, но ничего не произошло.

Кэтрин показала на потолочный плафон, который был пуст. "Нет лампочки".

Она уже собиралась предложить Лэнгдону зайти в квартиру Саши и поискать фонарик, но он уже двигался вперёд, в темноту, несомненно, стремясь выбраться из тесного коридора.

Темнота нравилась Кэтрин так же, как Лэнгдону — замкнутые пространства, но она заставила себя последовать за ним. Крепко держась за шаткие перила, она поднялась наверх и осторожно протянула руку, чтобы найти Лэнгдона на маленькой площадке. Он стоял перед единственной дверью в почти полной темноте.

"Саша?!" — крикнул он, стуча. "Эй?!" Тишина.

Он постучал сильнее. "Саша? Это Роберт Лэнгдон! Ты в порядке?" Всё так же тихо.

Лэнгдон попробовал открыть дверь. Заперто.

Постучав ещё несколько раз, он прижал ухо к двери и продержал так десять секунд. Наконец, он отступил и покачал головой. "Там полная тишина. Надеюсь, с ней всё в порядке".

"Какой там план Б?" — спросила Кэтрин в темноте. "Найти лом или молоток?"

"Может быть вариант проще", — задумался Лэнгдон. "Гесснер владела обеими квартирами и раньше жила над больной матерью…" Он, казалось, изучал ручку двери в темноте.

Кэтрин прищурилась, пытаясь разглядеть его действия. "Ты пытаешься вскрыть замок?"

"Не совсем", — ответил он. Он продолжал возиться, и вдруг она услышала щелчок цилиндра. Лэнгдон поднял ручку и слегка толкнул дверь. Та распахнулась.

Кэтрин уставилась на него. "Что только что произошло?"

Лэнгдон показал ей брелок "Безумный котик". "Гесснер жила здесь, владела обеими квартирами, её мать была больна — зачем усложнять, если можно было сделать один ключ для обоих квартир? Так проще и удобнее".

Конечно, до Кэтрин дошло, и зачем менять замки, когда въехала Саша, ведь вторая квартира всё равно пустовала.

Дверь со скрипом открылась, и Лэнгдон с Кэтрин оказались перед абсолютной тьмой — что неудивительно, учитывая плотные ставни на окнах. Кэтрин потянулась внутрь дверного проёма, нащупала выключатель и щёлкнула им. Оба отшатнулись от неожиданности. Увиденная ими картина открывала чуждый мир.

Пустая квартира была залита жутковатым лиловым светом.

Голем смотрел на свое облепленное глиной лицо в зеркале, зная, что больше никогда его не увидит. Конец был близок, и, к счастью, это был именно тот конец, который он себе представлял.

Я — Голем. Мое время почти истекло.

Безопасно поднявшись в лабораторию Гесснер, он теперь находился на уровень ниже Крестообразного бастиона, в маленькой лабораторной уборной.

Умываясь у раковины, он разглядывал три грубо вырезанные на его лбу буквы на иврите. Они поблекли от пота и пыли, но могущественное древнее слово все еще звучало в нем.

Истина.

אמת

Голем всегда знал, что этот момент настанет.

Истина становится Смертью.

Как когда-то сделал раввин Иехуда Лива, чтобы убить своего глиняного монстра и освободить его от службы, Голем теперь прижал указательный палец к засохшей глине — надавив на самую правую букву, алеф. Ощутив прилив потери и кризис идентичности, он провел пальцем вниз, откалывая глину, пока буква не исчезла.

Согласно древнему ритуалу, сейчас на его лбу было написано совсем другое слово.

מת

Ивритское слово мертвый.

Внешне Голем не ощущал разницы, и все же он чувствовал, как его внутренняя сущность, душа, сознание... начали изменяться. Он готовился навсегда расстаться с этим одолженным телом.

Голем умирал много раз и знал, что его суть продолжила бы существовать, но он также понимал: на этот раз все иначе. Теперь это был его выбор.

Я пришел в этот мир... чтобы она могла жить. И скоро я должен уйти... чтобы она могла жить. Сегодня умерло многое.

Умер Порог.

Умерли мучители Саши. И скоро умрет сам Голем.

Отвернувшись от зеркала, Голем начал снимать оставшуюся одежду. Полностью обнаженный, он вошел в лабораторный аварийный душ и включил воду.

Тепловатая вода освежала его уставшую голову и плечи.

Принимая свое превращение, он опустил глаза и наблюдал, как потоки мокрой глины стекают по его бледной коже... длинные серые ручейки скользили в канализацию в последний раз.

Роберт Лэнгдон осторожно переступил порог светящейся квартиры, пытаясь осмыслить предстоящую картину. Верхняя квартира, казалось, освещалась исключительно ультрафиолетом, а её пустынный интерьер был погружён в призрачное лиловое марево. Стены, пол и потолок были выкрашены в сплошной чёрный цвет. В углу стояли дешёвые стул и стол, на котором находился стакан, наполовину заполненный водой.

Неужели здесь кто-то живёт?

Лэнгдону потребовалось всего мгновение, чтобы понять: загадочный жилец — Дмитрий Сысевич. Это осознание породило кучу неотвеченных вопросов, но Роберт был почти уверен, что этот человек сюда не вернётся.

Скорее всего, он уже погребён под Порогом.

Саша, вероятно, даже не догадывалась, что её квартира открывается тем же ключом, что и заброшенное помещение сверху. Но Дмитрий определённо знал об этом. Саша, её так называемый защитник… имел прямой доступ в её запертую квартиру. От этой мысли кожа Лэнгдона покрылась мурашками.

— Саша? — позвал он, продвигаясь вглубь комнаты. — Это Роберт Лэнгдон! Ты здесь?

Тишина. Воздух был затхлым, а полы скрипели под шагами его и Кэтрин.

— Саша?! — крикнула Кэтрин.

Планировка этой квартиры отличалась от сашиной, хотя была столь же скромной. Методично Лэнгдон и Кэтрин обыскивали помещение. Кухня оказалась пустой, в холодильнике не было ничего, кроме двух больших бутылок минеральной воды "Подьебрадка". В маленькой кладовке перед спальней висела лишь штанга с тремя пустыми вешалками.

Лэнгдон начал подозревать, что это помещение служило не для постоянного проживания, а скорее как странное убежище на случай беды.