– Кто такие «Шакалы»? – спросила Джейн. Она посмотрела на Мауру, но та покачала головой: видимо, доктор Айлз была столь же озадачена, как и Риццоли.

– Это криминалистический клуб нашей школы, – объяснила доктор Уэлливер. – Основан много лет назад нашим бывшим студентом Чаком Шакманом.

– Поэтому он и называется «Шакалы», – добавил Джулиан. – Я его новый президент. Наш клуб как раз занимается такими вещами. Мы уже изучали брызги крови, следы шин. Мы сможем проанализировать и этот вещдок.

– О, я все поняла! – Рассмеявшись, Джейн бросила взгляд на Мауру. – Это новый сериал. «Место преступления. Старшая школа».

– Ладно, парень, – согласился Роман. Вытащив свой охотничий нож, лесничий потянулся вверх и срезал кукол с ветки. Затем протянул их Джулиану. – Они твои. Работай.

– Спасибо вам, сэр.

Загремел гром. Лесничий взглянул вверх, на небо.

– А теперь нам лучше отправиться в замок, – сказал он. – Чую, идет гроза. И никто не знает, куда она может ударить.

– Это сделала ты?

Клэр ожидала такого вопроса. Когда они еще стояли там, на полянке, и, разинув рты, глядели на то, что свисало с ветвей ивы, девочка поймала взгляд Уилла и прочла этот вопрос в его глазах. Теперь, когда они шагали по тропе в стороне от других ребят, парнишка украдкой приблизился к ней и прошептал:

– Они говорят, это сделала ты.

– Они идиоты.

– Именно это я им и сказал. Но ты ведь правда была на улице вчера ночью.

– Я же тебе говорила. Я не сплю. Я не могу спать.

– А почему бы тебе в следующий раз не разбудить меня? Мы можем вместе потусоваться.

Клэр остановилась у водотока. Капли дождя плюхались им на лица, отбивая такт по листве.

– Ты хочешь тусоваться со мной?

– Я смотрел прогноз погоды. Завтра ночью обещают чистое небо. Ты сможешь посмотреть в мой телескоп. Я покажу тебе очень крутые галактики. Уверен, они тебе понравятся.

– Ведь ты же меня совсем не знаешь, Уилл.

– Я знаю тебя куда лучше, чем ты думаешь.

– Ну конечно. Типа мы лучшие друзья навеки. – Клэр не хотела сарказма, но слова уже вылетели, и она не могла вернуть их, пусть даже ей очень этого хотелось. Она с радостью не говорила бы очень многого из того, что уже сказала.

Девочка прошла еще несколько шагов по тропе и вдруг поняла: Уилла нет рядом. Обернувшись, она увидела, что мальчик остановился и пристально уставился на ручей, туда, где вода плескалась и покрывалась рябью на камнях.

– А почему бы и нет? – спокойно спросил он и взглянул на Клэр. – Мы не такие, как все. Мы с тобой оба…

– Шизанутые.

– Я не это имел в виду.

– Ну, я-то точно шизанутая, – не унималась девочка.

– Почему ты говоришь так?

– Все так говорят, включая моего психотерапевта. Хочешь доказательств? – Клэр схватила Уилла за руку и прижала ее к шраму на своей голове. – Чувствуешь? Там они распиливали мой череп. Из-за этого я не сплю по ночам, словно вампир. Потому что у меня травма черепа.

Мальчик даже не попытался высвободиться, как ожидала Клэр. Его рука задержалась в волосах девочки, пальцы поглаживали шрам, ставший меткой ее чудаковатости. Пусть он толстый и прыщавый, зато у него красивые глаза, внезапно заметила Клэр. Нежные, карие, с длинными ресницами. Уилл продолжал смотреть на нее так, будто пытался догадаться, о чем она думает на самом деле. Пытался понять все то, о чем девочка боялась рассказать ему.

Клэр отпихнула его руку и двинулась прочь. Она так и шла, пока тропа не закончилась у кромки озера. Остановившись там, девочка пристально посмотрела вдаль, поверх воды, растревоженной дождевыми каплями. В надежде, что Уилл пойдет за ней.

А вот и он, остановился прямо рядом с Клэр. С озера подул зябкий ветер, и девочка, задрожав, обхватила себя руками. Казалось, Уилл не замечает холода, несмотря на то что одет в одни джинсы и влажную футболку, которая подчеркивала все непривлекательные выпуклости его пухлого туловища.

– Больно было? – спросил он. – Когда в тебя стреляли?

Клэр машинально подняла руку и дотронулась до места, где была рана. До небольшой вмятины, с появлением которой закончилась ее нормальная жизнь, жизнь девочки, спавшей по ночам и получавшей хорошие оценки. Девочки, которая никогда не говорила то, чего не надо, как раз тогда, когда это совсем ни к чему.

– Не знаю, – ответила она. – Последнее, что я помню, – ужин в ресторане с мамой и папой. Они хотели, чтобы я попробовала что-то новое, а меня тянуло на спагетти. Я не унималась, все твердила, спагетти да спагетти, и в конце концов мама попросила официанта принести мне то, что я хотела. Это последнее, что я помню. Мама была раздражена моим поведением. Я ее разочаровала. – Клэр провела рукой по лицу и почувствовала на щеках теплые влажные полоски.

На пруду закричала гагара. От этого одинокого нездешнего звука у Клэр к горлу подступил комок.

– Я очнулась в больнице, – продолжала она. – Мои мама и папа умерли.

Уилл так нежно дотронулся до нее, что Клэр засомневалась: а вдруг это ей показалось? Он провел пальцами по ее лицу едва ощутимо, словно перышком. Клэр подняла голову, чтобы взглянуть в карие глаза Уилла.

– Мне тоже не хватает мамы и папы, – признался он.

– Жутковатая школа с жутковатыми детишками, – сказала Джейн. – Каждый из них со странностями.

Женщины сидели в комнате у Мауры, придвинув стулья поближе к очагу, где горел огонь. А за окнами хлестал дождь и ветер сотрясал рамы. Джейн переоделась в сухое, однако казалось, что сырость пронизывает ее до костей и даже языки пламени не в силах дать тепла. Поплотнее укутавшись в свитер, Джейн посмотрела на картину маслом, висевшую над очагом. Это был портрет джентльмена-охотника, гордо стоявшего рядом с убитым оленем; ружье было перекинуто у него через плечо. Мужчины и их трофеи.

– Я бы использовала другое слово, – ответила Маура. – Одержимые.

– Ты имеешь в виду детей?

– Да. Они одержимы преступлением. Насилием. Неудивительно, что они кажутся тебе странными.

– Стоит только объединить кучку таких детей, ребят с серьезными эмоциональными проблемами, и это лишь усилит их странности.

– Возможно, – согласилась Маура. – Но здесь единственное место, где они могут получить одобрение. От людей, которые их понимают.

Джейн не ожидала, что Маура скажет это. Маура, которая сидела сейчас у огня перед Риццоли, казалась совершенно иной женщиной. Ветер и влага превратили безупречно гладкие черные волосы Мауры в клочки спутанной соломы. Клетчатая фланелевая рубашка была не заправлена в брюки, а отвороты синих джинсов – покрыты пятнами засохшей грязи. Всего несколько дней в Мэне, и доктор Айлз превратилась в совершенно незнакомого для Риццоли человека.

– Чуть раньше ты говорила мне, что хочешь забрать Джулиана из этой школы, – напомнила Джейн.

– Говорила.

– Так что же заставило тебя передумать?

– Ты же видишь, как ему здесь нравится. И он отказывается уезжать. Он сам сказал мне это. В шестнадцать лет он уже прекрасно знает, чего хочет. – Отхлебнув чая из своей чашки, Маура взглянула на подругу сквозь завитки пара. – Помнишь, каким он был в Вайоминге? Дикий зверь, постоянно затевавший драки и друживший с одной лишь собакой. А здесь, в «Вечерне», он нашел друзей. Здесь ему самое место.

– Потому что все здесь с заскоками.

Маура улыбнулась, глядя на огонь:

– Возможно, именно это объединяет нас с Джулианом. Потому что у меня свои заскоки.

– В хорошем смысле, – быстро добавила Джейн.

– Это какой же такой хороший смысл?

– Хм. Упорство. Надежность.

– Послушав тебя, можно заключить, что я – немецкая овчарка.

– И честность. – Джейн немного помолчала. – Даже если из-за нее можно потерять друзей.

Маура опустила взгляд в чашку:

– За этот грех я буду расплачиваться вечно. Так ведь?

Некоторое время женщины молчали и в комнате были слышны лишь удары капель в окно и шипение огня. Джейн не могла припомнить, когда в последний раз они сидели вот так вдвоем и спокойно разговаривали. Риццоли уже упаковала свою сумку – сегодня вечером ее ждали в Бостоне, – но она будто бы и не собиралась уезжать. Она осталась сидеть в этом кресле, потому что не знала, когда им снова выпадет такой шанс. Жизнь слишком часто напоминает полосу препятствий. Телефонные звонки, семейные проблемы; другие люди постоянно мешают – и на месте преступления, и в морге. А сегодня, в этот серый день, не было ни звонящих телефонов, ни стука в дверь, но между двумя женщинами повисло молчание, груз недосказанного, скопившийся за последние недели, с тех пор как из-за свидетельских показаний Мауры одного полицейского посадили в тюрьму. Подобное предательство бостонские правоохранители так просто не спускали.