Позади них раздался голос: "Вижу, профессор разбирается в мебели."

Лэнгдон и Кэтрин резко обернулись и оказались лицом к лицу с послом США Хайде Нагель. Ее прямые челка и стрижка были сразу узнаваемы по портрету в коридоре. На ней был строгий черный костюм и ожерелье из разноцветных бусин.

У посла Нагель определенно не было улыбки на лице.

Лэнгдон поспешно попытался перевернуть антикварный стул обратно.

"Простите за это", — сказал он, аккуратно ставя стул наместо.

"Профессор, — резко произнесла посол, — если кому и надо извиняться, так это мне. Насколько я понимаю, правительство США обязано вам обоим чертовски хорошим объяснением."

"Правительство США нам обязано объяснениями"?

Лэнгдон чувствовал себя дезориентированным, следуя за послом вместе с Кэтрин по элегантной изогнутой галерее южного крыла Пецшековой виллы. Извиняющийся тон вступления посла заставил Лэнгдона встревожиться — он прибыл сюда в состоянии повышенной готовности и не был настроен никому доверять.

Однако теперь этот момент теплоты миновал. Посол Нагель шла с такой целеустремленностью, которая казалась срочной, официальной и странно неуместной в ее собственном доме. Она не делала никаких комментариев, пока они проходили мимо музыкальной гостиной, будуара в золотых тонах и оранжереи с видом на террасу и зимний сад. У конца коридора она распахнула зеркальные двустворчатые двери, ведущие в небольшую библиотеку.

"Это самое уединенное место в доме, — сказала она, впервые заговорив с момента их ухода из столовой. — Здесь я веду все свои конфиденциальные переговоры. Подумала, что нам стоит поговорить именно здесь."

Уютная библиотека с деревянными панелями пропахла кожей и сигарами. В центре комнаты между стеллажами с антикварными книгами стояли два синих дивана, расположенные друг напротив друга под позолоченной люстрой. В углу у окна для чтения было поставлено потертое кресло с восьмиугольным столиком. Мраморный камин не топили, но внутрь были аккуратно уложены белоснежные березовые поленья.

По примеру посла Лэнгдон и Кэтрин разместились на одном из диванов, в то время как она сама села напротив них. До этого она несла с собой документы, которые теперь положила текстом вниз на кофейный столик между ними. Посол книзу положила официальную ручку посольства на бумаги, откинулась назад, сложила руки на коленях и выдохнула.

"Опустим формальности, — начала она. — Во-первых, я хочу сказать, как я рада, что вы оба в безопасности. Ваша ситуация с УЗСИ, мистер Лэнгдон, была особенно опасной, и я счастлива, что смогла вас защитить."

Спасибо… наверное? Лэнгдон не был полностью уверен, что ему стало легче.

Посол на мгновение изучающе посмотрела на них, словно убеждаясь, что она завладела их безраздельным вниманием. "Я пригласила вас сегодня в мой дом, чтобы лично сказать то, что нужно сказать. Говоря предельно просто… Мне жаль. От имени правительства Соединенных Штатов я хочу принести вам извинения. Наши посольства созданы для защиты американских граждан и интересов за рубежом. Как посол, я давала клятву выполнять именно это, и я отношусь к этой клятве серьезно. С сожалением вынуждена сообщить вам, что несколько дней назад, исполняя свою клятву защищать интересы США, я получила приказ установить в вашем гостиничном номере устройство аудионаблюдения."

Вот и все, подумал Лэнгдон, ошеломленно представляя себе букет тюльпанов и рукописную записку от посла. Мои подозрения подтвердились. Женщина на Карловом

мосту была не предчувствием, а каким-то странным спектаклем, разыгранным в ответ на подслушанный сон Кэтрин. Но почему?!

— Приказ о слежке поступил сверху, — сказала посол, — и я его выполнила. Я предположила, что это для вашей защиты, и понятия не имела, что собранная информация будет использована так, что поставит вас обоих под удар. Это непростительно, и я беру на себя полную ответственность.

Кэтрин взглянула на Лэнгдона, и на её лице отразилось негодование. — Значит, вы всё-таки подслушивали нас в номере отеля? — потребовала она, даже не пытаясь скрыть гнев.

— Прежде чем разыграете негодование, — ответила посол, и её голос стал жёстче,

— в мире сейчас опасные времена. Могу вас заверить, никого не интересуют ваши постельные привычки или подушечные беседы. Это устройство было установлено там в целях национальной безопасности.

— С уважением, госпожа посол, — как можно спокойнее произнёс Лэнгдон, — мы разве похожи на угрозу национальной безопасности?

— С уважением, профессор, — парировала она, — если вы думаете, что угрозы национальной безопасности имеют определённый вид,то вы наивнее, чем можно предположить по вашему резюме. Я приношу вам извинения и стараюсь быть откровенной в отношении того, что произошло с вами сегодня утром, и предлагаю вам сотрудничать. У нас мало времени, и в вашей ситуации есть аспекты, которые вам обоим крайне важно понять.

Лэнгдон не припомнил, чтобы его когда-либо журили так лаконично. — Понятно. Пожалуйста… продолжайте.

— Во-первых, — сказала Нагель, — мне известно, доктор Соломон, что вы написали книгу, которая скоро выйдет в свет. Вам важно понимать, что существуют влиятельные структуры, которые считают, что эта книга, если её опубликуют, может представлять существенную угрозу национальной безопасности.

— Как? — возмутилась Кэтрин. — Это книга о сознании человека!

Посол пожала плечами. — Этой информацией я не располагаю. Однако человек, который действительно знает ответ, скоро прибудет в Прагу, чтобы поговорить с вами обоими.

Лэнгдон опешил. — Поговорить с нами — или допросить нас?

— Полагаю, и то, и другое, — ответила Нагель, твёрдо глядя на него. — Я обязана вас защищать, но мои полномочия ограничены.

— Насколько они могут быть ограничены? — спросила Кэтрин. — Вы ведь посол США.

Хайде Нагель устало усмехнулась. — Дипломаты приходят и уходят, доктор Соломон. Постоянными игроками в правительстве являются те, кто принимает реальные решения, и, к сожалению, вам придётся иметь дело именно с этими силами.

В голове у Лэнгдона мелькнуло несколько догадок, и он почувствовал нарастающее напряжение.

— Мне запрещено обсуждать что-либо более конкретное без предварительного выполнения формальностей. — Она наклонилась и перевернула два листа, лежащие на кофейном столике, пододвинув по одному каждому из них вместе с ручкой. — Стандартное соглашение о неразглашении — обязательство сохранить в тайне разговор, который вам предстоит с человеком, вскоре прибывающим. Как только подпишете, я смогу рассказать всё, что знаю.

Соглашение на одной странице?подумал Лэнгдон. С каких пор юристы укладываются в одну страницу? Он не был адвокатом, но подозревал, что столь краткое NDA должно быть всеобъемлющим запретом на любые обсуждаемые темы. Полное эмбарго. Странным совпадением было и то, что Гесснер тоже просила их подписать подобное соглашение.

Кэтрин потянулась за документом, но Лэнгдон, не отрывая взгляда от посла, тихо положил руку ей на запястье, останавливая. — Госпожа посол, поскольку эта ситуация явно касается книги Кэтрин, она не может подписать это, не проконсультировавшись с юристом или хотя бы с редактором. Если бы мы могли быстро воспользоваться телефоном, возможно...

— Это разумная просьба, — перебила она, — но я не могу её выполнить. Человек, который придет с вами говорить, дал мне четкое указание запретить любые внешние контакты до подписания соглашений о неразглашении и до его разговора с вами."

"Кто этот человек?" — спросила Кэтрин.

"Он представляется как мистер Финч, и это его соглашения о неразглашении. Вы, конечно, можете их прочитать."

"Не стоит, — сказал Лэнгдон. — Полагаю, там написано, что все, что мы обсудим на встрече, никогда не выйдет за пределы этой комнаты."