Фокман не знал о фракталах ничего, кроме того, что это замысловатые узоры из бесконечно повторяющихся элементов.

"Последние три года, — сказал Алекс, доставая телефон, — компания Q активно инвестировала во фрактальные технологии, а Кэтрин…" Он запустил видео и показал экран Фокману.

На экране появилась Кэтрин, сидящая на сцене вместе с другими спикерами и логотипом IONS за спиной. "Вы задаете интересный вопрос, — сказала Кэтрин, обращаясь к кому-то в зале. — Совпадение, но в книге, над которой я работаю, посвященной человеческому сознанию, я подробно изучаю фракталы".

Фокман насторожился.

"Как вам известно, — продолжила она, — фракталы обладают удивительным свойством: каждый их фрагмент при увеличении оказывается точной уменьшенной копией целого — бесконечное повторение самоподобия. Другими словами, каждая отдельная точка содержит всё. Нет ничего изолированного… есть только целое. Все больше физиков считают, что наша Вселенная устроена как фрактал, а значит, каждый человек в этом зале содержит всех остальных, и между нами нет разделения. Мы —единое сознание. Признаю, это трудно представить, но если вы посмотрите изображения снежинки Коха или губки Менгера или, лучше, просто прочитаете "Голографическую Вселенную"..."

"Вот суть", — сказал Алекс, останавливая видео.

Фокман сомневался. "Алекс, я сомневаюсь, что интерес ЦРУ к фракталам как-то связан с единством Вселенной и человечества".

"Согласен, но фракталы играют ключевую роль в шифровании, топологиях сетей, визуализации данных и множестве других технологий национальной безопасности. Кэтрин упомянула, что писала о них подробно в своей книге — может, она обнаружила что-то, что ставит под угрозу инвестиции Q. Стоит разобраться".

"Логично", — согласился Фокман. "Я покопаюсь.Спасибо".

"Дай знать, если найдешь что-то. Мне надо бежать".

Специалист поспешил вернуться к допросу, а Фокман — к компьютеру. Снаружи дождь усиливался.

Это настоящая аптека психоактивных веществ...

Кэтрин остолбенело смотрела на содержимое холодильника — в нем в огромном количестве были собраны сильнодействующие наркотические препараты. Помимо нескольких веществ, которых она не смогла опознать, Кэтрин увидела флаконы с диэтиламидом, псилоцибином и ДМТ — активными компонентами ЛСД, волшебных грибов и аяхуаски. Она также заметила контейнеры с дистиллированным экстрактом шалфея предсказателей и МДМА — оба вещества в такой форме являлись запрещенными.

Наличие этих наркотиков в лаборатории виртуальной реальности могло означать только одно. "Порог" сочетает применение наркотиков с передовыми технологиями погружения в виртуальную реальность.

Сочетанные VR/наркотические терапии строго регулировались в медицинской сфере, поскольку их последствия пока оставались неизученными. Во многих случаях совместная стимуляция оказывалась настолько мощной, что вызывала быстрые и непредсказуемые изменения структуры мозга. Нейробиологи уже начали фиксировать тревожащие структурные изменения в мозге молодых людей, совмещавших компьютерные игры с приемом дизайнерских наркотиков.

Новое поколение искателей острых ощущений надевало потребительские VR-очки и проводило часы, куря марихуану, виртуально паря в космосе... нюхая кокаин на виртуальных американских горках... или испытывая эффект "края" от различных наркотиков-дисторантов во время просмотра VR-порно. Бесчисленные предупреждения оставались гласом вопиющего в пустыне — переживания оказывались чрезвычайно аддиктивными.

Люди не хотят слышать, насколько это опасно...

В прошлом году на Кэтрин освистали, когда она объяснила аудитории технически подкованных геймеров, что длительное воздействие гиперреалистичных шутеров от первого лица не только формирует восприимчивость к откровенному контенту, но и перестраивает структуру мозга, притупляя обычные эмпатические триггеры.

Освистали еще громче, когда она сообщила о новых исследованиях, согласно которым неутолимое потребление интернет-порнографии физически изменяет молодые умы — "по сути, наращивая мозоль на человеческом либидо", снижая чувствительность к реальному сексу. В результате возбуждение, даже у молодых людей, можно достичь лишь при помощи ошеломляющего количества и разнообразия стимулов.

Лэнгдон стоял рядом, изучая флаконы в холодильнике. — Для чего наркотики?

— Конкретно не уверена, но некоторые из этих субстанций — не шутки, сильнейшие галлюциногены. — Она огляделась, мысли теперь неслись галопом. — Если бы мне пришлось гадать, я бы сказала, что это помещение построено специально для одной цели: перепрограммировать человеческий мозг.

— Извини —перепрограммировать?

Она кивнула. — Это называется нейропластичностью. Наш мозг физически эволюционирует, приспосабливаясь к новым условиям. Он создает новые нейронные пути для обработки нового опыта. Прием подобных наркотиков в сочетании с VR-симуляцией создает ошеломляюще интенсивные переживания — в разы более яркие, чем в обычной жизни. Если такие переживания повторять, они в буквальном смысле начнут с пугающей скоростью перекраивать нейронные сети мозга.

— Перепрограммировать мозг... для чего?>Вот в чем главный вопрос, подумала она.

Кэтрин знала, что мозг гуру медитации, практикующего всю жизнь, анатомически уникален — годы медитации постепенно изменили его, давая возможность по желанию входить в состояние глубокого покоя. По сути, спокойствие стало новой нормой для такого мозга.

— Роберт, мне пришло в голову: если "Порог" будет раз за разом погружать испытуемого в искусственно вызванное внетелесное состояние —усиленное психоделиками — его мозг начнет перестраиваться, чтобы это отчужденное состояние казалось более... естественным. Другими словами, весь процесс, возможно, пытается настроить сознание... чтобы ему было комфортнее вне тела.

Ее слова повисли в тишине подземного помещения.

— Нелокальный... — наконец сказал Лэнгдон. — Это определенно перекликается с твоей книгой.

— Да, определенно.Не говоря уже о "Звездных вратах", — подумала она. — Не хочется в это верить, но Саша была бы идеальным кандидатом для VR- перепрограммирования. Как эпилептик, ее разум уже частично настроен на внетелесный опыт. Использовать ее как подопытного — это как взять короткий путь.

— Саша никогда не упоминала ничего подобного.

— Она могла не помнить, даже не осознавать... — голос Кэтрин дрогнул, когда она указала в холодильник. — Видишь? Это рогипнол.

— Препарат для изнасилований на свиданиях?

Она кивнула. — Он серьезно ухудшает функции памяти и вызывает антероградную амнезию — подопытные сохраняют функциональность, но практически не могут вспомнить, что происходило.

Лэнгдон смотрел с ужасом. — Саша говорила, что у нее проблемы с памятью. Она думает, это из-за эпилепсии.

— Возможно, так и есть, — ответила Кэтрин. — Но если Саше регулярно давали рогипнол, у нее должна быть серьезная потеря памяти... может, даже не осталось воспоминаний о посещении этого места.

— Может, поэтому в транспорте было кресло-коляска? Они могли возить Сашу туда и обратно?

— Вполне вероятно, — сказала Кэтрин. — Это заставляет меня вспомнить того эпилептика, о котором ты говорил — того, кого Бригита привезла из того же учреждения? Возможно, она сказала Саше, что он отправился домой, но эти наркотики невероятно опасны...Могло случиться что угодно. Он мог сойти с ума или умереть — кто знает? Преимущество вербовки пациента, брошенного в госучреждении, в том, что его исчезновение никто не заметит.