Приятно было вернуться – в целости и сохранности.

Без двадцати девять утра с бейджем на груди Астрид шагала по анфиладе второго этажа Шерборн-холла. Был и более короткий путь к ее рабочему месту. Если бы только она не решила сделать крюк, чтобы поговорить с Гарольдом. Для посетителей дом открывался только через десять минут.

Как она и думала, бывший военный сидел возле двери комнаты, где они впервые встретились.

– Доброе утро, Астрид. – Он медленно поднялся.

– Доброе утро, Гарольд. Будет ли мне уместно задать вам пару вопросов?

– Разумеется, буду рад. Для этого я здесь.

Она прошла к окну. Когда она обернулась, он уже стоял в центре комнаты, большие пальцы засунуты в карманы блейзера.

– Зоркие кинозрители наверняка узнают эту комнату по фильму «Темный рыцарь», – медленная, продуманная речь, сглаживающая углы в рассказе, тысячекратно им повторенном слово в слово.

– Извините, Гарольд, я только…

Он заговорил обычным голосом:

– Ужасное кино. Думал, оно про рыцаря. Но нет. Оказалось, про человека, наряжавшегося летучей мышью.

– Да, правда.

Гарольд обрел публику и не собирался ее терять.

– Авторы фильма сняли эту комнату в качестве библиотеки поместья Уэйнов, из которой был ход в пещеру летучих мышей. Хотя там почему-то не оказалось ни одной летучей мыши. Только не слишком пригодные для езды автомобили и резиновые костюмы.

– Простите, Гарольд, – она подняла руку, – у меня есть всего пара минут.

– Конечно. – Он подошел к окну и встал рядом с ней.

Она показала на дорожку, ведущую в лес через арку в тисовой изгороди.

– Вон та дорожка сквозь изгородь.

Гарольд прищурился.

– Да?

– Это единственный способ попасть в ледник?

– Единственный.

– Значит, по-другому в лес не выйти?

– Нет. Все вокруг огорожено, чтобы посетители не могли бесплатно зайти на территорию.

– Понятно. А почему ледник закрыт для посещения?

– Закрыт? Нет, он открыт в течение всего дня.

– В самом деле? Я видела табличку «закрыто» в проеме изгороди.

– Ну, ее должны были убрать. Помещение недавно отреставрировали до полностью рабочего состояния. Этой зимой на пруду вырубали лед и клали туда, в точности как в георгианскую эпоху. Понятно, холодильников тогда не было. – Он посмотрел на часы, черный кожаный ремешок которых свободно болтался на его бледном запястье. – Пожалуй, мне пора вернуться на место.

– Еще лишь один вопрос.

– Давайте.

– Верхний этаж дома открыт для посещения?

– Верхний этаж? – Гарольд замешкался. – Нет, уже многие годы как нет.

– Он запирается?

Гарольд снова посмотрел на часы.

– Да. Правда, я не имею понятия, где ключи. Почему вы спрашиваете?

– Ну… да нет, я знаю, это ерунда.

– Давайте, Астрид. Мне можно рассказать.

– Ладно, на днях я была в саду и мне показалось, что я видела в окне человека.

– Человека? – Он покачал головой. – Знаете, Фонд хранит там гору мебели. Может, это была игра света.

– Похоже, вы правы.

– Послушайте, мне действительно нужно бежать. – Гарольд встревоженно улыбнулся и направился к двери. Походка мягкая и выверенная. Он обошел половицу, скрипнувшую под ногами Астрид. – Простите, что не могу остаться поболтать, – сказал он. – Но в комнатах должен все время кто-то находиться.

– Чтобы встретить посетителей?

– В основном, но также с точки зрения страховки. Если кто-то попытается схватить антикварные предметы. Правда, не знаю, сработает ли. Я еще вполне бодр, но вот как Маргарет валит домушника на пол, представить не могу. А вы?

– Я с ней незнакома.

– Только перенесла операцию на бедрах.

Они дошли до двери.

– Спасибо, Гарольд. Вы очень мне помогли.

– С удовольствием. Кстати, если вам не хватает общества, волонтеры обедают в подвале, в старой бойлерной. Уверен, что и остальные будут рады познакомиться.

– Спасибо, постараюсь.

Он уселся, положил руки на колени и стал смотреть на дверь в ожидании первых посетителей.

На пути в свою временную мастерскую Астрид обдумывала полученные от Гарольда сведения. Дело, как она его называла, становилось все увлекательнее. Допустим, человек в окне мог ей привидеться. Но в одном она теперь уверена. Тот, кто вошел в ледник после Девайна, повесил на изгородь табличку «Закрыто». Значит, этот человек не хотел, чтобы его побеспокоили. Потом он вернулся в сады тем же путем, раз из леса не было другого пути.

Сложность в том, что это мог быть любой из сотен людей, оказавшихся в усадьбе в тот день. Посетитель, сотрудник или волонтер – любой мог незаметно уйти в лес. Где же ей теперь искать? Пока что след испарился, как мокрые отпечатки на дорожке.

Остаток утра Астрид проработала над второй половиной коллекции. В размеренном темпе она изучала картины, фотографируя, делая заметки, откладывая в сторону все, что потенциально могло стать гвоздем выставки. В конце концов она обнаружила, что искала. Завернутый в белую ткань небольшой пейзаж, примерно двенадцать на десять дюймов. Серое море и волны, бьющиеся о высокие утесы. Заросли деревьев вдоль мыса. На краю утеса – белый мазок, изображающий здание, видимо, маяк. Она проверила подпись, хотя уже знала, что увидит. И точно, на оливковой краске было нацарапано «Джон Констебл».

Она хотела сделать снимки, но руки затряслись. Это было чересчур волнительно. Пейзаж был меньше, чем обычно у Констебла, не такой яркий, как сделавшие его знаменитым картины с мельницами и соборами. Работы на полдня, не больше. Может, черновой эскиз для большой картины, которую он так и не собрался написать. Не лучшая его работа, но почти наверняка принадлежит ему. Если Фонд заплатил за нее меньше полумиллиона, это удачная сделка.

Астрид посмотрела в список. Картина нашлась на оборотной стороне, датирована Астрид выпрямилась и победно взмахнула кулаком. Раньше она так не делала, но сейчас был момент не хуже других. Она не просто поработает с картиной Констебла – с ней связана история. Картины всегда становились прекраснее, если за ними стояли истории, а здесь она была о любви.

Выставка Крессиды вполне может оказаться «блокбастером». Астрид оставила картину на столе и собрала сумочку. Время обедать.

В конце концов кафе «Апельсиновый сад» нашлось позади огорода, в том же здании, что и конюшня. Народу было полно. Люди толпились возле зоны подачи горячих блюд. Семьи в длинной очереди терпеливо ждали, чтобы попасть в комнаты попрохладней. Впереди ребенок выбирал перекус.

– Это уже шесть предметов, Джош, – прошипела его мама. – Положи йогурт на место.

– А можно вместо него взять еще чипсов?

– Давай, только быстро. – Она оттащила Джоша от прилавка, и к кассе приблизилась другая семья. – Извините.

– Да все нормально, – ответил чей-то папа позади нее.

Но было заметно, что ничего не нормально. Все были напряжены. Обстановка как перед бунтом в тюремной столовой. Астрид быстро перешла вперед и купила первый попавшийся сэндвич. Пожалуй, лучше пообедать с волонтерами.

Следуя по указателям на бойлерную, она прошла по подвальному коридору мимо пустых винных погребов, миновала канат ограждения и завернула за угол. Толкнула большую кремовую дверь, и ее сразу окружило теплое, уютное облако из пара с запахом кофе и шортбреда. В центре комнаты стоял длинный стол. За ним сидел Гарольд с пожилой женщиной, поедающей какие-то коричневые комки из пластикового контейнера. На ней было яркое платье неопределенного кроя, напомнившее Астрид цветущие кустарники из сада.

– Вы пришли. – Гарольд встал, взял ее под локоть и подвел к женщине-кусту. – Маргарет, это моя новая приятельница Астрид, реставратор. Я тебе о ней рассказывал.