Если подумать, я однажды вечером слышала громкую ссору между Адамом и Мартой, как раз перед ее отъездом. Грохот, крики, хлопанье дверями. А вдруг мы про один и тот же вечер говорим?

Отправляю Адаму отчаянное сообщение:

Позвони мне. Это не то, что ты думаешь.

Наталья крутит на пальце тонкое золотое кольцо.

– Не знаю. Милые бранятся… Я давить не стала.

– Пожалуйста, хоть что-нибудь вспомните! – упрашивает Зо. Больно смотреть на ее отчаяние.

Наталья бледнеет, отворачивается.

– Слушайте, я понятия не имею, из-за чего был сыр-бор. Тот парень вроде женат. Носил обручальное кольцо.

Цепляюсь за последние слова.

– Обручальное кольцо? Откуда вы знаете?

– Он ходил в наш салон. Каждый четверг. Она… Она хороший человек, Марта. Очень его любила.

В голове звенит тревожный звоночек. Ни разу не видела Адама с обручальным кольцом, да и вообще с украшениями.

– Как его зовут?

Наталья опускает взгляд.

– Слушайте, не помню. Он иногда забирал ее из салона. На шикарной машине.

Навостряю уши, будто в опере.

– Какой машине?

– Не знаю. Не разбираюсь в них. Ну, спортивной. Темно-зеленой вроде бы.

Сердце у меня колотится.

Белый «фольксваген» Адама никто в здравом уме не назовет «спортивной машиной». Встаю, ненароком уронив на пол вилку.

– Скоро вернусь. Надо позвонить.

Зо изумленно на меня смотрит.

– Прямо сейчас?

– Я быстро.

– Я с тобой, – она тотчас встает.

– Нет, – поспешно отвечаю я. – Ничего такого. Минутное дело. Вы пока говорите.

Выйдя из паба, прислоняюсь к кирпичной стене и набираю номер салона. Киллиан отвечает после второго гудка. Играет песня Шер. Представляю, как Киллиан суетится над бутылками с сухим шампунем.

– Чем обязан удовольствию?

Судя по голосу, удовольствием и не пахнет.

– У Марты был парень?

Он вдыхает сквозь стиснутые зубы.

– А вам зачем?

– Спрошу иначе: у Марты было два парня?

Долгое молчание.

– Слушайте, это не мое дело. Она милая девушка.

Наверное, сейчас он прислоняется к стойке администратора, вдыхая запах мокрых волос и барбицида.

– Опишите их.

– Один вроде полицейский. Спортивный такой. Бицепсы как у Тора.

– Ясно. А второй?

– Тот, скорее, Принц на белом коне. Старше ее. Присылал ей огромные букеты цветов. Честное слово, огромные. Мы ей разрешали ставить их в вазу на стойке администратора. Смотрелось tres romantique[273].

– И как выглядел наш принц?

– Ой, ну как богач!

– А конкретнее?

– Старый. Бледный. Шикарные часы. Постоянный клиент по четвергам.

Сердце бешено колотится в груди, а в ушах звенит, будто в мозгу срабатывает сигнал тревоги.

– Знаете его имя? Или подождите… Если он был клиентом, то и номер сохранился, наверное.

Тон Киллиана с непринужденного сменяется на встревоженный.

– Не помню, как его звали. После ухода Марты он перестал приходить. В любом случае мы не выдаем номера клиентов.

– Пожалуйста! – прошу я самым ласковым голосом. – Кажется, я знаю, где Марта.

Не рассказываю Зо о двух парнях. Пока не надо. Какой смысл еще больше ее расстраивать, когда не знаешь всей правды. И потом, утешать ее сложнее, чем расследовать. Мы прощаемся с Натальей, и я отправляю Зо в «Премьер инн», пообещав написать, как только выясню что-нибудь еще.

Дома устраиваюсь поудобнее на диване. В правой руке у меня номер второго парня Марты. В левой – бутылка «Смирнофф» и диетическая «кола» – так, снять напряжение.

Вечер субботы. Завтра воскресенье. Завтра Уилл привезет Дилана домой, и мое расследование подойдет к концу, хочу я того или нет. Это мой шанс.

Делаю глубокий вдох, допиваю остатки и набираю номер. Поехали!

Три гудка, четыре. Никто не берет. Ну и хорошо. С облегчением выдыхаю. Если бы ответил, я бы не нашлась что сказать. И вдруг после пятого гудка раздается щелчок, и механический голос объявляет:

– Вы позвонили… Ролло Рисби. Пожалуйста, оставьте сообщение после сигнала.

Шепердс-Буш

Суббота, 21:35

Ролло Рисби. Как это понимать?! Звоню еще раз, на всякий случай. Сообщение то же.

Сильнее вжимаюсь в диван. Комната кружится перед глазами. Значит, у Марты был роман с Ролло Рисби? Явно не совпадение, это попросту невозможно!

Охренеть. Я так старалась спасти сына, что на другое не обратила внимания. Думай, Флоренс, думай.

Если у Марты был роман с Ролло… Ролло с ней что-то сделал? Бессмыслица. Богачам незачем убивать. Можно ведь подкупить человека. А вдруг Марта пригрозила рассказать Клео и теперь сидит себе на тропическом пляже, обмахиваясь стодолларовыми купюрами? Ариведерчи, парикмахерская, тесная квартирка и весь Лондон!

Отчаянно хочу поделиться с Дженни, и пусть все объяснит спокойно и логично, как всегда. Только мы с Дженни больше не подруги. Потому что она спит с Адамом.

Адам.

Он знал про измену Марты? Поэтому они расстались? Он…

Не раздумывая, я вскакиваю с дивана, ударяясь голенью о кофейный столик. Не обращаю внимания на острую боль и выбегаю из квартиры в прихожую, прижимаю ухо к двери Адама. Тишина. Заношу кулак над дверью и замираю. Суббота, почти десять вечера. Что я ему скажу? «А ты знал, что бывшая тебе изменяла?» Он подумает, что я ревную, пытаюсь помешать им с Дженни. И потом, Адама с Дженни нет дома. Они уехали на отдых в какой-нибудь деревенский домик с соломенной крышей; свернулись калачиком под шерстяным одеялом, кормят друг друга клубникой и посмеиваются.

Марта. Алфи. Марта. Алфи. Бессмыслица какая-то. Черт! Думай, Флоренс, думай!

Тащусь обратно в квартиру, на диван. Ничего не понимаю. Я слишком глупая, нога болит, и все это не имеет смысла. Включаю «Акул недвижимости» и проваливаюсь в беспокойный сон.

Просыпаюсь утром воскресенья под звуки телевизора. Ведущий рассказывает о группе экоактивистов, перекрывших движение на автостраде. Экран мигает, и появляется фотография Робина Секстона. Ему предъявят обвинение завтра, в Вестминстерском мировом суде. Вновь накатывает стыд. Выключаю телевизор и беру телефон. Пришло несколько сообщений от Зо:

Спасибо за помощь, но я решила обратиться в полицию.

Полиция. Не стану ее винить, без настоящих взрослых тут не обойтись. Я и сама хотела бы их позвать. И все же обидно. Получается, она не доверяет мне поиски сестры.

Ну, удачи. Уверена, они сразу бросятся искать «возможно пропавшую» иммигрантку, – не подумав, брякаю я. Устыдившись, поспешно добавляю: Надеюсь, все пройдет хорошо. Держи меня в курсе, целую.

Лежу на диване, разглядываю синяк на голени. Он приобрел насыщенный баклажановый цвет. Тыкаю в него указательным пальцем. На миг тело пронзает острая боль.

Где же ты, Марта?

В полдень я еще валяюсь, тупо уставившись в потолок, и вдруг слышу щелчок замка. Дилан. Поднимаюсь и разглаживаю глубокую вмятину на диване.

– Ты рано!

– Хотел проведать Грету, – он торопливо уходит в комнату.

Из окна видно, как уезжает Уилл. Долбаная Грета. Не мог Дилан завести нормального питомца, вроде собаки?

Дилан возвращается с Гретой в одной руке и куском красной фольги в другой.

– Откуда шарики?

– А?

– Дома полно шаров с гелием, почти сдувшихся, – Дилан прищуривается. – А ты знала, что гелий – невозобновляемый ресурс? Рано или поздно он закончится.

Зо. Черт! Ее шарики на день рождения.

– Извини, дружок, долгая история.

Он еще что-то говорит, а я не слышу – погруженная в раздумья, опять опускаюсь на диван.

– Пожалуйста, мам, в последний раз?

Дилан все это время твердил о мистере Фостере и сверчках, а я не обратила внимания. Вздыхаю. Какая теперь разница? И так все коту под хвост. Еще одна ссора, отказ или провал, и я не выдержу.