– Нет такой суммы, которая заставила бы меня продать свою страну.

Икар посмотрел на меня с жалостью, словно я слабоумный.

– Что ж, ладно. Возвращайтесь в свою страну. Но вы ведь знаете, что вернетесь домой куда беднее, чем надо.

– В отличие от некоторых я, по крайней мере, могу уехать домой, – поддел его я.

Икар улыбнулся, и от этой улыбки мои руки внезапно похолодели. Я словно бы смотрел в лицо будущему.

– Неужели?

Джейн вынуждена была признать: Даррен Кроу прекрасно выглядел по телевизору. Риццоли сидела за своим столом в отделе убийств и смотрела интервью по рабочему телевизору, восхищаясь модным костюмом Кроу, его уложенными волосами и ослепительно-белыми зубами. Ей было интересно, как именно он отбеливал их: самостоятельно, с помощью средств, которые покупал в аптеке, или платил специалисту, чтобы тот полировал ему зубы до жемчужного блеска?

– Жареный, с мясом и сыром и двойной кислой капустой, – объявил Фрост, ставя на стол Джейн пакет с сэндвичем. Сам он плюхнулся на стул, стоявший по соседству, и развернул свой обычный обед: индейку на белом хлебе, без зеленого салата.

– Смотри, как журналистка пожирает его глазами, – сказала Джейн, указывая на блондинку, которая интервьюировала Кроу. – Клянусь, она вот-вот сорвет с себя пиджачок и закричит: «Возьми меня, полицейский!»

– Мне такого никто не скажет, – вздохнул Фрост, смиренно откусывая от своего сэндвича.

– Он очаровывает народ, словно профи. Ой, смотри, смотри, вот его глубокомысленное выражение.

– Я видел, как он в туалете репетировал эту мину.

– Глубокомысленную? – Фыркнув, Джейн развернула свой сэндвич. – У него никогда глубоких мыслей-то не было. Он глазеет на эту телку так, будто бы размышляет о ее глубокой глотке.

Поедая сэндвичи, они смотрели, как Кроу по телевизору описывает захват Сапаты. «Мог бы сдаться, но решил бежать… Мы проявляли сдержанность во всех отношениях… явно действовал, как виновный…»

Внезапно потеряв аппетит, Джейн отложила в сторону свой жареный сэндвич.

«Нужно навести порядок с нелегальными иностранцами вроде Сапаты. Я обещаю законопослушным жителям Бостона сделать это».

– Чушь какая-то, – возмутилась Риццоли. – Так просто взял, осудил и приговорил Сапату.

Фрост не сказал ни слова, продолжая уплетать свой сэндвич с индейкой, как будто ничего другого на свете и не существовало. Это раздражало Джейн. Обычно она очень ценила невозмутимость своего напарника. Никаких тебе драм и разборок – просто до ужаса уравновешенный бойскаут, который сейчас напоминал ей жующую корову на пастбище.

– Эй! – окликнула она. – Тебя это не бесит?

Барри взглянул на Риццоли и ответил с полным ртом:

– Я знаю, что это бесит тебя.

– А для тебя это нормально? Закрыть дело, когда у нас нет орудия убийства, когда в вещах Сапаты не обнаружилось ничего, связанного с Акерманами?

– Я не сказал, что для меня это нормально.

– А этот голливудский полицейский в телевизоре уже закрыл папочку с делом и обвязал ленточкой, словно рождественский подарок. Вонючий подарочек. Это должно бесить тебя.

– Наверное.

– Тебя вообще хоть что-нибудь бесит?

Фрост откусил еще один кусок сэндвича и принялся жевать, обдумывая вопрос.

– Ага, – наконец признался он. – Элис.

– Как правило, бывшие жены всех бесят.

– Ты сама спросила.

– Но это дело тоже должно тебя бесить. Или хотя бы досаждать тебе, как нам с Маурой.

При упоминании о Мауре Барри наконец-то отложил сэндвич и посмотрел на свою напарницу.

– И что же думает доктор Айлз?

– То же, что и я, – эти трое детей каким-то образом связаны. Их психолог совсем недавно спрыгнула с крыши, и Маура думает: что такого в этих детях? Почему те, кто оказывается рядом с ними, погибают? Словно на них лежит какое-то заклятие. Где бы они ни появились, обязательно кто-то умирает.

– А теперь они оказались в одном и том же месте.

«В „Вечерне“». Джейн вспомнила темный лес, ивы, с которых свисали кровавые украшения. Подумала о замке, где самих жителей обуревали призраки: все они обитали в тени насилия. И Тедди, и Маура находились за запертыми воротами, с детьми, которые прекрасно знали, что такое кровопролитие.

– Риццоли!

Джейн вздрогнула. Резко обернувшись в кресле, она увидела, что у нее за спиной стоит лейтенант Маркетт. Она тут же схватила пульт и выключила телевизор.

– Здесь что, нечем заняться? – спросил Маркетт. – Вы, что ли, мыльную оперу смотрите?

– Эта – всем операм опера, – ответила Джейн. – Детектив Кроу рассказывает законопослушным жителям Бостона о том, как он единолично взял злого гения по фамилии Сапата.

Маркетт поднял голову:

– Зайдите ко мне.

Вставая с места, она заметила взгляд Фроста, как бы говоривший: «О-хо-хо!» – а затем поспешно замаршировала вслед за лейтенантом в его кабинет. Тот закрыл дверь. Прежде чем сесть, Джейн подождала, когда Маркетт устроится в своем кресле, и постаралась не отвести глаза, пока начальник пристально изучал ее со своего места.

– Вы с Кроу никогда не придете к согласию, верно? – спросил Маркетт.

– По какому поводу он пожаловался на меня в этот раз?

– На отсутствие единого фронта по делу Акерманов. На то, что вы по-прежнему задаете вопросы о поспешности суждений.

– Виновен по всем пунктам. Разве это не поспешное суждение? – не стала отпираться Риццоли.

– Да, я слышал все ваши возражения. Но поймите, как это будет выглядеть, если пресса разнюхает то, о чем вы толкуете? Представляете, какой кошмар нас ожидает? К этому делу и так приковано всеобщее внимание. Богатые семьи, погибшие дети – Нэнси Грейс это обожает. И злодей, которого с радостью станет ненавидеть пол-Америки, – нелегальный иммигрант. Сапата – идеальный преступник во всех отношениях. Лучше всего, что он мертв и дело закрыто. Сказочный финал.

– Но только в том случае, если кошмар – сказка, – заметила она.

– Ну ведь братья Гримм и писали такие сказки.

– Народ доволен, и я поэтому должна заткнуться и быть довольна. Вы это хотите сказать?

Маркетт откинулся на спинку своего кресла.

– Риццоли, порой вы – настоящий геморрой.

– Последнее время я постоянно это слышу.

– Но именно поэтому вы прекрасный следователь. Вы ищете и находите. Вы копаете там, где никто не решается копать. Я читал ваш отчет по поводу этих трех детей. Семтекс в Нью-Гемпшире. Взрыв самолета в Мэриленде. Все это выглядит как чертовски большое кладбище. – Лейтенант умолк и, внимательно глядя на Джейн, постучал пальцами по столу. – Так что продолжайте. Делайте свое дело.

Джейн не очень поняла, что имеет в виду ее начальник.

– Свое дело?

– Копайте. Официально дело Акерманов закрыто. А неофициально у меня тоже есть сомнения. Но об этом знаете только вы.

– Можно подключить Фроста? Он мне понадобится.

– Я не могу тратить дополнительные ресурсы. Я даже не уверен, что могу позволить вам тратить на это время.

– А почему же позволяете?

Маркетт подался вперед, не сводя глаз с Риццоли.

– Слушайте, я с радостью закрыл бы это дело прямо сейчас и назвал его нашей удачей. Мне нужна хорошая статистика. Разумеется, она мне нужна. Но, как и у вас, у меня есть инстинкты. Иногда приходится игнорировать свои ощущения, и, когда оказывается, что всю дорогу мы были правы, мы начинаем винить себя. Не хочу, чтобы в один прекрасный день кто-нибудь бросил мне в лицо, что я слишком рано закрыл это дело.

– Значит, мы прикрываем свои задницы.

– А что в этом плохого? – рявкнул лейтенант.

– Ничего.

– Ну хорошо. – Он снова откинулся на спинку кресла. – Какой у вас план?

Риццоли пришлось поразмыслить над этими словами, прикинуть, какая именно загадка сейчас на первом месте. И Джейн решила: вопрос номер один – это выяснить, что общего у семейств Уорд, Яблонски и Клок, помимо странных обстоятельств их смерти. Знали ли они друг друга?