Не дожидаясь ответа, она выкладывает на кухонный стол бумажный пакет. Оттуда вываливаются скомканные кардиганы и пластиковые заколки. Кончиками пальцев беру бежево-синий свитер в полоску.

– Это что?

Дженни откидывается на стуле.

– Помнишь, как становилась, считай, невидимкой, когда катила маленького Дилана в коляске?

Киваю. Я определенно пользовалась своей незаметностью, чтобы стащить какой-нибудь изысканный сыр из магазина – бросала в корзину-сетку внизу коляски, где лежали грязные резиновые сапоги и лопатки для песочницы.

– Да, и?

– Будем работать под прикрытием, – объясняет довольная Дженни. – В образе мам, – она достает из второго пакета сумку для подгузников с Винни-Пухом. – Твой модный аксессуар.

– Обалдеть. Вот это подготовка!

– Скорее, – торопит она уже на полпути к выходу. – Ты главного не видела.

Дженни нажимает кнопку на брелоке, и вместо «теслы» ей дважды сигналит красная «киа-пиканто». Сбоку машины прикреплен большой розовый магнит с надписью:

J&S Перекусы для малышей

Легко. Натурально. Полезно.

www.mum-snacks.co.uk

– Не поняла, – теряюсь я.

– Наш бизнес! – Дженни поправляет платье. – Мы не просто мамы, мы мамы-фрилансеры! Когда начнем ходить по квартирам, нас никто не испугается – что может быть безобиднее, чем две женщины, угодившие в финансовую пирамиду?

Должна признать, ее целеустремленность впечатляет. Дженни вложила в свою затею больше усилий, чем я в настоящую работу.

– Откуда ты все это взяла?

– Значок? Ой, распечатала из интернета. Всего тридцать девять фунтов девяносто девять пенсов вместе с ночной доставкой.

Заглядываю в салон. На заднем сиденье в детском кресле пристегнута на удивление реалистичная кукла.

– Ты настоящий гений, вот ты кто! – я с улыбкой хлопаю ее по плечу.

– Сбегала в магазин одежды и взяла машину напрокат, только и всего, – смущается Дженни. – Я ведь предупреждала: когда что-то делаю, не жалею сил. И потом… – ее улыбка тает. – Это ради благого дела.

Опять сосет под ложечкой. Она права. Это не развлечение. Алфи так и не нашли. А Дилан…

– Конечно. Благое дело.

Дженни смачивает слюной желтый значок «Ребенок в машине» и клеит к заднему стеклу.

– Вуаля! Наш плащ-невидимка.

Барбикан

Понедельник, 12:18

Час спустя, упаковав двадцать фруктовых сладостей в крохотные пакетики из вощеной бумаги («Нужны товары, иначе неправдоподобно!»), мы с Дженни стоим перед невообразимо уродливым зданием. Это не столько жилой комплекс, сколько целая деревня в стиле брутализма; сложный лабиринт из бетона и переходов, вырванный с корнем из Сибири советской эпохи и расположенный в самом сердце Лондона.

– Значит, тайный сын Ролло живет… в муниципальной квартире?

– Это же Барбикан![266] Достижение в мире архитектуры!

Смотрю на искусственное озеро в центре комплекса, окрашенное в неестественно-зеленый цвет.

– Вот здесь и жил бы Джордж Джетсон[267], если бы его небесный город был еще и тюрьмой.

– Между прочим, здесь все очень интересно устроено, – занудничает Дженни. – Это озеро – часть системы охлаждения. Воду красят для того…

Не обращаю на нее внимания – оглядываю бетонные башни в поисках тайного внебрачного ребенка Ролло. Солнце пробивается из-за туч, и в груди зарождается надежда. У нас есть подозреваемый. И это не Дилан. Мы здесь. Вместе. Расследуем. Если не считать странной записки и мяча для крикета, залетевшего в окно прошлой ночью, дела идут на лад.

– Так, держи, – Дженни передает мне коляску. Наша пластмассовая кукла крепко спит под розовой муслиновой накидкой. – А я поищу указатель.

Следую за ней, осторожно толкая коляску.

– А если мы его найдем? Алфи то есть? Вдруг он сидит в какой-нибудь квартире и смотрит мультики? Что будем делать, сами его похитим?

– Ты серьезно? – недоверчиво спрашивает Дженни. – Знаешь, если мы его сегодня найдем, можешь оставить себе весь костюм, включая сумку для подгузников.

Она возвращается к указателю, а я незаметно показываю ей язык. Не позволю ее цинизму испортить мне настроение. Поднимаю глаза на три высокие башни в стиле брутализма.

– И в которой живет Иэн?

Дженни переводит взгляд с телефона на карту на стене, сосредоточенно хмуря брови.

– Не знаю, – отвечает она наконец.

– То есть?

– У меня индекс, а не полный адрес. Судя по всему, почта проходит через общий центр обработки.

– Получается… мы не знаем, в какой части лабиринта он живет? – изумленно спрашиваю я.

Дженни кивает.

Меня словно бьют по почкам. Представляю, как Дилан сидит, согнувшись над миской тюремной каши (явно не веганской), и отдает присланные мной деньги, чтобы его не били.

– Да здесь тысяча квартир! Не можем ведь мы во все стучаться.

– Тысяча? – беззаботно спрашивает Дженни. – Бери выше, две, – она забирает коляску и шагает к подъему, ведущему из внутреннего двора к первому многоквартирному дому. Потом оборачивается и бросает через плечо: – Чем раньше приступим, тем лучше.

Начинаем мы с верхней части восточного корпуса. Первая дверь из коричневого металла по цвету напоминает эмодзи-какашку. Дверной звонок оказывается куда громче, чем я ожидала: зловещий гул эхом разносится по коридору.

Никакого ответа.

– Ну, с первого раза редко везет, – Дженни направляется ко второй двери.

Однако и следующую не открывают. И следующую. Мы стучим в сорок семь дверей… Напрасно. Либо жильцы все на работе, либо у них на входе камеры. Мне как-то не по себе. Похоже, мы зря теряем время, а с другой стороны, что нам еще делать?

– Сложнее, чем усадить Дилана за домашку по чтению, – вздыхаю я.

Дженни кивает.

– И не говори. Мне кажется, Макс за весь год ни одного упражнения по математике не закончил. Я никому не рассказывала, но изредка делаю за него, когда ложится спать, – шепчет она.

– Да ну?!

Дженни пожимает плечами и заносит кулак над дверью сорок восемь.

– После работы сил ни на что нет. Главное, сделать две-три ошибки для убедительности.

Представляю, как Дженни в деловом костюме горбится над домашним заданием по математике для десятилеток, и меня пробивает на смех.

– А Макс знает? Или думает, что добрая фея домашки…

Не успеваю закончить, как дверь распахивает пожилая женщина с копной сиреневых волос.

– Наконец-то! – возмущается она, прислонившись к косяку. – Я вас ждала все утро!

Я от неожиданности позабыла, что мы продаем.

– Заходите! – теряет терпение женщина. – Телевизор сам себя не починит.

– Прошу прощения?

– Вы из «Каррис», правильно? Пришли починить телевизор?

Дженни показывает на бумажные пакеты под коляской.

– Нет, мэм, мы продаем детские перекусы.

– Детские перекусы? Их дети делали? – фыркает женщина, внимательно разглядывая меня. – Погодите, я вас знаю, только откуда?

– Я пела в женской группе. Давно.

– В группе? Дружите с этим диджеем? – ворчит она. – Иэном Как-Его-Там?

– Нет, – поспешно заверяет Дженни. – Мы не местные.

– Иэн? – оживляюсь я. – Вы сказали Иэн?

Женщина недовольно кивает.

– Так же его зовут? Блондинчика, который двумя этажами выше живет? Целыми днями включает адские завывания? Вы ему передайте: если не прекратит, вызову полицию!

– А в какой квартире… – начинаю я, но меня прерывает звук решительных тяжелых шагов.

– Добрый день, дамы! – разносится эхом по коридору. К нам направляется охранник в светоотражающей куртке.

– Разберусь, – шепчу я Дженни.

Растягиваю губы в улыбке поп-звезды и хлопаю наращенными ресницами.

– Здравствуйте, сэр. Не желаете приобрести сладости для малышей?