Обычно Кэтрин ценила скептицизм Лэнгдона, так как он заставлял её глубже анализировать, но сегодня ей казалось, что он просто не хочет открыться очевидной для неё истине. Отец американской психологии Уильям Джеймс некогда сказал:Чтобы опровергнуть утверждение, что все вороны чёрные, достаточно предъявить одного белого ворона. Как Кэтрин писала в своей рукописи, целая стая белых воронов вспорхнула благодаря науке ноэтики, квантовой физике и трудам впечатляющей группы учёных, выступающих за идею нематериального сознания.

Уважаемые специалисты, такие как Гарольд Путхофф, Рассел Тарг, Эдвин Мэй, Дин Радин, Бренда Данн, Роберт Моррис, Джулия Моссбридж, Роберт Йан и многие другие, сделали удивительные открытия в таких областях, как физика плазмы, нелинейная математика и антропология сознания – все они подтверждали теорию нематериального сознания. Их популярные книги носили названия вроде"Безграничный разум", "Дальновидение", "Седьмое чувство", "Аномальное восприятие" и "Настоящая магия".

Кэтрин не слышала, чтобы какая-то из этих книг вызвала возражения со стороны ЦРУ. Да и с чего бы? Идея "разума, отделённого от тела", далеко не так экзотична, как принято думать. Миллионы людей, практикующих медитацию, уже соприкасаются с границами этого мира – они фокусируют сознание до тех пор, пока физическое тело будто растворяется, остаётся лишь разум, не привязанный к материальной оболочке. Среди медитирующих немногие овладевают "проекцией" – состоянием, когда сознание ощущает своё перемещение вне физического тела. Подобные ощущения нередко описывают эпилептики и люди, пережившие клиническую смерть.

Самое близкое к проекции, что довелось испытать Кэтрин – это "осознанные сновидения": странное состояние, когда во сне проявлялся механизм самостоятельно принимать решения. Предельная виртуальная реальность. Этот мост между сознанием и фантазией предоставлял уникальную возможность управлять своим подсознанием. Неудивительно, что вокруг осознанных сновидений сформировалась многомиллионная индустрия – от инструкций по управлению снами до специальных очков для сна и коктейлей на основе галантамина, якобы помогающих "пробудить осознанность".

Кэтрин знала: осознанные сновидения были известны в разных культурах веками, однако лишь в 1970-х психофизиолог Стивен Лаберж научно подтвердил их существование. Лаберж доказал, что осознавшие себя во сне люди могут через согласованные глазные движения сообщать исследователям о своём "пробуждённом" состоянии… пока их разум путешествует вдали от спящего тела.

Пробуждение во сне – это навык, доступный тем, кто стремится его освоить. Но даже те, кто не пытается специально, наверняка каждый хоть раз в жизни испытают внетелесный опыт.

В момент смерти.

Данные однозначно свидетельствуют: смерть сопровождается переходом через осознанный внетелесный опыт. При этом человек обычно воспринимает себя как разум, покинувший тело, – он парит над операционным столом, местом аварии или смертным ложем, наблюдая за теми, кто пытается его спасти или прощается со слезами. Тысячи оживлённых пациентов шокировали хирургов, точно пересказав разговоры и действия в операционной во время их клинической смерти – даже с заклеенными на случай операции глазами.

Истинная причина этих внетелесных видений до сих пор не установлена.

Случайные галлюцинации от гипоксии? Свидетельство отделения души от тела?

Мимолётный взгляд в наше следующее существование?

Подлинная природа смерти, знала Кэтрин, – это тайна, которую все мы жаждем постичь… в каждой культуре, каждом поколении, каждой эпохе. Однако, в отличие от большинства непостижимых тайн, эта гарантированно откроется каждому… но только в самом конце.

Последние мгновения жизни... становятся первыми мгновениями истины.

Посол Нагель осторожно преодолевала крутой поворот на Хотковой, когда ее личный мобильный телефон чирикнул на зарядном устройстве рядом. На мгновение она подумала, что незнакомый звук мог быть простым уведомлением о том, что телефон наконец-то ожил.

Но звонок продолжался. Нагель взглянула вниз и с удивлением увидела входящий вызов — первый за все время использования этого телефона, чей рингтон, как оказалось, был установлен на "сверчок".

Этим номером никто не должен был пользоваться…

Тем не менее на экране всплыло знакомое имя — СЕРЖАНТ СКОТТ КЁРБЛ— старший офицер ее охраны из морской пехоты. Нагель доверяла Кёрблу свою жизнь, но была потрясена, что он знает этот номер. Видя, что ей ничего не остается, кроме как ответить, она приняла вызов.

— Скотт?

— Госпожа посол! — вздохнул с облегчением охранник. — Прошу прощения за звонок на ваш личный номер. Я попробовал все остальные, но…

— Все в порядке, просто я не думала, что кто-то вообще знает об этом телефоне.

Что-то случилось?

— Ваша резиденция сообщила, — продолжил морпех, — что вы направляетесь в посольство за лекарством. Когда вас ждать?

Нагель обмякла над рулем.Черт.— Вообще-то, Скотт, сейчас не самое подходящее время. Что-то не так? — Впереди стремительно приближался вход на Манесов мост.

— Я жду вас в посольстве, мэм, с вещью, которая, по-моему, вам необходима…

— Погоди, разве ты не должен быть с Даной и курировать изъятие тела мистера Харриса?

— Так и было, мэм, но я оставил Дану, чтобы вернуться в посольство и передать вам… — Кёрбл запнулся, несвойственным ему колеблющимся тоном. — Мэм, когда мы вошли в квартиру, на теле мистера Харриса лежал запечатанный конверт.

Нагель почувствовала, как ее словно пронзили током. — Прости? Какой конверт?

— Да, мэм. Судя по всему, его оставил там убийца мистера Харриса.

Ради всего святого. — Что в нем?

— Я не вскрывал. Решил незаметно изъять его и немедленно доставить вам. — Кёрбл снова замялся, понизив голос. — Конверт адресован именно… вам.

— Мне?! — Нагель уронила телефон на колени, ухватилась за руль обеими руками и резко повернула влево, съехав с дороги всего за несколько мгновений до въезда на мост. Внедорожник затормозил на обочине Кларова, сразу за Мемориалом Крылатого льва.

Нагель снова подняла телефон. — Скотт, дай мне минутку.

Лэнгдон и Кэтрин, естественно, выглядели встревоженными. Нагель жестами дала понять, что ей нужно немного времени. Она заглушила двигатель, вышла из машины, подошла к набережной, прижав телефон к уху.

— Скажи мне, — рявкнула Нагель резче, чем хотела, — какого рожна убийца Майкла Харриса оставил конверт, адресованный мне?!

— Не знаю, но явно предполагалось, что его найдут и передадут. На нем пометка: "Личное и конфиденциальное".

Порыв ветра с Влтавы пробрал Нагель до костей, пока она пыталась осмыслить ситуацию, только усложнившуюся.

— Мэм? — настаивал Кёрбл. — Я в курсе, что вы покинули резиденцию без сопровождения. В свете этого письма я вынужден настоять на вашем немедленном возвращении.

Нагель даже промелькнула мысль приказать сержанту вскрыть письмо и пересказать содержание, но она знала — он откажется. И будет прав. Она разговаривала по обычному телефону, а содержание письма известно лишь Богу. В голосе сержанта Кёрбла безошибочно читалась тревога, и она не сомневалась: если она не появится немедленно, он отдаст приказ всей охране начать поиски.

Нагель оглянулась на внедорожник. Лэнгдон и Кэтрин вышли и с беспокойством наблюдали за ней. В ухе снова раздался голос Кёрбла.

— Мэм? — настаивал он. — Я слышу, что вы на улице. Вы вышли по делам? Вопрос сержанта Кёрбла насчет "дел" означал, что, как любят говорить молодые, "ситуация ухудшилась". Это был заготовленный сигнал бедствия на случай опасности. Ей стоило сказать: "Да, я вышла по делам", и начался бы ад.