– Угу.

– Если все будем спокойны и каждый будет делать свое дело, то через полчаса все закончится, согласны?

Флавио протягивает руку, сжатую в кулак, ожидая, что Оливо с Мунджу ответят так же. Двое нерешительно переглядываются и затем, немного смущенные, но довольные, толкают своими кулаками его кулак.

– О’кей, парни! Ни пуха ни пера.

Когда выходят из фургона, видят, что Соня разговаривает с полицейскими в штатском. Они все в черном, но Оливо видел, как со двора управления выезжали фургоны со спецназом в форме. Вероятно, именно им поручено охранять дом по периметру и осуществлять штурм, когда пройдут десять минут.

– По дороге у вас будет пара поворотов, – говорит Соня, кажется уже немного успокоившаяся. – Поднимитесь к дому пешком, чтобы не привлекать внимания. Там увидите белую калитку – мы ее заметили, когда делали объезд территории. За виллой наблюдают с дрона, мы тоже будем видеть вас сверху, но только до тех пор, пока не войдете в дом…

– Да, – прерывает ее Оливо, – Флавио сказал нам.

– Если понадобится свет, используйте вот это. – И протягивает им два маленьких фонарика, тонких и длинных, как шариковые ручки. – Теперь идите и не делайте глупостей, о’кей?!

Оливо и Мунджу уходят.

Через пятьдесят метров первый поворот. Сворачивают и исчезают из поля зрения Сони и других полицейских, собравшихся вокруг фургона. На черном небе уже проглядывает синева, и все-таки до рассвета еще далеко. Флора по обеим сторонам асфальтовой дороги оживает шелестом крылышек насекомых и шорохами охотящихся на них животных.

– Жаль, – произносит Мунджу, прерывая равномерный стук их башмаков по дороге.

– Чего жаль? – спрашивает Оливо.

– Комиссаршу.

– В каком смысле?

– Красивая, но характер поганый.

– Да, – соглашается Оливо, – и у нее сильно потеют подмышки.

Некоторое время идут молча, вдыхая свежий ночной воздух. Впереди, метрах в ста, начинают угадываться контуры калитки.

– А по мне, так и ничего такого, что подмышки потеют, – рассуждает Мунджу. – В общем говорю. Как о женщине. А тебе это не нравится?

Оливо никогда не размышлял об этом, исходя из каких-то правил, и ему кажется, что сейчас совсем не подходящее время для обдумывания этой проблемы, поэтому молчит.

– Хочу сказать, что, если дело только в этом, – видимо, Мунджу, как раз наоборот, хочет развить тему, – я могу не обращать внимания, лишь бы…

– Мунджу?

– А?

– Готовит мерзко и, ради того, чтобы стать начальником управления, не задумываясь выколет нам глаза, вставит соломинки в орбиты и высосет наши мозги.

Мунджу на минутку зашаркал подошвами по асфальту. Это означало, что он переваривает последнюю информацию.

– Готовит, говоришь, мерзко, да? – спрашивает, чтобы уж окончательно удостовериться.

– Мерзопакостно.

– Тогда нет, – заключает он.

Калитка заперта на огромную цепь с висячим замком – это первый факт.

Второй – как следствие – через нее нужно перелезть.

Третий – Мунджу забирается на ограду, подтянувшись на своих крепких руках, а Оливо делает это благодаря своей худобе.

Четвертый – поскольку от перестановки слагаемых сумма не меняется – они одновременно касаются подошвами земли за оградой виллы.

Оказавшись в саду, Мунджу уже хочет включить фонарик, полученный от Сони, но Оливо жестом останавливает его. Не задавая лишних вопросов, Мунджу прячет фонарик и начинает пробираться сквозь заросли ежевики, в которых уже давным-давно утонула дорожка.

Спустя минуту они стоят на входной лестнице. Слабый свет, проникающий сквозь густую листву деревьев, позволяет рассмотреть богатый дом в два этажа, полностью увитый плющом. А вот и дверь. Когда-то она, должно быть, была белая, а сейчас окутана плесенью, поглотившей цвет.

Оливо толкает дверную створку, и она открывается без помех.

Парни входят в просторный холл. В прежние времена, по замыслу архитектора, он должен был вызывать восторг гостей. Из холла на второй этаж ведут две лестницы.

– Ты внизу, я наверху? – спрашивает Мунджу.

– Нет, идем со мной.

Они осторожно двигаются по коридору первого этажа, все дальше уходя вглубь виллы. Ни тот ни другой не зажигают фонарик, но много света и не нужно, чтобы понять, что тут все замерло еще пятьдесят лет назад, когда хозяин дома отправился в мир иной. С тех пор все так и осталось нетронутым, – к этому случаю, как ни к какому другому, особенно подходят слова «из земли вышли и в землю уйдем»[448] – он это более чем доказал, не знаю, понятно ли объясняю.

Мебель, книги, светильники, занавеси и ковры покрыты пылью, однако каждая вещь на своем месте. Словно время так и не смогло нарушить прежний жизненный распорядок, составлявший основу этого дома.

– А разве в комнатах искать не будем? – спрашивает Мунджу, удивляясь решительным шагам Оливо.

– Бесполезно, – отвечает Оливо, – они не здесь.

– Выходит, ты наврал комиссарше?

– Нет.

– Не понимаю.

Они добрались до задней половины дома, где расположен большой зал с окнами в сад. Несложно догадаться, что предназначен он был для устройства балов и приемов. На мраморном полу под слоем пыли по-прежнему видна черно-белая шахматная доска.

Остановившись у одной из трех стеклянных дверей, выходящих в сад, Оливо оборачивается к Мунджу и достает из кармана датчик.

– Сейчас выключу, – говорит он.

– Выключишь?

– Да, выключу. Это значит, что, как только сигнал пропадет, полиция ворвется в дом.

– Знаю, что ворвется, – я ведь тоже там был и слышал, что она сказала! – с недовольством произносит Мунджу. – Чего не понимаю, так это почему хочешь выключить.

– Не хочу, чтобы они видели, куда мы идем.

– А куда мы идем?

– Вниз.

– В подвал?

– Нет. Придется действовать быстро, в темноте и, возможно, даже намокнуть. Готов?

– Как намокнуть? Ты не говорил, что… – Его слова прервал щелчок датчика, который Оливо только что выключил.

– Погнали! – бросает он, открывая дверь.

Бегут по саду, что за домом, путаясь в плющах и продираясь сквозь ранящую до крови ежевику, когда слышат другой щелчок, обозначающий начало полицейского штурма.

– Но куда, на хрен, бежим?! – орет Мунджу, не беспокоясь о безопасности, раз уж такое началось.

– К пруду, – отвечает Оливо.

– К какому пруду?

– К пруду саламандр.

Поверх каменной садовой ограды маячат первые фонарные лучи – спецназ начинает вторжение в сад, – в это же время, можно не сомневаться, Соня и остальные вскрывают калитку и уже скоро ломанутся в дом.

Хорошо, что бурно разросшиеся растения тормозят не только их, но и полицейских. Сад огромный. И в отличие от полиции парни знают, куда идти.

Когда земля под ногами начинает потихоньку проминаться, потом чуть утопает и наконец они уже хлюпают по воде, Оливо понимает: добрались до нужного места. Он останавливается и прислушивается. Когда дыхание выравнивается, улавливает негромкий шум водопада.

– Что это? – спрашивает Мунджу.

– Небольшой водопад.

– Не думал, что придется купаться.

– Наверное… Но в любом случае пройдем под ним.

– Под ним? Ладно, делай, что считаешь нужным, только побыстрей, потому что те уже близко…

Вытянув вперед руки, Оливо продвигается по воде – она ему уже по щиколотку – туда, откуда доносится звук. Еще несколько метров – и он чувствует наконец, что ноги мокрые.

– Получилось! – говорит он.

Осматривает водяной каскад слева и справа, снизу и сверху. Поток воды шириной примерно шестьдесят или семьдесят сантиметров стекает с высоты около полутора метров – практически размером с небольшую дверь.

Оливо просовывает руки сквозь водную панель и находит там то, что искал, – безводную полость, нишу.

– Ты уверен в том, что делаешь? – Мунджу кладет руку ему на плечо.

Оливо задумывается, – спешим, согласен, но времени совсем нет.