– Вы позволите, – произносит еще кто-то сбоку.

Ханна оборачивается. Мужчина в очках протягивает ей упавшую сумочку.

– Хью! – Ханна выдавливает. – Вот это сюрприз! Спасибо.

Сюрприз, хотя и не совсем. Эдинбург во многих отношениях маленький город, да и клиника Хью находится недалеко от ресторана. Впрочем, город достаточно велик для того, чтобы друзья случайно не сталкивались друг с другом.

– Всегда пожалуйста, – произносит Хью с неизменной робко-напыщенной вежливостью, знакомой Ханне с их первой встречи и не изменившейся за десять лет дружбы и множества знаковых событий. Господи, он даже был свидетелем на ее с Уиллом свадьбе!

Обмениваясь с Хью символическими поцелуями в обе щеки, Ханна вдыхает аромат дорогого лосьона после бритья и вдруг с ироничной улыбкой вспоминает, какой странной и лицемерной казалась ей эта манера целоваться «по-европейски», не касаясь губами, в первые дни учебы в Оксфорде. А теперь вот оно как – сама раздает воздушные поцелуи без задней мысли.

– Как дела? – спрашивает она.

– У меня все нормально, – весело отвечает Хью, окидывая ее вызывающим некоторое смущение оценивающим видом, словно она одна из его пациенток. – Тут важнее спросить, как дела у тебя. Я вспомнил о тебе, когда вчера услышал новости.

– Я… тоже в порядке.

Ханна не лжет или не совсем лжет. Хью лучший приятель и доверенное лицо Уилла. Не ее друг, а мужа. У самой Ханны, по правде говоря, после Эйприл не было настоящих друзей. Нельзя сказать, что знакомых совсем нет, она время от времени ходит выпить с Робин, знает десяток человек по работе или краткосрочным хобби. Дольше всего протянуло увлечение керамикой. Однако, чтобы сделать правильный вывод, не требуется быть психоаналитиком, да Ханна и сама не глупа, она понимает истину – после смерти Эйприл она не позволяет себе ни с кем сближаться. Что, если судьба отнимет у нее и новых друзей? Уилл – единственное исключение, он один сумел пробить защитную броню. Да и то сделал это только потому, что Ханна положила на него глаз еще до гибели Эйприл.

– Хью! – слышится голос с другой стороны зала. К ним, лавируя между столиками, приближается Уилл. – Дружище! Как ты?

Мужчины обнимаются, хлопают друг друга по спине.

– Нормально. Как раз говорил Ханне, что, услышав новости, вспоминал вас обоих.

– Да-а. Я, конечно… Все это непросто, – произносит Уилл, неловко пожимая плечами. Он встречается взглядом с Ханной. Ему прекрасно известно, что она не любит разговаривать на эту тему, да еще в общественных местах. Оба живут в постоянном страхе, что кто-нибудь наклонится и, тронув за плечо, скажет: «Прошу прощения. Я тут невольно подслушал, что вы…»

Хью, очевидно заметив их смущение, выпрямляется и хлопает Уилла по плечу со словами:

– Ладно, не буду вас задерживать. Но давайте хотя бы выпьем вместе. Мы давно не виделись.

– Давно, – соглашается Уилл. – Я не видел тебя с окончания сезона крикета, и, кажется, мы не сидели втроем с самого… Боже, с самого июня?

Именно тогда они узнали о ребенке. Ханна перестала принимать приглашения на посиделки в пабах, не желая всем подряд объявлять новость, и ей становилось все труднее придумывать отговорки, объясняющие ее постоянную усталость и отказ от выпивки. Но сейчас другое дело. Теперь все видят ее живот. К тому же Хью был первым, кому Уилл позвонил после УЗИ в конце первого триместра.

– Надо устроить поздний завтрак, – предлагает Хью, застегивая пальто. – Не будем надолго откладывать. Пользуйтесь свободой, пока она у вас есть.

Хью смеется, Уилл и Ханна вторят, словно эхо.

– Береги себя, Хью, – искренне говорит Ханна. Хью действительно ей нравится, ведь ему тоже трудно. Он также побывал на месте преступления в тот вечер. Ему не пришлось пережить то, что пережила Ханна, Эйприл не была его близкой подругой, но и он был вынужден таскаться по судам, давать показания о том, как и когда они обнаружили тело Эйприл и долго ли он делал ей искусственное дыхание. К тому же у Ханны есть Уилл и наоборот. У Хью же никого нет, он живет холостяком и, насколько известно Ханне, даже не имеет постоянной подружки, хотя сегодня вечером, вероятно, с кем-то встречался. Он не похож на Уилла, тот общителен и находит общий язык с кем угодно. Хью обаятелен, кроток и учтив, однако у него есть внутренний барьер, за который нелегко проникнуть. В этом отношении он больше похож на Ханну. Возможно, именно поэтому он последовал за Уиллом в Эдинбург и все эти годы поддерживал контакты с Эмили. Как и Ханна, Хью с трудом заводит друзей и поэтому старается их не терять.

Хью сует зонтик под мышку и пропадает в темноте дождливого Эдинбурга, повсюду мигают разноцветные огоньки. Свет ламп отражается от крутых ступеней, мощеные аллеи медового оттенка намокли и стали темно-бурыми.

Силуэт Хью, мелькнув в свете уличного фонаря, исчезает.

Когда за Эйприл закрылась дверь квартиры напротив, Ханну охватила беспричинная злость. Мало того, что подруга красивая, у нее модные шмотки, деньги, что она делит с Ханной квартиру, что она…

…спит с Уиллом – вот что реально хотела добавить Ханна, но не позволила себе додумать мысль до конца.

Всего этого мало – Эйприл еще обязательно надо влезать в любое дело, начатое Ханной?

На минуту Ханне захотелось вернуться в свою комнату, стереть макияж и бросить туфли на свалку вещей в спальне Эйприл. Однако такой поступок – глупость в чистом виде. Доктор Майерс ждал ее, а не Эйприл. И она обещала прийти. Было бы бестактно не явиться, – все равно, что купить билет и выскочить из вагона назло кондуктору.

Ханна сосчитала в уме до десяти, после чего робко пересекла лестничную площадку и постучала в дверь доктора Майерса.

– Привет! – Ей открыла высокая гибкая брюнетка с длинными волосами. Она окинула Ханну взглядом с видом легкого превосходства. До Ханны донесся смех и шум веселой болтовни. – Чем могу помочь?

– Привет, – немного нервничая, ответила Ханна. – Меня зовут Ханна. Доктор Майерс пригласил меня на вечеринку.

– Ханна Джонс! – послышался знакомый голос из-за спины девушки. Доктор Майерс приобнял брюнетку за плечи – это движение можно было принять как за попытку осторожно отодвинуть девушку от двери и впустить Ханну, так и за демонстрацию того, кто в доме хозяин. Доктор Майерс был одет в бархатный пиджак винного цвета и белый шелковый галстук-шарф – тот самый, что был на нем на первом практическом занятии.

– Добро пожаловать! Заходите, чувствуйте себя в моей скромной обители как дома. Возьмите бокал шампанского.

Высокая девушка отступила в сторону, и доктор Майерс проводил Ханну в битком набитую студентами гостиную, обшитую деревянными панелями. Осмотревшись, Ханна мысленно отметила, что здесь преобладают студентки: соотношение гостей женского и мужского пола было не меньше пяти к одному. Удивляться не приходилось – доктор Майерс преподавал английскую литературу, предмет, который всегда больше привлекал девушек.

В камине потрескивали горящие дрова, рядом стоял маленький столик с пустыми бокалами на подносе. Доктор Майерс взял высокий бокал и наполнил его из принесенной Эйприл бутылки.

– Ханна, позвольте мне представить вас моим любимым студентам, – церемонно произнес доктор Майерс, обводя группу широким жестом. – Это Клара Хэзклифф-Вайн, корифей студенческого профсоюза.

Он указал на невысокую девушку с лицом, как у эльфа, примостившуюся на стуле у окна. Услышав свое имя, та обернулась, коротко кивнула и продолжила беседу.

– Орион Уильямс, блестящий ум, третий курс.

Преподаватель указал на высокого черноволосого парня у камина. Тот с робкой улыбкой неловко поклонился Ханне.

– Рубие Райе, яркая звезда в группе практических занятий второго курса. – Доктор Майерс с наигранной торжественностью поклонился брюнетке, открывшей дверь Ханне. – И… одна из моих последних протеже… э-э… блестящая Эйприл Кларк-Кливден.

Доктор Майерс отступил в сторону, и Ханна увидела Эйприл, сидящую на подлокотнике вольтеровского кресла рядом с широкоплечим парнем в темно-синем блейзере.