Про себя я отметила, что нужно будет вписать в свой блокнот пункт «У отца есть стена с оружием», когда будет свободная минутка.

Во время десерта произошло две вещи.

Во-первых, Уильям встал на одно колено и открыл передо мной бархатную коробочку. Внутри оказался самый большой бриллиант, что я видела в своей жизни, что, впрочем, не очень репрезентативно, так как в своей жизни я нечасто смотрела на бриллианты.

– Я снова делаю тебе предложение, – сказал Уильям. – На этот раз как положено.

Я на секунду пожалела, что весь день гадала, серийный он убийца или нет. Ведь он в это время рассказывал, как мы замечательно проводим время и как он любит меня тем сильнее, чем дольше мы живем вместе.

Он надел кольцо мне на палец. Я надеялась, что на нем не осталось шоколада после суфле. Кольцо оказалось слишком большим, и бриллиант постоянно съезжал набок.

Уильям нахмурился.

– Мы подгоним размер.

Но мой бриллиант затмило второе событие.

– Не хотим перетягивать одеяло на себя, – начал Бентли, – но у нас с Вирджинией тоже есть объявление.

Я сжала и разжала кулак, поигрывая кольцом на пальце.

– Мы беременны, – произнесла Вирджиния.

Синди взвизгнула от радости. Их старший сын закатил глаза. Уильям сдержанно процедил:

– Поздравляю.

– Это именно то, что нам нужно после такого года, – сказал Марк.

– Мы так рады принести в этот мир новую жизнь, – отозвалась Вирджиния.

В машине Уильям выплеснул свое недовольство.

– Я знаю, что должен радоваться за брата, – сказал он. – И я рад. Просто я хотел, чтобы этот момент стал для тебя особенным. Для нас обоих.

– Он был особенным.

– Мой брат… Ему всегда надо быть в центре внимания. Кстати, о чем вы двое говорили в кабинете?

– Ни о чем, – сказала я, вглядываясь в темноту за окном.

– Ни о чем?

– Он рассказывал мне про дом.

– О. – В его интонации явно сквозило сомнение.

Оказавшись со мной в постели, Уильям отымел меня так жадно, как в первый раз, когда только пришел ко мне в номер. А тогда он был с женщиной впервые за несколько месяцев.

– Я хочу, чтобы ты родила от меня ребенка, – сказал он, когда мы закончили. Его горячее дыхание обожгло мне лицо.

– Это стоит обсудить.

– Я серьезно. Я хочу, чтобы у нас появился малыш. Хочу, чтобы у него была такая жизнь, какой никогда не было у меня.

Я вспомнила поместье Томпсонов и служанку, в лепешку готовую разбиться ради комфорта их семьи.

– Ладно, – сказала я. И поцеловала его в щеку.

Отправившись в туалет, я отчетливо ощутила, как из меня вытекает его сперма. Мысль о ребенке как будто сковывала – словно тебя связали, но не в хорошем смысле. Страшно подумать: всю жизнь следить за собственным отпрыском, подмечая, нет ли в нем каких-то черт будущего серийного убийцы.

Я забыла, что пригласила Бентли пойти в бар, пока он не появился у нашего дома рано утром, когда Уильям ушел на работу. На мне по-прежнему был костюм для йоги. Если честно, я планировала оставаться в нем весь день. Когда в дверь позвонили, я была уверена, что это доставка.

– Бентли, – произнесла я, когда увидела его на пороге.

– Ты все еще хочешь пойти в тот бар? – спросил он.

Я на секунду задумалась.

– Да.

Я впустила его в дом. Бентли уселся в белоснежное кресло, пока я пошла надеть платье и слегка накраситься. У меня дрожали руки, когда я делала стрелки, так что все пришлось стирать и начинать заново.

– Я готова, – объявила я, входя в гостиную.

– Хорошо выглядишь, – сказал Бентли.

– Спасибо.

Я понимала, что это не должно выглядеть как свидание, но казалось, что все именно так.

– А тебе разве не нужно быть на работе? – спросила я, когда мы выехали на шоссе.

– Я сам устанавливаю себе расписание, – сказал Бентли, взглянув на меня. – А ты? Разве ты не должна работать над своим романом?

Он так произнес слово «роман», что я покраснела. Это звучало так, будто я рисую в детской раскраске.

– Мне можно делать перерывы, – ответила я.

На несколько минут повисла тишина, и я бы совсем не возражала, включи Бентли какую-нибудь музыку. Сама я это делать боялась, рискуя быть высмеянной за выбор репертуара.

Бентли первым нарушил молчание.

– Скажи мне, Ханна. Что ты узнала о моем брате?

Я понимала, что Уильяму такого рода допрос показался бы отвратительным, но я без колебаний достала блокнот.

– Не так уж много. Он заботится о своем теле. Ему нравится правильно питаться и оставаться в форме, хотя иногда он балует себя гамбургерами и молочными коктейлями из фастфуда. Он больше говорит о чтении, чем действительно читает, – кажется, он немного неуверен в себе. Еще он любит смотреть драмы. Он хорошо готовит, но те блюда, которые освоил в совершенстве. Уильям тяготеет к тому, что у него хорошо получается, – впрочем, наверное, как большинство из нас. Он очень аккуратный, и его раздражает, когда что-то лежит не на своем месте. Он говорил, что не может сосредоточиться, когда кругом бардак. Ему нравится быть юристом, но он хотел бы иметь собственную практику, а не работать на вашего отца.

Я остановилась, пролистывая страницы и размышляя, чем еще могла бы поделиться.

– А еще у него есть пистолет.

– У меня тоже есть пистолет. Это делает меня убийцей? – спросил Бентли в своей обычной заигрывающей манере. Он водил быстрее, чем я, и петлял по улицам, обгоняя более медленные автомобили.

Я вспомнила кабинет Марка, его стену с ружьями. Видимо, у всех мужчин в семье Томпсонов был пунктик на оружии.

– Ну, может быть. Ты кого-нибудь убивал? – спросила я, подстраиваясь под его тон.

Бентли рассмеялся.

– Ладно, расскажи мне поподробнее про эти спички.

Я закусила губу и посмотрела в окно на проносящиеся мимо дорожные знаки.

– Ты не должен рассказывать Уильяму обо всем этом. Пообещай мне. Я правда его люблю, понимаешь? – сказала я.

Я испугалась, что и так слишком много сказала. Я была как могильщик, пытающийся оценить размер ямы, которая уже слишком глубока, чтобы из нее выбраться.

– Правда? – снова взглянул на меня Бентли. – Ты можешь любить кого-то, одновременно считая его убийцей?

– Следи за дорогой, – бросила я, отказываясь отвечать на вопрос.

Бентли улыбнулся.

– Расслабься. Я ездил этой дорогой миллион раз.

Я глубоко вздохнула.

– Я перерыла все вещи Уильяма, как только мы съехались. У него не так много личных предметов. Это немножко странно – никаких безделушек, ничего такого. В этом смысле все очень утилитарно. Но при этом у него в столе я нашла коробку со всякими штуками.

Я не стала говорить про все предметы в коробке и про записки, найденные в доме их родителей.

– В этой коробке я нашла коробок спичек. Тогда я не придала ему значения, но сфотографировала, если вдруг это окажется важным. А потом как-то на форуме…

– На форуме?

– Я сижу на форуме, где расследуют убийства женщин, в которых обвиняли Уильяма, – нехотя призналась я.

У Бентли вырвался хриплый грудной смех, какого я раньше от него не слышала. Это был искренний смех – такой подделать нельзя.

– Дай-ка я проясню. Ты обручена с моим братом, но при этом сидишь на форуме в интернете и обсуждаешь его карьеру серийного убийцы?

– Ну, можно и так сформулировать…

– А как еще это сформулировать?

У меня не нашлось хорошего ответа, так что я продолжила:

– В общем, кто-то выложил фотографию из бара, где работала Келси, и я узнала спички.

– Вау.

– Вот именно. Вау.

– Но ее разве убили не тогда, когда он сидел в тюрьме? – спросил Бентли.

– Это и непонятно! Как он связан с ее убийством, если сам никак не мог ее убить?

– Ничего себе вопросик, да?

Бентли остановился на парковке прямо перед дверями бара. Рядом стоял предупреждающий знак, что место на парковке можно занимать не более двух часов. Чуть ли не впервые в жизни я была благодарна за такое ограничение – это значило, что время окончания нашего свидания было определено.