Сестра Джилл все еще часто посещала спортзал. Они с ней были очень близки. Когда им было по двадцать с лишним, они несколько лет жили вместе, вместе занимались и вместе избавлялись от лишнего веса. Единственное, что сестра Джилл не сделала вместе с ней, – не умерла.

Во время дачи показаний она вспоминала, когда в последний раз видела сестру живой.

– Мы пораньше встретились, чтобы пойти на тренировку. Мы занимаемся – занимались – несколько раз в неделю. У меня было хорошее настроение, потому что я побила личный рекорд по весу в приседе.

– И что случилось потом? – спросила женщина-прокурор.

– Я пошла в раздевалку, чтобы потом поехать на работу. – Ее голос, даже в спокойном состоянии чуть слышный, теперь задрожал. – Я помахала ей на прощание. К ней уже пришел клиент. Я… Я даже не представляла, что вижу ее в последний раз.

– Когда вы начали подозревать неладное?

– Я послала ей с работы смешное видео с собакой в разных забавных нарядах, а она все не отвечала. Иногда она реагирует не сразу. У нее не всегда при себе телефон, когда она работает с клиентами, так что я не придала этому значения. Через пару часов мне позвонили из клуба и сообщили, что Джилл пропустила тренировочную сессию. Это было совсем на нее не похоже. Я попыталась ей дозвониться, но она не брала трубку.

– Когда вы позвонили в полицию?

Тут сестра Джилл начала плакать. И это были не тихие девичьи слезы, а настоящие рыдания, с оглушительными захлебывающимися всхлипами и текущим носом.

– Я все еще верила, что она в порядке. Ну, знаете, она могла забыть внести тренировку в расписание или что-то в этом духе. Только когда она не ответила на телефон на следующий день, я им позвонила. Я не могу выразить, насколько об этом жалею. Может, если бы я позвонила раньше, она все еще была бы жива.

Во время судебного процесса я заметила, что при разговоре о смерти, вне зависимости от ее причины, друзья и родные всегда пытаются взвалить вину на себя: это общий симптом скорби. Исключением была Кимберли, ведь она ни с кем не была настолько близка, чтобы ее захотели спасти – даже имея такую возможность.

– Вы когда-нибудь слышали, чтобы Джилл упоминала человека по имени Уильям Томпсон? – спросила прокурорша.

– Да, – с однозначной уверенностью ответила сестра Джилл.

– И что она про него рассказывала?

– Она говорила, что он постоянно пытался с ней соревноваться – упорно доказывал, что он сильнее ее. Это было странно, и Джилл даже раздумывала предложить ему взять себе тренера-мужчину.

После этих слов я взглянула на затылок Уильяма. В своих письмах он утверждал, что всегда был посредственным атлетом в глазах своего отца, который возлагал на него большие надежды. У меня сложилось впечатление, что соревноваться скорее любили его отец и Бентли, а Уильям был так, за компанию. Я не знала, было ли у него искаженное представление о самом себе, или он просто врал. А еще, возможно, сестра Джилл все преувеличивала в свете трагических событий.

– Я слышала, – шепнула мне на ухо Дотти, – что она фанатично занимается по видео Джилл.

– О, – прошептала я в ответ, как будто это была для меня новость и я сама уже давно это не практиковала.

На перекрестном допросе защита уточнила, опасалась ли Джилл еще каких-то мужчин.

– Конечно! – ответила ее сестра. – Джилл была знаменита. Ей поступало множество угроз. Люди злились, когда она не уделяла им внимания, и говорили, что ее потеря веса – обман. Но это были просто люди из интернета. Они не были знакомы с ней лично, как Уильям.

– А от Уильяма реальные угрозы поступали? – спросил один из адвокатов.

– Нет, – вынуждена была признать сестра Джилл. – Он никогда ей по-настоящему не угрожал – во всяком случае, я от нее такого не слышала.

Я осознавала, насколько странно ходить в тот же спортзал, что и сестра Джилл. С другой стороны, не страннее, чем следить за семьей Томпсонов. Тем более мне повезло быть белой женщиной с невыразительной внешностью: никто бы при взгляде на меня не заподозрил неладного.

Из инстаграма сестры Джилл я узнала, что, как и сама Джилл, она предпочитает заниматься ранним утром. Она выкладывала фотографии в спортивной форме с подписями типа: «Занятия спортом – единственное, что удерживает меня на плаву. Без них я бы просто легла в постель и не вставала».

Я никогда не была из тех, кто получает эндорфины от занятий спортом, хотя всегда стремилась к этому. В ближайшее утро перед судом я явилась в спортзал с заспанными глазами и в легинсах, к которым прилипло подозрительно много шерсти для человека без домашних животных. Отыскать сестру Джилл оказалось несложно. Здесь она была знаменитостью.

– Как у тебя дела? – подходили и спрашивали у нее как белые мускулистые ребята, так и пожилые черные женщины.

– Как прекрасно, что ты здесь! – говорили они. – Джилл гордилась бы, что ты продолжила свой спортивный путь, несмотря на трагедию.

Я понятия не имела, что делаю. Я старалась откровенно не подглядывать. Я взяла двадцатифунтовый вес, потом поменяла на пятнадцатифунтовый [283]. Даже живые тела имеют свойство постепенно атрофироваться. Затем я сделала становую тягу и направилась к тренажерам. Я четко следовала инструкциям и надеялась, что выполняю упражнения не совсем криво и неправильно. Ближе всего я подобралась к сестре Джилл у питьевого фонтанчика, бросив ей «привет» – простое проявление вежливости.

Весь остаток дня я ходила сонная и голодная и использовала тренировку как повод взять себе три тако в фургоне у суда. Я с трудом разлепляла глаза, когда судмедэксперт рассказывал, что для всех четырех убийств использовалась одна и та же веревка. Это была совершенно обычная веревка, говорил он. Такую можно купить в любом хозяйственном магазине.

Я ни разу не встретила в спортзале Марка, зато медленно сближалась с сестрой Джилл. На третий день наша беседа разрослась до целого «Привет, как вы?». Казалось, что между дружеским приветствием и настоящей дружбой не такая большая дистанция.

На суде очередной судмедэксперт описывал повреждения на телах, которые нельзя было отнести ни к причинам смерти, ни к травмам, полученным при падении в канаву.

– Очень похоже, что эти ранения были нанесены еще при жизни, – говорил он.

После него давал показания психиатр, заявивший, что такого рода действия очевидно указывают на тип убийцы, получающего удовольствие от причинения боли. Это были не убийства по необходимости или из корысти. Это были убийства ради воплощения фантазий.

К концу моей бесплатной недели в спортзале все мое тело ныло, а мозг почти отказывал. Вместо того чтобы продолжить следить за Томпсонами, я проводила вечера в компании дешевой пиццы, которую брала по дороге до отеля.

Только в последний день пробного абонемента сестра Джилл узнала меня.

Она занималась на стойке для приседаний.

– Вы уже заканчиваете? – спросила я, когда она поставила штангу на перекладины. Как будто я знала, что делать с этой штангой!

Она кивнула и глотнула воды из бутылки.

– Извините, что так надолго заняла стойку. Тяжелая была неделя, – сказала она.

Я воспользовалась возможностью вставить заготовленную фразу:

– Я слышала про вашу сестру. Соболезную.

– Спасибо, – отозвалась она. По ее позе было понятно, что она считает разговор оконченным.

Я маячила за ее спиной, пока она заканчивала свой комплекс упражнений. Она была по-настоящему сильной – до такого мне было далеко. Я задумалась, каково это: иметь подобный контроль над собственным телом.

– Я все, – сказала она, хлебнув еще воды. И снова взглянула на меня. – Я видела вас раньше. Вы наблюдаете за судом. Вы из его группы поддержки, да? – Ее голос становился громче с каждым словом. На нас начали посматривать остальные люди в зале.

О нет. Как и мужчина на автозаправке, она учуяла это во мне. Этот аромат.

– Нет, я… – пробормотала я в поисках оправданий. Но их не было. Я его не просто поддерживала, я была его девушкой.