Мне кажется, что она подавилась, но потом вижу, что она всхлипывает, без слез, и этот ужасный звук похож на гром без дождя.

– Он сказал, что с тобой не было ребенка. Он сказал, что ты бросила нас обеих умирать. И что нашел камень, которым ты убила отца, на кладбище…

– Я оставила его там, – признает моя мать. – На могиле… там как будто было его место.

– Он сказал, что ты убежала с Ганном.

– Нет! – воскликнула моя мать. – Я не видела Ганна с той ночи! Я взяла Агнес, удостоверение личности и деньги, которые Кейси оставил тебе, потому что думала, что ты умерла. Я так считала, пока не увидела книгу – нашу книгу! – с моим именем на обложке. Тогда я поняла, что ты обманула меня, украла мою книгу и мое имя, но мне было все равно. У меня была Агнес. Я очень старалась вырастить ее хорошо… – Она снова поворачивается ко мне. – Но, боюсь, получилось у меня не очень. Я пыталась держаться подальше от тебя, Агнес, как ты просила, но мне было необходимо знать, что ты в безопасности. Сестра Бернадетт в Вудбридже сказала мне, что ты живешь в «Джозефин», так что я поехала туда и старалась приглядывать за тобой так, чтобы ты не заметила…

– Это ты шла за мной от издательства «Гейтхаус» той ночью, – произношу я. И уже собираюсь спросить, не она ли пробралась в кабинет Роберты Дженкинс, но не хочу расстраивать ее обвинениями.

– Я забеспокоилась, узнав, что ты работаешь у издателя, который украл мою книгу. Подумала, что, может, ты пытаешься вернуть ее мне. Но когда поняла, что ты едешь сюда… – Она повернулась обратно к Джен. – Я подумала, что ты хочешь украсть у меня дочь, так же, как уже украла мое имя и книгу.

Джен медленно и рвано выдыхает.

– Когда меня привезли в больницу, все называли меня Вероникой. Я была практически не в себе, ослепшая, умирающая от боли. Я думала, что они говорят с кем-то еще. А потом пришел Кейси и рассказал, что случилось. Сказал, что, когда добрался до здания, башня уже горела и он не смог попасть внутрь. И что видел, как ты, Вероника, бежишь из горящего дома вместе с Ганном. Он побежал за тобой, но на кладбище ты бросила в него камень – голову ангела. Она была вся в крови, и он боялся, что ей ты и убила и отца, и меня. Он вернулся в дом и обнаружил, что Летиция спасла меня из огня и отвезла в больницу. В суматохе все подумали, что я – Вероника. И он сказал, что я с тем же успехом могу теперь стать Вероникой. У меня будет дом – и книга. Он нашел тетради, прочитал их и сказал, что опубликует книгу…

– Подождите, – вмешиваюсь я. – Что? Как Кейси мог опубликовать вашу книгу? – начинаю я и замолкаю, потому что все становится ясно. Кертис Сэдвик. К. С. – Так это были инициалы! Я никогда…

– Не задумывалась над тем, как пишется? – спрашивает насмешливый голос из дверного проема, ведущего в холл. – Какая скверная ошибка для секретаря, мисс Кори.

Поворачиваюсь и вижу у входа в библиотеку Кертиса Сэдвика. На нем его обычный твидовый пиджак с обыденными налокотниками, кашемировый шарф от «Берберри» и темно-серый пистолет в руках. Я начинаю вставать, и он направляет оружие на меня.

– Пожалуйста, не двигайтесь, мисс Кори. Ваша работа еще не закончена. Вы не записали эту последнюю главу, а она пока что моя любимая.

Он пересекает библиотеку и задергивает темно-зеленые бархатные портьеры, не опуская наставленного на нас пистолета.

– Кертис, – произносит Джен. – Ты наконец решил присоединиться к нам лично. Это значит, что тебе понравилась книга?

Она не знает, что у него в руках пистолет. Но знает, что я отправляла ему главы.

– Вы знали? – спрашиваю я.

– Я предполагала, что он захочет знать, что происходит, и попросит держать его в курсе. Кертис всегда мастерски стравливал людей друг с другом.

– А у тебя всегда была склонность драматизировать, Джен. Мне понравилась твоя версия событий с точки зрения Вероники. Интересная идея для новой книги.

Моя мать смеется:

– Что вы оба можете знать о том, как я видела все это?

– Я тридцать лет пыталась понять, почему ты сделала то, что сделала, – произносит Джен. – И в целом пришла к выводу, что это я подтолкнула тебя к этому.

– Она говорит правду, мама, – произношу я. – История, которую она рассказывает, преподносит Джен не в лучшем свете. Теперь, зная, что ты Вероника, я могу представить, каково тебе пришлось – расти здесь, в психиатрической клинике, с призраками безумия и рассказами о Кровавой Бесс. – Останавливаюсь, чувствуя всю тяжесть ситуации. Ну конечно, это была Вероника, девочка, которая росла жертвой жестокого отца-манипулятора и которая превратилась в хрупкую и неуравновешенную женщину, которую я считала своей родной матерью.

– То, как твой отец обращался с тобой, было преступлением, – говорю я ей. – Что бы ты ни сделала, он заслужил это. А то, что он сделал с Джен – под гипнозом заставив отдать своего ребенка – отдать меня… – Я говорю, и слезы подступают к горлу, когда я наконец осознаю, что женщина передо мной, та, напротив которой я сидела все эти дни, на самом деле и есть та, кто меня родила. – Я бы не стала винить никого из вас за убийство.

– О, но она его не убивала, – вмешивается Кертис. – Когда я добрался до башни, доктор Синклер лежал на полу и приходил в себя. Ты неплохо приложила его по голове, Вероника, но он бы выжил. И достаточно очухался, чтобы крикнуть мне о том, что он знает про Анаис и про смертельный укол, который сделал я.

– Ты? – восклицаем мы с мамой одновременно. Только Джен, похоже, не удивлена.

– Я думала, это я, – тихо произносит мама. Она поворачивается к Джен: – Вы с Ганном сказали, что я что-то сделала, и на руке Анаис была моя лента. Я подумала, что, может, я дождалась, пока она уснет, и потом сделала ей укол, потому что очень сильно ревновала.

– Ты действительно бросилась на нее с осколком стекла, – подтверждает Джен, – но Ганн остановил тебя, мы вывели тебя из комнаты, и Кейси дал тебе что-то, чтобы «успокоиться». А когда мы проснулись и увидели, что Анаис умерла, я действительно гадала, могла ли это быть ты, но потом нашла камеру Кейси. Он уронил ее, когда ты бросилась на Анаис, но она все еще снимала. Я вытащила кассету, думала, там могут найти доказательства твоей вины, и передала Ганну – не хотела, чтобы полиция нашла ее при мне. Но я не видела, что на кассете, пока Ганн не принес ее мне сюда и я не смогла пробраться в кабинет твоего отца и посмотреть…

– Вот что ты смотрела тогда? – понимает моя мама. – Ты сказала, это был твой сеанс.

– Мне надо было подумать, что с ней делать, – поясняет Джен.

– Точнее, как использовать ее против меня, – поправляет ее Кертис.

– Что там было? – не могу не спросить я.

– Кертис пытался изнасиловать Анаис, – произносит Джен, а потом поворачивается к Кертису и обращается уже напрямую к нему, выплевывая слова: – Она оттолкнула тебя и грозилась рассказать твоему отцу, какой ты мерзавец. А ты сидел там, делал вид, что хочешь сделать укол себе, но когда Анаис попыталась встать, ты схватил ее и вонзил шприц ей в руку.

– Я просто пытался заставить ее замолчать, – возражает Кертис.

– Думаю, ты знал, что там было достаточно, чтобы убить ее.

– Я? – пожимает плечами Кертис. – Кто тебе поверит, Джен? Женщине, которая лгала о себе тридцать лет?

– Кассета все еще у меня, – вызывающе произносит она.

– В самом деле? – Он лезет в карман у лацкана пиджака, достает кассету и трясет ей. – Так любезно с твоей стороны упомянуть в книге о вентиляционных отверстиях в комнатах, через которые вы общались, Джен. Я повсюду искал кассету, но как только прочитал об этих решетках в новой книге, понял, где она.

Смотрю на его руку и вижу бинты:

– Это вы разбили окно, так? Искали кассету, но не могли найти, пока не прочитали мое последнее сообщение с новыми страницами. Так это вы выкладывали посты от имени Кровавой Бесс! Но зачем было выманивать меня на парад?

– Хотел, чтобы тебя не было в доме, пока я ищу кассету. Если честно, я надеялся, что ты не вернешься – сбежишь, как всегда. Но раз уж ты вернулась… – Он пожимает плечами. – Видишь, Джен, это все твоя вина. Если бы ты просто отдала мне эту запись много лет назад, ничего бы не произошло. Или если бы тебе хватило благоразумия умереть вместе с доктором Синклером…