– Я угощу тебя пивом. Кто хорошо пьет, тот хорошо спит, – попытался разрядить обстановку инспектор и ногой пододвинул к Джакомето плетеный стул.

Тот сел, сделав вид, что падает назад: стул опасно накренился, но в последний момент мужчина выправил его движением спины. Медведь заулыбался, и Стуки заметил, что у него не хватало нескольких зубов.

– Кто хорошо спит, плохого не думает.

– Я хотел спросить тебя о французе, – не стал ходить вокруг да около Стуки. – Покойном, – добавил он.

Джакомето ответил, что кое-что читал в газетах. Он залпом выпил свое пиво, не отводя от полицейского взгляда. Стуки показал Медведю фотографию.

– Жюппе, этот недотепа?

– Ты его хорошо знал?

Мужчина рыгнул, не утруждая себя ложной скромностью.

– У него здесь были дела.

– Какие дела?

– Бизнес.

– А ты откуда знаешь о бизнесе господина Жюппе?

– Ну ты даешь! Откуда-откуда. Я хожу на мягких лапках, а не лежу тюфяком на диване, как мертвец. Я все подмечаю и точно знаю, кто чем живет. На нашей улице Жюппе перепродавал…

– Антиквариат?

Медведь расхохотался и, словно актер на сцене, обернулся к посетителям бара и подмигнул.

– Антиквариат! Умора! – продолжал представляться Джакомето. – Дома. Недвижимость, – пояснил он, отсмеявшись, с еще блестящими от выступивших слез глазами. – А еще он пытался наложить лапу на магазины и важные реставрационные объекты.

– Торговец недвижимостью?

– Главный помощник. Понимаете, о чем я?

– Тот, кто искал подходящих клиентов?

– Точно! Как охотничья собака.

– А кто охотники?

– Важные люди.

– Например, банкир? Может быть, норвежский?

– Эскимосские, китайские, нефтяные и много еще какие.

– Ты и с ними тоже общался?

– Я хожу то здесь, то там и знаю много чего. Например, кто из какого дома собирается на днях отправится к праотцам.

– И они тебе платили за информацию.

– Так, давали иногда кое-что. Четыре сольдо.

«Как бы не так!» – подумал Стуки. Но кто его знает, возможно, Медведь занимался этим не только ради денег, а из-за своего рода мести за рано выпавшие зубы и кожу, высохшую от светящейся в его глазах ненависти. По этой причине мужчина накачивал свои мускулы. Стуки обратил внимание на татуировку, которая была у Джакомето на плече – немного выцветшая фигура Корто Мальтезе[183].

– Еще по одной? – спросил Медведь, гоняя по столу пустой стакан.

– Мне нет. Ты возьми себе еще пива, я заплачу.

Стуки шагал по набережной Каннареджо. Продавец газетного киоска у входа в Гетто[184], его доверенное лицо из былых времен, сидел в своей низкой и глубокой клетушке среди пачек газет и журналов, груды гаджетов и зонтов, подвешенных к потолку. В углу гудел огромный вентилятор, вращая свои гигантские, словно у вертолета, лопасти.

Продавец газет совсем не удивился, увидев Стуки. Все рано или поздно возвращаются в Венецию. Да, он хорошо помнил американца, которого нашли утонувшим возле моста Трех арок. Интурист проживал в скромной гостинице, находившейся неподалеку. На протяжении целого месяца газетчик видел его каждое утро прогуливающимся перед киоском: высокий, как гренадер, и довольно тупой.

– В каком смысле? – спросил Стуки.

– Из тех, которые постоянно оглядываются вокруг с потерянным взглядом. Мне запомнились его ступни – огромные, как две индейские пироги. Представьте, он приехал в Италию из Америки, чтобы поработать в Государственном архиве. Скорее всего, он был из тех, которые помешались на прошлом, знаете таких? Разные архивы для этих идиотов – рай на земле.

– Он нарушал общественный порядок? Может быть, возвращался в гостиницу пьяным? – спросил инспектор.

Киоскер ответил, что американец вел себя как самый обычный не совсем воспитанный турист, который литрами пьет пиво, а затем мочится у стены. Газетчик собственными глазами видел это однажды вечером, уже после закрытия киоска, там, внизу, – около Сакка-ди-Сан-Джироламо[185]. Знаете, наверное, этот парень так увлеченно работал целый день в архиве, что даже забывал сходить в туалет. Он носил очки, а если у кого слабое зрение, запросто может случиться несчастье, в темноте каналы ведь не светятся.

Стуки сделал несколько шагов в указанном мужчиной направлении, затем свернул на Калле-Лонга-де-ле-Пенитенти и остановился неподалеку от скамейки, на которой о чем-то оживленно спорили несколько стариков. Языки, судя по всему, у них были хорошо подвешены. Такие все видели и все замечали. Инспектор с интересом прислушивался к их разговорам о погоде, старых и новых временах, недавно умерших знакомых, собственных проблемах со здоровьем, а также о спорных решениях правительства и международном положении. И, как же без этого, пожилые венецианцы на чем свет стоит ругали туристов. Примерно через час в голове у инспектора Стуки отложился очень подробный перечень всех прегрешений, которые позволяют себе туристы в этом красивейшем городе.

Зазвонил телефон. Скарпа!

– Как тебе работается с Терезой? Она справляется?

– В общем, да. У нее неплохо получается.

– Смотри, обращайся с ней хорошо. Кстати, вы что-нибудь обнаружили?

– Ничего стоящего внимания.

– Это точно? Начальник полиции нервничает.

– Как и положено любому начальнику. Убийц мы пока не нашли. Если не считать нескольких чаек, которые пробили клювами черепушки умирающим голубям.

– Я иду по следам Рефоско, – сообщил Скарпа, – этот тип явно что-то скрывает…

Потом Стуки позвонил Терезе Брунетти и договорился встретиться с ней на площади Санта-Мария-Формоза.

– Хорошо, – ответила Тереза, – я буду ждать вас там. Кстати, а вы знали, что в конце семнадцатого века в тех местах была организована великолепная охота на медведей и быков в честь великого герцога Тосканского Фердинанда?

– Нет, я никогда об этом не слышал.

– Вот видите, я была права, когда говорила, что вы ничего не знаете о Венеции!

Женщина подходила спортивной, даже, как подумал Стуки, немного мужской походкой. Увидев инспектора, она стала идти медленнее, слегка покачивая бедрами. Приблизившись, Тереза Брунетти бросила на мужчину довольно неприязненный, по его мнению, взгляд.

– У меня есть идея, – сказал Стуки. – Даже несколько.

– У меня тоже, – ответила Тереза.

Несколько секунд они смотрели друг на друга, будто решая, кому начинать.

– Послушайте, агент Брунетти, если говорить откровенно, у меня такое ощущение, что я в попытке приблизиться к цели лавирую среди песчаных отмелей.

– Другими словами, ничего конкретного у вас пока нет. А вот мне удалось обнаружить, что норвежский банкир был владельцем целых шести квартир в центре города. Все зарегистрированы на его имя.

– И сам он при этом останавливался в гостинице?

– А что вас удивляет? Все квартиры сдавались в аренду. Я подготовила для вас список квартиросъемщиков. Но это еще не всё. Две из этих квартир норвежцу продал господин Жюппе, последний из погибших.

– Антимама!

– И тот другой француз, месье Оспис Дюфур, судя по всему, был тоже заинтересован в их приобретении. По крайней мере, он вел переговоры о сделке. Об этом нам сообщил директор гостиницы, где останавливался господин Дюфур, когда мы проводили обыск в его номере.

– А кто были прежние владельцы квартир, которые приобрел норвежец?

– Все – люди довольно преклонного возраста. И одинокие.

Инспектор Стуки и агент Брунетти отыскали свободную скамейку. Стуки это давно заметил: самые правильные мысли приходили к нему, когда он сидел в расслабленной позе и лениво наблюдал за прохожими или посетителями какого-нибудь заведения.

– Вы помните, что означает слово «конзафельци»?

– Название моста, рядом с которым обнаружили мертвым туриста из Франции? Нет, не припоминаю. Кстати, раз уж вы так хорошо в этом разбираетесь, я хотел спросить: Рио-делла-Тетта – это как-то связано с женской грудью?[186]