Владелец магазина, сидящий за импровизированным кассовым аппаратом, оглядел Стуки с ног до головы, не оставляя ни на секунду книгу, которую держал перед носом. В голосе мужчины, ответившего на вопрос инспектора, чувствовалась некоторая нерешительность. Впрочем, предположил Стуки, книготорговец, скорее всего, просто не мог оторваться и хотел дочитать страницу до конца.

Владелец магазина нехотя поднялся, расправил подтяжки, встряхнув при этом густыми седыми волосами. Он подвинул очки на носу и бросил быстрый взгляд на дверь, желая удостовериться, что тем временем в магазин не зашел особо важный покупатель. Нет, он не помнил этого парня, фотографию которого показывал ему инспектор.

– Он точно француз? – спросил книготорговец.

– Из Марселя, – ответил Стуки. – Мы располагаем информацией, что он здесь бывал.

– Вы представляете, сколько клиентов приходит сюда каждый день? И если бы я всех их внимательно разглядывал, когда бы я находил время читать? Почти все из них ходят кругами, листают книги, прицениваются, некоторые улыбаются, когда замечают необычное название на обложке. Но только немногие из посетителей магазина что-нибудь покупают. Этих я обычно хорошо запоминаю. И спрашиваю, откуда они. А еще интересуюсь, кто их любимый писатель, книги какого издательства они предпочитают и о чем любят читать. Эта информация помогает мне ориентироваться на книжном рынке, а еще когда я приобретаю издания с рук. Я не из тех, кто покупает книги на вес!

Стуки походил среди книжных полок: книги по истории Венеции, фотоальбомы с видами города, учебники по гидродинамике, кулинарная книга с рецептами рыбных блюд, карта Венецианской лагуны, книги о кораблях, гребле и парусном спорте.

– Я точно знаю, что этот мужчина сюда заходил, – настаивал на своем Стуки.

– Вы знаете! – продавец попытался улизнуть, двинувшись вдоль борта гондолы и прижимая к груди толстую книгу в серой обложке. – Если вы все знаете, почему тогда меня спрашиваете?

Стуки решил немного ослабить хватку. Инспектор обошел гондолу с книгами с другой стороны. Он дотронулся до дерева, из которого та была сделана, и притворился, что с интересом изучает книжные новинки. У входа в магазин стояло кресло, рядом была большая корзина с книгами. Стуки расположился в кресле, делая вид, что занят своими мыслями. Через некоторое время инспектор услышал, как книготорговец начал что-то бормотать себе под нос. Он то открывал, то закрывал кассу, а затем принялся переставлять книги на полках, решив расставить их по цвету обложек.

– Вы специально хотите ввести нас в заблуждение? – проговорил Стуки.

– Не говорите глупостей, – взревел мужчина. – И лучше уходите, – добавил он.

– Я уверен, что вам сейчас не по себе, вы же явно расстроены. Вы ведь прекрасно помните этого француза, который утонул в двух шагах отсюда – в Рио-делла-Тетта. Вы ведь читали об этом в газете, не правда ли? Он был вашим клиентом, и из-за всего того, что говорят о книготорговцах, вы опасаетесь, что вас осудят.

– А что такого особенного о нас говорят?

– Что вы завалены огромным количеством посредственных книг, отсюда проистекает ваше раздражение. По сути, вы чувствуете себя обычными торгашами – продать во что бы то ни стало! А когда кто-то очень раздражен…

– При чем здесь это?

– Скажите, господин Филипп Жюппе был хорошим покупателем?

– Француз? Совсем нет. Приходил, листал книгу за книгой и почти ничего не покупал. Скряга.

– Он искал что-то особенное?

– Здесь все что-нибудь ищут. Вы в том числе.

– Он с кем-то встречался?

– В магазине – нет.

– А в другом месте? Снаружи? На площади?

Продавец книг почувствовал себя загнанным в угол. Он схватил какой-то журнал и стал обмахиваться им в надежде немного освежиться. Нервным жестом мужчина поправил подтяжки, и оттопырил одну из них большим пальцем, будто уцепившись за спасательный круг.

– Случалось, он кое с кем заговаривал.

– Общительный парень, как я посмотрю. А с кем именно господин Жюппе вел беседы?

– Я не всех их знаю! Иногда он толковал с парнем, который возит вещи в лавку антиквара. Ту, которая находится в конце улицы.

– Почему вы вспомнили именно о нем?

– Этот Жюппе имел свои привычки. Он часто прогуливался вниз по улице, доходя до площади Санта-Мария-Формоза. Тот парень иногда подвозил на своей тачке материалы реставраторам неподалеку, так что их с французом пути пересекались.

Антиквар был такого же цвета, как и его рамы для картин, только выглядел более элегантно: с белым носовым платком в кармане пиджака и с тонкими, словно лишенными костей, запястьями.

Продолжая рассматривать гравюры, лежавшие перед ним на столе, – взгляд деликатный, но максимально внимательный к малейшему темному пятнышку, – антиквар рассказал Стуки о Джакомето, грузчике, который ходил по городу с тележкой и выполнял кое-какие поручения – его и некоторых других антикваров. Джакомето – парень что надо, потому что случайному человеку они бы ни за что не доверили транспортировку ценных вещей, с учетом всех этих ступенек и туристов, которые не смотрят себе под ноги. Не какой-нибудь утырок, который хочет поскорее отделаться от работы. Антиквар так и сказал – «утырок», не смутившись всех этих старинных картин и драгоценных предметов из орехового дерева и венецианского стекла.

– Вы знаете, где я могу его найти?

– Сейчас вряд ли: в это время его не бывает в городе. Но после обеда Джакомето должен доставить мне одну вещь.

– Где он живет?

Мужчина дал Стуки номер телефона и адрес: Каннареджо[182], улица Турлони, неподалеку от набережной Ормезини.

– Это за мостом Люстрафери? – спросил Стуки.

– Да, там, – кивнул антиквар, – но кто знает, бывает ли когда-нибудь этот Джакомето дома.

Шагая по набережной Ормезини, получившей свое название от персидских шелковых тканей из Ормуза, небольшого портового городка на юге Ирана, Стуки почувствовал в себе биение материнских генов. Инспектор остановился выпить пива, расположившись на деревянном стуле рядом с мутными водами канала. Стуки спросил у бармена о Джакомето, который жил в нескольких шагах отсюда. Несколько секунд бармен с каменным лицом наливал в бокал красный пенистый напиток. Потом он медленно переместил американскую жевательную резинку за правую щеку и поднял на Стуки глаза.

– Вы вернулись работать в Венецию? – узнал инспектора бармен.

– Всего лишь временное сотрудничество, назовем это так.

– Сколько времени прошло? Восемь? Девять лет? Вы уже комиссар?

– Инспектор. Скажите, вы знакомы с Джакомето?

– Все его зовут Медведем, инспектор. Разве вы его не помните? Тот, который каждый вечер ввязывался в драку.

– Медведь? Кажется, я что-то начинаю припоминать. А сейчас где я могу его найти?

– У него нет родственников. Один как перст.

– Он заходит сюда промочить горло?

– Каждый вечер.

– Тогда я его подожду.

– Принести закуску?

Инспектор Стуки зашел внутрь бара и сел за столик у окна с бокалом пива и тарелкой мясных фрикаделек. По набережной проходили пожилые венецианки с пустыми хозяйственными сумками и через некоторое время возвращались с полными. Работающие венецианцы спешили по своим делам, а отдыхающие счастливчики не спеша входили и выходили из баров. Затерявшись в своих каталогах человеческих существ, Стуки услышал, что его зовет бармен, произведя инспектора уже в комиссары. Со стороны моста, толкая перед собой тачку, показался тот, кого все называли Медведем. Бармен жестом указал на него инспектору.

– Так вот ты каков! – вполголоса проговорил полицейский, разглядывая сухую и мускулистую, как у албанского борца, фигуру мужчины.

– Приветствую! – поздоровался со всеми Джакомето.

– Я хочу тебя кое о чем спросить.

– Только быстро, – огрызнулся Медведь.

Лохматая голова, загоревшее, довольно рано постаревшее лицо. Обращали на себя внимание глаза: жестокие глаза ребенка, такие яркие и решительные, что Стуки с трудом выдержал взгляд.