— Что ты имеешь в виду?

— Я хотела спросить, можно ли им гулять по парку или лучше не отпускать далеко от дома? Я знаю, что вы с Биллом не придаете этому значения, но там есть пруд… Я почему-то волнуюсь.

— Ах, пруд! — гулко засмеялась Сандра, и мне захотелось уменьшить громкость динамиков. — Там совсем мелко. Видишь ли, мы купили этот дом, чтобы дети могли расти на природе. Нет нужды контролировать каждый их шаг.

— Понимаю… — нерешительно произнесла я.

Джек сидел за столом напротив, вежливо отводя взгляд и притворяясь, что не слушает.

— Конечно, вы лучше знаете своих детей, и я охотно поверю вам на слово, только поймите, пожалуйста, я привыкла к более высокому уровню контроля, особенно с водоемами. Даже если пруд не глубокий, то грязь…

— Ну вот что, — недовольно произнесла Сандра.

Я мысленно выругала себя. А ведь старалась, чтобы она не обиделась!

— Естественно, ты должна руководствоваться здравым смыслом, — продолжала она. — Если видишь, что девочки делают глупости, вмешайся. Присматривать за ними — твоя работа. Но я не понимаю, почему дети должны целый день сидеть перед телевизором, когда у нас есть такой замечательный парк.

Ее тирада застала меня врасплох. Она что, намекает на мою попытку подкупить девочек фильмом? Я замолчала, лихорадочно соображая, что сказать. Очень хотелось выложить ей правду: что один человек не в силах уследить за двумя детьми пяти и восьми лет, да еще и за полуторагодовалым ребенком, едва научившимся ходить, если те разбегутся по всему парку.

— Хорошо, Сандра, я поняла, — сказала я наконец, — и постараюсь больше гулять с ними на свежем воздухе. И… руководствоваться здравым смыслом. В общем, день прошел неплохо, учитывая обстоятельства, и девочки улеглись спать без происшествий. Связаться с вами завтра?

— У меня весь день деловые встречи, — немного смягчившись, ответила она, — а перед сном позвоню. Извини, что не смогла поговорить с девочками сегодня, мы ужинали с клиентом. Да и, пожалуй, это бы их только расстроило. По-моему, в первый день лучше придерживаться тактики «с глаз долой, из сердца вон».

— Вероятно, вы правы, — согласилась я.

— Ну доброй ночи, Роуэн. Постарайся хорошенько выспаться, боюсь, тебя ждет ранний подъем, — вновь хохотнула она.

Я тоже коротко хихикнула, хотя мне было не до смеха. Мысль, что завтра в шесть утра все начнется заново, приводила в ужас. Как мне могло прийти в голову, что я справлюсь?

— Да, конечно, — сказала я делано веселым тоном. — Доброй ночи, Сандра.

Я подождала немного, но не услышала ни щелчка, ни каких-либо признаков, что она положила трубку или закрыла приложение.

— С-сандра? — неуверенно произнесла я, однако не получила ответа.

Я откинулась на спинку стула и провела рукой по лицу. Разговор высосал из меня все силы.

— Я пойду, — смущенно сказал Джек, восприняв мой жест как намек, встал и поправил волосы. — Уже поздно, а тебе вставать ни свет ни заря, дети — ранние пташки.

— Нет, посиди! — Я умоляюще посмотрела на него, боясь оставаться наедине с домом, где всюду подстерегали тайные глаза, уши и голоса. Мне очень хотелось побыть еще немного в обществе живого человека. — Пожалуйста. Я не люблю есть одна!

От духовки донесся запах горелого, и я вспомнила о пицце.

— Ты ужинал?

— Не собираюсь тебя объедать.

— Я с тобой поделюсь. Я поставила в духовку пиццу. Похоже, подгорела… Ее хватит на двоих. Я сама не осилю, честно.

— Даже не знаю. — Джек посмотрел в сторону гаража, над которым темнело одинокое окошко его квартиры. — Ну, если ты настаиваешь…

— Чудесно.

Я надела прихватки и открыла духовку. Пицца была готова. Сыр растаял и слишком сильно зарумянился по краям, но я так проголодалась, что у меня все равно потекли слюнки.

— Извини, я отвлеклась, и вот… Согласен закрыть на это глаза?

— Я готов слопать слона, а не то что слегка подгоревшую пиццу, — ухмыльнулся Джек.

— И не знаю, как ты, а мне совершенно необходим бокал вина, — сказала я.

— Не откажусь.

Я разрезала пиццу и достала из буфета два бокала.

— Ты не против есть с доски?

— С удовольствием, — вновь улыбнулся Джек. — Только ты рискуешь остаться без ужина, если не спрячешь от меня свою долю.

— Ничего, успею. — К своему удивлению, я тоже улыбнулась, смущенно, но искренне.

На несколько минут в кухне воцарилось молчание. Мы съели по два куска вполне съедобной пиццы. Джек потянулся за третьим и произнес, аккуратно держа кусок над доской:

— Так вот, что касается твоего вопроса…

— О сверхъестественных явлениях?

— Ага. По правде, сам я ничего такого не видел, а вот Джин… она не то чтобы суеверна, просто любит всякие мистические истории. И постоянно забивает детишкам головы всякими сказками — селки[504], келпи[505], всякое такое. А дом этот очень старый. Думаю, в нем немало всякого произошло — смерти, насилие.

— Так ты думаешь, что Джин рассказывает девочкам страшные истории, а те передают их няням?

— Я не исключаю такую возможность. Только, мне кажется, дело не в этом. Видишь ли, почти все предыдущие няни были совсем молоденькими девчонками. Не каждая девушка сможет жить в таком месте, далеко от города — ни баров, ни ночных клубов. Им нужны Эдинбург или Глазго, где полно людей, с которыми они говорят на одном языке.

— Понимаю.

Я посмотрела в окно. Уже стемнело, но перед моим мысленным взором вставала уходящая в темноту, петляющая по холмам дорога и горы вдалеке. Было тихо, только дождь стучал в окна. Ни машин, ни прохожих, тишина.

— Да, понимаю, — повторила я.

Мы еще немного посидели молча. Не знаю, о чем думал Джек, а меня переполняли странные чувства: волнение, усталость, беспокойство при мысли, как выдержать эти трудные дни, и что-то еще, какая-то неясная тревога, связанная с присутствием Джека, с россыпью веснушек на его широких скулах, с тем, как двигались его руки, когда он аккуратно сложил последний кусочек пиццы и съел в два укуса.

— Ладно, пошел я спать. — Он встал и с хрустом потянулся. — Спасибо за ужин, приятно было побеседовать.

— И мне.

Я тоже поднялась, внезапно смутившись, точно он мог прочесть мои мысли.

— Не боишься оставаться одна?

— Нет, все в порядке, — храбро ответила я.

— Вдруг что понадобится, так я живу над гаражом, в бывшей конюшне. Зеленая дверь сбоку, с ласточкой. Если что…

— Что, например? — удивленно прервала его я.

— Я не так выразился, — засмеялся Джек. — Просто знай, где я, мало ли… Сандра дала тебе мой номер?

— Нет.

Он оторвал листочек от блокнота на холодильнике, написал телефон и протянул мне.

— Вот, на всякий случай.

У меня чесался язык спросить, на какой случай, однако я знала, что Джек лишь посмеется.

— Спасибо.

Он улыбнулся, накинул мокрый плащ и нырнул в дождь.

Я прошла в буфетную, чтобы запереть дверь. После ухода Джека в доме стало непривычно тихо. Я вздохнула и пошарила над дверной коробкой. Вместо ключа моя рука нащупала только пыль и дохлых мошек.

На полу его тоже не было. Может, Джин уронила, когда вытирала пыль? Нет, я помнила, что положила ключ на раму уже после ухода помощницы. Все по инструкции: под рукой, но вне досягаемости детей. Наверное, упал. Куда, спрашивается? Здоровенный медный ключ, который не пролез бы в трубу пылесоса.

Я встала на четвереньки и посветила телефонным фонариком под стиральную машину и сушилку, но увидела только белую плитку да несколько клочков пыли, которые задрожали от моего дыхания. За ведром тоже нет. В прозрачном пластмассовом пылесборнике пусто. Теряясь в догадках, я обыскала кухню, даже в мусорное ведро заглянула — ничего.

В конце концов я открыла дверь и посмотрела сквозь дождь на конюшню. В окне второго этажа горел свет. Позвонить Джеку? Может, у него есть запасные ключи? Даже если так, он будет считать меня неорганизованной и беспомощной; не хотелось бы. Только ушел, а я уже названиваю с просьбами.