10.30–11.15. Перекус — например, фрукты или ягоды, а именно: бананы, голубика, виноград (для Петры виноградинку следует разрезать на четыре части), изюм (не много, он вреден для зубов), хлебцы, рисовые крекеры, огуречные палочки. Никакой клубники (у Элли аллергия), никаких орехов (ореховую пасту можно, но только натуральную, без соли и сахара), и наконец, Петре нельзя продуктов, которые содержат рафинированный сахар либо соль (старшим можно продукты, содержащие сахар в умеренных количествах). За этим трудно уследить, если вы на прогулке; в таких случаях я предлагаю брать с собой заранее приготовленный перекус.

Понятно, перекус готовлю все-таки я, а не приложение. На предыдущих работах я никогда не сталкивалась с такими подробными указаниями. В «Малышатах» инструкция для персонала представляла собой тоненькую брошюрку, в которой основное внимание уделялось тому, как сообщить о невыходе на работу в связи с болезнью.

Правила — согласна. Ограничения телевизора, предосторожности, аллергия — это нормально. Но объяснять человеку, почти десять лет проработавшему с детьми, что виноградинку для Петры надо порезать на четыре части?..

Закрыв папку, я погрузилась в раздумья. Может, у Сандры началась паранойя из-за частой смены нянь? Или она пытается не терять связь с детьми даже во время вынужденного отсутствия? С Биллом все ясно: он готов без сожалений оставить своих детей с практически незнакомым человеком. А папка Сандры указывает на совершенно иной тип родителя, который тяжело переживает по этому поводу. Напрашивается вопрос: почему в таком случае она уезжает вместе с мужем? Необходимость реализовать себя в профессии? Или что-то другое?

Посредине бетонной столешницы стояла огромная мраморная ваза со свежими апельсинами, мандаринами, яблоками и бананами. Оторвав от связки банан, я очистила его, положила несколько кусочков на подносик перед Петрой и пошла посмотреть, не вернулась ли Мэдди. Ее не было ни в детской, ни в гостиной, ни вообще в доме. Я подошла к двери черного хода, через которую она убежала утром, и крикнула:

— Мэдди! Элли! Мы с Петрой едим мороженое!

Я замолчала и прислушалась, ожидая треска веток и топота детских ног. Тишина.

— С посыпками!

Я понятия не имела, есть ли у Сандры посыпки, и совершенно не беспокоилась, что могу ненароком обмануть детей, главное — увидеть, что они здесь.

Тишина, только птицы поют. Солнце скрылось за тучами, стало прохладно, на моих голых руках выступила гусиная кожа. Мне подумалось, что, несмотря на июнь, сейчас был бы куда уместнее горячий шоколад, чем мороженое.

— Как хотите, — крикнула я, — мне больше достанется!

Не дождавшись ответа, я вернулась в дом, оставив дверь приоткрытой. И не поверила своим глазам. Петра стояла на высоком стульчике в дальнем конце стойки, победно размахивая куском банана.

— Твою мать!

Кровь отхлынула от моего лица, я застыла на месте, тупо уставившись на опасную позу малютки, бетонный пол и ее слабенькие ножки на скользком дереве.

Придя в себя, я метнулась вперед, споткнувшись о лежащего на полу плюшевого мишку, ударилась об угол стойки и схватила ребенка на руки.

— О боже! Петра, ты плохая девочка! Нельзя так делать.

Господи, она запросто могла погибнуть! Если бы она упала и ударилась головой о бетонный пол, то вряд ли отделалась бы сотрясением мозга.

Как я могла совершить такую глупость? Большую часть сознательной жизни я присматривала за маленькими детьми. Я все сделала правильно — отодвинула стульчик от стойки, чтобы Петра не могла оттолкнуться ножками и упасть назад. Я точно знала, что пристегнула ее. Застежки были слишком жесткими для ее пальчиков.

Как же у нее получилось? Вывернулась из ремешков? Я осмотрела застежки. Одна была закрыта, а другая расстегнута. Черт. Наверное, я защелкнула ее не до конца, она расстегнулась от возни Петры, и та выбралась из стульчика.

Значит, это я виновата. У меня на ладонях выступил холодный пот, к щекам прилила кровь. Слава богу, что Сандры нет дома. Я допустила элементарную небрежность, и она могла уволить меня немедленно.

«Она и сейчас может, — подумалось вдруг мне, — если наблюдает за мной через камеру». Я невольно подняла взгляд к потолку, и кто бы сомневался — увидела в дальнем углу знакомый яйцевидный предмет. Вот вляпалась!

Оставалось только надеяться, что у Сандры с Биллом найдутся другие дела, кроме как глазеть в камеры безопасности. Наверняка Билл с момента отъезда ни разу не заглянул в приложение, а вот Сандра… Красная папка показывала степень ее одержимости безопасностью детей. После собеседования, на котором она вела себя расслабленно и дружелюбно, я этого не ожидала.

Если мне повезло, они сейчас вне зоны мобильного покрытия, а может, уже в самолете. А вдруг камеры ведут запись? Сколько они хранятся? Я почему-то сомневалась, что найду эту информацию в красной папке.

Я с ужасом поняла, что за мной могут следить даже в данный момент. Чувствуя себя как на сцене, я поцеловала Петру в макушку, почувствовав губами хрупкий детский череп с не полностью закрывшимся родничком.

— Не делай так больше, — строго сказала я ей, все еще охваченная страхом, и, чтобы успокоиться, поднесла малышку к раковине и умыла ей личико.

Затем я посмотрела на часы, стараясь восстановить дыхание и вспомнить, чем занималась до того, как Петра меня напугала.

Начало второго. В папке говорилось, что Петра обедает с половины первого до часа, а в два ее надо уложить спать. Однако малышка хныкала и сердито терла глаза, и я лихорадочно соображала, как быть. В садике мы укладывали детей спать сразу после обеда, в час дня.

Я не хотела сбивать распорядок Петры; с другой стороны, неразумно мучить хныкающего ребенка до установленного времени. Если она принадлежит к тому типу детей, которые еще больше заводятся от усталости, она потом и ночью будет плохо спать. Кроме того, было бы очень кстати выкроить час времени на поиски Элли и Мэдди. Сделать это значительно легче, когда Петра спокойно спит в своей кроватке.

Малышка раздраженно потерла глаза кулачком и устало зевнула. Это помогло мне принять окончательное решение, и я понесла ее в комнату.

Глухие шторы были задернуты. Согласно инструкции, я включила подвеску над кроваткой и положила девочку на матрас. Она перевернулась на животик и уткнулась лицом в подушку. Я села и положила руку ей на спинку. Блики от подвески мигали на потолке и стенах. Петра хныкала все тише, а спустя несколько минут уснула. Я тихонько встала и положила с ней рядом плюшевого зайчика. Девочка шевельнулась, и я испуганно замерла, но она сжала мягкую ткань и тихонько засопела. Я с облегчением вздохнула, взяла радионяню, висевшую на перилах кроватки, и на цыпочках вышла из комнаты.

Затем постояла на площадке, надеясь услышать топот ног или детский смех. В доме стояла полная тишина. Черт, где же они?

До сих пор я не бывала в спальне Билла и Сандры, но по расположению поняла, что окно должно выходить на дорогу. Затаив дыхание я повернула ручку, открыла дверь и застыла на месте. Комната была огромная. Вероятно, они соединили две или даже три спальни. На гигантской кровати с белоснежным бельем громоздились пухлые подушки. Напротив стоял не менее впечатляющих размеров мраморный камин. Три высоких окна выходили на фасад; одно было приоткрыто, и тонкие муслиновые занавески трепетали на ветерке.

Подходя по серебристо-серому ковру к центральному окну, я заметила слегка выдвинутые ящики комода и приоткрытую дверь шкафа и с трудом подавила приступ любопытства, понимая, что Билл с Сандрой могут следить за мной прямо в эту минуту. Мое появление в хозяйской спальне можно оправдать необходимостью посмотреть на дорогу, но это не дает мне права рыться в их вещах.

Выглянув в окно, я убедилась, что Элли на дороге нет. С одной стороны, это хорошо: по крайней мере, Джек не переедет ее, когда будет возвращаться. А вот куда она пропала? Сандра очень спокойно относилась к тому, что дети свободно бегают по парку, но у меня волосы на теле вставали дыбом от такой беспечности. В детском саду мы должны были оценивать факторы риска любого самого невинного занятия, от прогулки на свежем воздухе до развивающих игр с овсяными хлопьями, а в парке детям угрожает масса опасностей, о которых я даже не подозреваю. Вдруг поблизости есть пруд? Или обрыв? Что, если они залезут на дерево и не смогут спуститься? Или найдут дырку в заборе и выйдут на дорогу? Что, если собака…