Спасибо, что хоть медленно умирала, а не быстро, иначе шансов спасти её у меня бы не было.
И всё, скорее всего, из-за Рубеки. Если это так, я клянусь, что покараю её со всей справедливостью, которую она забудет нескоро. Я знаю, что вряд ли она это сделала специально, однако оставить это просто так я не мог.
Наконец я выскочил из леса к своей команде, которая, обнажив мечи, настороженно смотрела на меня. Помимо покойников, которые здесь были, в центре связанной лежала эта цыганка, которая на нас и напала. Видимо не сдохла от пули, раз связали. И видимо она далеко не так слаба, как нам бы хотелось. Быть может даже графиня, хотя это немного странно.
— Так, ты, — кивнул я патлатому, — оттащи её метров на пятьдесят в лес от лагеря. Чтоб она не смогла тут кинуть ещё раз свой контроль мозга на нас. Рубека, твой пациент, шевелись, иначе она помрёт.
Я аккуратно положил скулящую следопытку рядом с так и не разожжённым костром, позволяя Рубеке заняться своим делом, после чего оглянулся.
— Больше никого не нашли?
— Это всё, — кивнул лысый. — И-и-и… господин, вы ранены.
— Да, я вижу. Но пока могу жить с этим, так что не страшно.
Да-да, живучесть у меня сейчас уже шестьдесят восемь, и организм довольно стойко борется за мою жизнь с этими повреждениями. Конечно, я до сих пор кашляю кровью и тяжело дышу, однако ни слабости, ни чего-либо ещё у меня нет, так что можно не волноваться.
— Позаботьтесь о ней, — кивнул я на следопытку, — а я пока ещё раз сгоняю в лес.
С этими словами я двинулся обратно в чащу к тому месту, где оставил эльфийку с переломанными ногами. Я не мог дать ей позволить убежать, так как неизвестно, что она теперь за человек и что ей движет. Приказ или реальная преданность. В любом случае, её смерти я не хотел.
Поморщившись, я выдернул из спины стрелу, после чего обломал кусок у этой, не став вытаскивать, чтоб она продолжала закупоривать дыру. Теперь они мне хотя бы не мешали, хотя тело болело.
Очень скоро я нашёл то место, где оставил эльфийку с переломанными ногами. Место нашёл, эльфийки не вижу, куда-то уползла. Хотя далеко уползти она не могла, так что труда найти её не составит. Особенно когда эльфийка оставляла за собой смятую траву и кровь.
И вскоре я уже смотрел на ярко огненную лучницу, которая, скуля и плача, ползла задом наперёд, таща за собой переломанные ноги. Жалкое зрелище, когда человек пытается себя спасти даже в такой ситуации. Однако при этом, пусть оно жалко выглядит, оно достойно уважения, бороться всегда.
Завидев меня, эльфийка в ужасе заработала руками ещё быстрее, однако…
Упёрлась спиной в дерево.
Когда я приблизился, она вжалась в ствол. Её взгляд был как у затравленного животного, которое загнали в угол. Эльфийка закрыла заплаканные глаза, плотно сжав губы и буквально вжавшись всем телом в ствол дерева от меня подальше, словно ожидая контрольного добивающего удара. Её всю трясло как от сильного холода. Так обычно ведёт себя человек, который ожидает, что ему просадят сейчас по почкам.
Но нет, ты не угадала, ушастая.
Я присел рядом с ней.
— Здравствуй, — тихо поздоровался я.
Но она мне не ответила, лишь плотнее сжала губы.
— Ты, видимо меня не помнишь.
Ноль реакции. Тогда я коснулся её щеки пальцами. Эльфийка вся напряглась, словно ожидая, что я этими самыми пальцами сейчас ей кожу сдеру.
Я вздохнул.
— Ты хоть глаза открой что ли, дурёха. Если бы я хотел тебя убить, то сделал бы это в самом начале.
Рыжая эльфийка медленно открыла зенки, словно ей было это тяжело сделать, и испуганно посмотрела на меня, пытаясь отодвинуть своё лицо подальше, словно мои касания её обжигали.
— Ну здравствуй, как жизнь?
Я думал, что эльфийка меня сразу узнает, но увы, ошибся. Она смотрела на меня взглядом человека, который просто боялся и не понимал, кто перед ним.
— Здравствуйте, хорошо, — ответила она. Постаралась придать голосу бодрости и повседневности, однако слышен был только испуг и слёзы.
— Ты меня не узнаёшь, — вдохнул я.
— Эм… нет. Только не ломайте мне теперь и руки, — постаралась она пошутить, пуская слёзы, понимая, что её слова могут перерасти из шутки в реальность.
Я вздохнул и ещё раз оглядел её. Сисек как не было, так и нет. И волосы сохранили свой яркий насыщенный цвет. А вот уши…
Я убрал её волосы, чтоб взглянуть на них.
Да, подрезаны, чтоб сходить на человеческие. Видимо, когда её перепокупали, не заморачивались с этим. Хотя действительно, зачем тратить на раба целителя, если можно купить другого. Они вон уже, зарубцевались.
— И сколько ты в рабстве? — спросил я.
— Я? Лет девятнадцать-двадцать, я уже и не помню.
— И уши тебе…
— Сразу подрезали, как поймали, — с готовностью ответила она, видимо думая, что так оттягивает неизбежное будущее. — Подрезали, сказав, что длинные уши многих раздражают. Только не отрезайте мне их полностью, пожалуйста, — добавила она быстро, когда я потрогал их.
— И как ты попала в рабство?
— Я… я пыталась уйти из страны, когда всё началось, но… меня схватили на границе и посадили на рабский ошейник.
— Понятно… — вздохнул я.
— Но я многое умею, — тут же продолжила эльфийка. — Я умею охотиться, умею с детьми сидеть, умею убирать, умею читать, умею готовить, умею… — она покраснела, — я сексом хорошо занимаюсь. — И тут же добавила. — Любым.
Я так подозреваю, она перечислила всё, что ей уже приходилось делать. Мой взгляд переместился на её переломанные колени. Эльфийка тоже посмотрела на них.
— Они заживут, — тут же сказала она. После чего прибавила. — Наверное.
— Наверное? — Я знаю, это странно смеяться над такими травмами, но она так сказала это. Типа, а, заживёт, а потом ещё и добавила «наверное». — Блин, я смотрю, жизнерадостности тебе не занимать.
— Я… вы же не убьёте меня? — решила перейти она сразу к делу. — Я просто работаю как рабыня. Я не выбирала себе хозяек.
Фраза была до боли знакомой, когда люди говорят, что они ничего не делают, просто исполняют приказ. Однако в данной ситуации будучи рабыней у неё и выбора нет.
— Ну ты и дырявая память, — вздохнул я, взъерошив ей её огненные волосы. — Ты так и не вспомнила меня.
— Я… мы знали друг друга? — удивилась она. А потом тут же добавила. — Значит вы меня отпустите?
— Да, конечно, я даю минуту. Если за минуту не уйдёшь на расстояние ста метров, то будем считать, что ты отказалась уходить, — кивнул я.
— Я… — она посмотрела на свои сломанные колени, после чего в заплаканных глазах сверкнула детская обида. — Так нечестно! Я не успею!
— Тогда не говори глупостей, — дал я ей щелбан. — Куда ты так убежишь? И куда? С твоими сломанными ногами?
— На свободу, — буркнула эльфийка, поджав губы.
— На свободу, — вздохнул я. — Будет тебе свобода, но попозже. Ты так и не узнала меня?
Она лишь покачала головой.
— Я за свою жизнь видела много людей. Очень много, поэтому я не могу всех запомнить.
— Окей… а если я тебе шишку в жопу вставлю?
— Не надо, — ответила она словно ребёнок, которому угрожают манной кашей. — Один раз я уже проснулась с шишкой в попе.
— И как тебя угораздило? — поинтересовался я.
— Подозреваю, что мой попутчик решил так пошутить. Вы на него, кстати говоря, очень похожи.
Блин, это уже похоже на троллинг меня самого.
— Потому что я и есть он, рыжая ты бестолочь, — дал я ей ещё одного щелбана.
— Не правда! — ответила она упрямо и с какой-то обидой. — Он погиб двадцать два года назад вроде.
— А если нет?
— Он погиб, — упрямо ответила эльфийка.
— Ну ты точно шишку в жопу хочешь, — оглянулся я в поисках таковой.
— Нет! Не надо! Вы это он! Я верю! — тут же ответила эльфийка.
— Это ты говоришь, чтоб я отстал от тебя? — поинтересовался я.
— Конечно нет! — ты даже не представляешь, ушастая, как это звучало фальшиво. Ты прямо пиздец как спалилась.
— Нет, нам точно нужна шишка… — пробормотал я оглядываясь.