Я же и сюда хотел топать тоже, на восток. Здесь вон, светло, уютно и тепло. А получилось через жопу.

Кстати говоря, из-за Клирии получилось через жопу.

Все проблемы от чернявой. Но злиться на неё сильно не получалось. Даже так, когда я, например, узнал, кто стоял за всеми проблемами, что преследовали меня, я всё равно ничего не сделал. Странно конечно, но почему-то ненависти, злости или чего-то ещё подобного у меня это не вызвало. Может потому, что мы на тот момент прошли уже достаточно вместе, и, возможно, я чувствовал в ней своего человека. Да и разбит на тот момент был так, что желания как-то реагировать не было. А будь это чужой человек, я бы, не раздумывая, его убил, скорее всего.

Да уж, свой-чужой… Своего я готов простить, но чужого убью не задумываясь. У меня явно бзик на этом, и я даже догадываюсь, откуда. Спасибо, моя старая семья и школа, которые воспитали меня похлеще, чем этот мир. Возможно, именно благодаря им я и выжил.

Какой же я больной и странный человек, пиздец просто… Обожаю самокопания, чувствую себя более значимым в своих глазах. А ещё могу оправдать себя и почувствовать особенным. В моё время многие проходили всякие тесты и пытались заниматься самокопанием с одной целью — почувствовать себя особенным. Типа я особенный, у меня шизофрения и так далее. Или я особенный, меня никто не любит. Доходило до того, что дети соревновались между собой, у кого отклонение страшнее, а потом выяснялось, что они просто долбоёбы.

Эх… были же времена… а я так и не изменился… пиздец…

Но теперь я тоже могу так говорить. Я особенный — я Патрик.

Звучит, как какое-то заболевание.

— Господин! — позвали меня сзади.

Ну что ещё такое? Я тут пытаюсь понять, какой же я пиздец особенный и несчастный, найти психическое отклонение, которое делает меня исключительным и неповторимым, толкнуть внутренний монолог, пожалеть себя, и так далее, как положено людям моего статуса, которые стали кем-то и чего-то добились. А потом ещё разразиться умной тирадой о человеческом бытие, познаниями в человеческой психологии и пафосными мыслями, которые уже известны каждому придорожному кусту, показывая, какой же я умный и глубокий-то! А вы тут отвлекаете меня.

Никакого уважения.

— Чего случилось? — вздохнул я оборачиваясь.

— Кушать готово, присоединяйтесь, — помахала мне следопытка, сидя у костра с остальными.

Так, потом прочту про себя тираду о своём величии, мудрых мыслях и интеллигентности, а пока жрать, срать и вновь двигаться дальше.

После небольшого привала мы вновь тронулись в путь, стремясь как можно ближе добраться до подножья, пока в лесу не станет темно. Ещё несколько часов двигались через него, иногда встречая странных животных, несколько раз натыкались на всякие рунные камни, что торчали подобно надгробиям в лесу, пока наконец не добрались до горы, где и заночевали.

А на утро двинулись дальше в путь.

Здесь склон уходил резко вверх, но не настолько круто, чтоб было невозможно забраться выше. Тут не росли деревья, не считаю таких искорёженных и скрученных, которые были словно из Японии. Они росли редкими островками то тут, то там. А ещё здесь было много камней, об которые как нехер делать можно сломать ногу, и короткая трава.

— Так, вот мы и пришли, в принципе, — сказал я, глядя на верх. — Сейчас поднимемся выше и окажемся на территории другого графства.

— Высокая, — пробормотал патлатый.

— Есть такое… Надо будет попросить, чтоб сделали здесь непримечательные ориентиры, по которым я смогу подняться наверх, и чтоб как-нибудь отметили вход, а то вообще хер знает, куда сейчас идти. Ладно, иди, ты у нас следопыт, — пропустил я девушку вперёд, и мы принялись подниматься наверх.

Поднимались достаточно долго и умудрились добраться до половины, но так и не встретили ни малейшего присутствия гоблинов.

— Я никого не вижу. Они точно здесь? — спросила следопытка.

— Должны. Сомневаюсь, что они просто все разом пропали. Скорее всего гоблины шли по дороге, как и положено, после чего поднялись сюда, но уже с другой стороны. Давайте-ка обойдём.

Ага, обойдём. Легче сказать, чем сделать. Некоторые места здесь были гладкими, словно дорога. Видимо застывшая лава в прошлом. Передвигаться по ним было одно удовольствие, словно по асфальту ходишь. Но встречались и те участки, что были завалены камнями, на которые ты наступаешь на них, они начинают шататься под тобой. Однако выбора то особого и не было.

— Мне всё равно не спокойно. Господин, вы уверены, что это хорошая идея? Он же может быть действующим.

— Так он и действующий, — невозмутимо ответил я. — Просто сейчас спит.

— Мы… мы лезем на действующий вулкан?! — ужаснулась она.

Да-да, действующий вулкан. Круто, да? Это я сам придумал!

— Я же говорил, что он действующий, — ответил я. — И да, мы лезем в жерло вулкана. Не вижу ничего странного.

— Но… господин… я вижу странное… — пробормотала она неуверенно.

— Ой, да ладно! — отмахнулся я. — Неужели ты боишься жары?

— Я боюсь лавы, — жалобно ответила она. — А вдруг он проснётся, когда мы будем внутри?

— Ты боишься Клирии? — спросил я её в лоб.

— Госпожи Клирии? — кажется, её одно это имя пугало. Она даже не ответила, просто закивала головой.

— Ну вот. Неужели тебя пугает после неё какой-то огромный опасный активный вулкан, что может в любую секунду взорваться потоками магмы и выжечь всё внутри себя, а мы будем умирать очень мучительно и бесславно?

Она жалобно закивала головой.

— Гоблины не испугались.

— Их и не видно! — ответила она. — Господин, а вдруг они уже сгорели?

— Ой, да ладно тебе! — отмахнулся я с улыбкой. — Я уверен, всё с ними в порядке. Да и если что-то произойдёт, то мы даже не успеем испугаться.

— Но… это же ни капельки не успокоило нас, — с сомнением сказал патлатый.

— Подумаешь, раскалённый камень, который течёт с температурой тысяча триста градусов. Ерунда. Клирия куда страшнее. К тому же, если что-то произойдёт, я могу вам пообещать — я буду бояться за всех четверых. А теперь идёмте дальше.

Рубека так неуверенно и испуганно посмотрела на меня, словно готова была расплакаться прямо здесь. Да ладно тебе, всего лишь раскалённый камень! Уверяю, твоя рука обгорит ещё до того, как ты почувствуешь боль, если коснёшься. Наверное.

И вообще, идея с вулканом просто отличная. Конечно, не такая отличная, как мой другой план, но тоже ничего. Конечно же, его как обычно не оценили, но мой гений мало кто может оценить, так что я уже привык. Меня это не волнует.

Ну может капельку.

Мы поднялись ещё выше и прошли по косогору вулкана, обогнув его практически на три четвёртых. Однако ни следов гоблинов, ни какого-либо прохода так и не нашли. Потому было решено устроить небольшой привал, чтоб отдохнуть и решить, что делать дальше.

— И всё равно пусто, мой господин, — покачала головой следопытка.

— Мы не смотрели другой склон. Который напротив моря.

— Но… прошу прощения, господин, но я сомневаюсь, что там мы найдём что-либо.

— По-твоему гоблины просто испарились? — спросил я. — Типа они есть и вот их нет? Нет, это тебе не мёд, они просто так не исчезнут. Следовательно, надо найти их или то, что от них осталось.

— Но насколько целесообразно это?

— Решим, когда на горе никого не найдём.

Почему я уверен, что мы их найдём? Есть у меня подозрения, что проход они могли начать делать именно в сторону моря, чтоб в случае чего лава уходила туда. Чисто мои догадки, так как я просил сделать всё так, чтоб потом разрухи не было. Потому вполне возможно, что именно так они и делают.

И всё же я оказался прав, гоблинов мы нашли. Причём нашли не мёртвыми, а живыми, что не могло не радовать. А мои тут сомневались ещё, вообще веру в меня потеряли. Стоило просто немного получше поискать и всё.

Как я и говорил, обнаружили мы их следы на восточном склоне, что выходил к морю. До этого нам пришлось подняться ещё выше и выйти к таким ступеням, которые были образованы застывшей лавой. По ним было одно удовольствие подниматься. На них же следопытка сразу заприметила едва заметные следы, сколы камней и грязные отпечатки ног. Видимо гоблины поднимались и тащили оборудование по ним. А потом ещё двадцать минут, и мы вышли к пещере.