Обсуждение этого заняло кое-какое время. Ведь я не только обсуждал все тонкости этого места, но ещё и ходил, рассматривал, запоминал. А то будет прикол, прибегаешь такой, а тут сука тупик, и ты такой: да блять!

Да-да, я и так могу!

— И всё же… он точно рванёт? — с сомнением спросил я, когда мы успели пройти по намеченному пути раз сорок. Теперь я, наверное, смогу и с закрытыми глазами пройти здесь.

— Мы — гоблины. Мы строим долго под землёй. Мы строим много под землёй. Да, очень грубо. Да, иногда некрасиво. Но всё это держится. Здесь мы сделаем как надо.

— Будем надеяться, — пробормотал я.

— Верьте. Вы же не человек, — спокойно ответил гоблин.

Блин, а вот это было обидно!

— Ну… технически я человек, — заметил я осторожно, боясь травмировать психику гоблина. А то вдруг не заметил.

— Технически мы гоблины, — ответил мне он.

— А в действительности?

— Гоблины.

Так, я чего-то не догоняю.

— Вы говорите, что вы гоблины и технически, и по-настоящему, верно? — уточнил я.

— Верно.

— Но я на самом деле и технически тоже человек.

— Нет, на самом деле вы антигерой, — не согласился гоблин. — Технически — человек.

— Но получается, что по-настоящему вы не гоблины, исходя из такой логики, — попытался я разобраться и объяснить ему.

— Нет, мы гоблины. Но мы правильные гоблины.

— А есть неправильные? — спросил я.

— Есть дикари, — ответил он. — Они насилуют женщин людских для потомства. Едят людей. Не умеют жить организованно. Они ничего не понимают и никого не принимают. Как животные. Только сила. Мы же правильные гоблины. Мы живём в городах. Мы не насилуем и не грабим, если только очень не захочется.

— То есть вы разделяете себя ещё на группы.

— Да, — кивнул он. — Как люди. Плохие и хорошие. Вы делите себя так, верно?

Не совсем корректно, но я понял о чём он.

— Тогда, раз у вас всё так хорошо, почему вы решили присоединиться ко мне? Разве вы не свободный народец, что шастает по подземелью? Строили бы себе так же всё, рыли бы норы и так далее. Ну или в городах жили.

— Свободный. Но люди не любят нас. Был один ебонат, — гоблин поморщился. — Он никак не мог успокоиться. Прибегал, всех убивал и убегал. Больной ублюдок. Срать выходишь, он из сортира вылазит с криками: убить гоблина. Идёшь на охоту, он из придорожных кустов вылазит с криками: убить гоблина. Тащишь навоз, а он из кучи вылазит и кричит: убить гоблина. Тот ещё дебил, всех заебал.

— И что с ним стало?

— Пропал. Видимо добегался.

— Но его тоже можно понять. Меня тоже, например, пытались гоблины убить, — заметил я. — Хотя я особо ничего не делал им плохого.

Гоблин махнул рукой.

— Извините наших братьев диких. Мы не все такие. Те дикие. Дикари. Как животные. И люди не могут отличить нормальных гоблинов от них. Всех под один меч. Всех убивают. Люди как животные. Кусают всё, что похоже на еду. Могу понять, но легче не становится. С разделения на день и ночь стало легче. Здесь монстров больше, здесь как свои. Но всё равно не любят и гонят. Сами лезут, не мы первые.

— А эти люди? Что в городе?

— Как надо что-то копать или строить простое — бегут к нам. Немощные. Нас много, мы вместе. Мы можем всё. Люди разобщены. Просят потому помощи.

Ну хоть не пытаются убить их и на том спасибо. Хотя эти гоблины точно отличались от тех, кого мне приходилось видеть до этого. Я имею в виду диких гоблинов, как он их назвал. Те действительно были похожи на животных; эти же и одеты нормально, и лицо обладает мимикой, что не может не радовать.

К концу дня мы полностью обошли весь этот вулкан, наслаждаясь слишком высокой температурой и рассматривая живописные пещеры. Под конец было решено заночевать прямо здесь, под прикрытием гоблинов и естественных преград в виде запутанных пещер. Да, через них есть тропинка, но в узком проходе куда легче держать оборону, чем в том же лесу.

Хотя и не все были согласны с таким решением. Девушки явно были не рады оказаться в столь зелёно-сером сообществе, где их ягодки могли стать общими.

— Господин, мы можем спуститься вниз с горы, — тихо сказала следопытка. — Может не стоит здесь оставаться, а?

— Да ладно, ты же спишь с мужиками. И люди Анчутки, вспомни какие они. И ничего, спали с ними твои подруги.

— Но те на людей были похожи, а эти… бр-р-р… сексуальные хищники. Мерзкие, маленькие, вонючие и злые.

— Ну для начала они не вонючие, — заметил я. — Про мерзких тоже ещё вопрос. Вон, Рубека не жалуется.

Да-да, Рубеки не видно, и как я понял, она удовлетворяет свою извращённую натуру. Эх, Рубека-Рубека… то с собакой, то с гоблинами… Что с тобой не так?

— Но мы не Рубека, господин, — тихо и жалобно сказала следопытка. — Нам так-то боязно.

— Они наши союзники, имей это ввиду, — напомнил я. — У нас здесь не место расизму и предубеждениям. Они даже не подходят к нам, стоят там себе в сторонке. Вот как тронут тебя, так и жалуйся. А всякие там вот такие слухи держи при себе, иначе выебу. К тому же в темноте не видно.

— Зато чувствуется отлично! Лучше выебите, — ответила она.

— А потом расскажу Клирии, что между нами кое-что было.

— Нет, не надо, я поняла, — тут же ответила следопытка. — Но здесь всё равно очень жарко.

— Зато безопасно. Или уже забыла, что нас преследовали?

— Нет, не забыла, — вздохнула она.

И всё же она была права. Здесь действительно очень жарко. Оттого нам пришлось раздеться до гола перед сном, чтоб хоть как-то было легче, и то, всё равно были все мокрые. Хотя… вид на голых и мокрых девушек был бесценен, хочу сказать. Их гладкая кожа, капельки пота, которые стекают по ним, тяжёлое дыхание…

Короче, несмотря на жару, здесь были и свои плюсы. Хоть взгляд порадовал, что тоже неплохо. Иногда важен даже не сам секс, а зрелище, которое открывается перед тобой.

Уже к утру все мокры, немного уставшие даже после сна, но зато живые и здоровые мы начали собираться в обратный путь. По крайней мере теперь я имел представление, куда лезу, что было не маловажно.

Правда боюсь девушки не совсем понимали, почему для меня это так важно, но они и плана не знали. Мужикам было пофиг. Рубека… Ой бля, довольная-то какая идёт, пиздец просто. Такая прямо порхает. И вроде на лицо же не страшила, найди себе мужика или лучше десяток мужиков, но нет, ходит по нечисти. Я не против межрасового секса, если на то уж пошло, однако всё равно не могу понять её предпочтений. Против гоблинов ничего не имею, но соглашусь со следопыткой — гоблины на вид не очень. А я ещё и гоблиншу видел, так что вообще бр-р-р.

Мы спокойно собрались и, распрощавшись с гоблинами, двинулись к выходу. Нас провожал главный.

— Мы будем работать не покладая рук во имя антигероя, — сказал гоблин так, словно для него была честь заниматься этим.

— Ты преисполнен уверенности, — усмехнулся я. — Не боишься меня?

— Вы трогаете только людей. Мои люди не жили так хорошо до этого. Люди боятся вас.

— И это хорошо по-твоему?

— Всё, что плохо для людей, хорошо для нас, — уверенно ответил он. — Для нас вы не человек. И мы рады, что можем помочь вашим планам.

Вон оно как. Вот значит кем видят меня гоблины, даже не человеком, а монстром, который убивает людей.

— Я буду ждать от вас новостей, — кивнул я им. — Постарайтесь всё сделать к сроку.

— Какому?

— Чем быстрее, тем лучше, — ответил я. — Пока даты точно не известны, но будет хорошо, если к началу всеобщего пиздеца всё будет готово.

— Можете положиться на нас, всё будет в лучшем виде, — отрапортовал он.

К тому моменту мы уже вышли из пещеры.

Иногда мне кажется, что несчастья преследуют меня. Оглядываюсь назад и вижу, сколько на мою голову валится совпадений и проблем, словно кто-то активно посыпает голову зубастыми роялями.

Но я в этом неправ. Очень сильно не прав. Всё потому, что стоит оглянуться вокруг, и ты поймёшь, что есть люди, которым не везёт в сто раз больше. Сожгли дом, попал в рабство, умер ребёнок, стал прислугой у какого-нибудь маньяка и под конец тебя запытали. Стоит просто взять любую историю несчастного, и становится ясно, что если уделить внимание именно ей, то она будет казаться наполненной зубастыми роялями.