Меня куда больше поразила сила взрыва. Я-то думал, что они закопают под самой поверхностью, а тут, судя по всему, всё лежало на знатной глубине. И сила взрыва — это что блять за ядерная бомба там рванула?!

Сопки не стало. Я её ещё не видел, но был уверен, что её теперь уже нет. Чем можно было так усилить порох, что он блять по характеристикам стал похож на атомную бомбу?! Выглядело это всё именно как атомный взрыв!

И ещё я мог довольно точно сказать, что всё было заминировано вплоть до подножья. То есть, если бы мы не отошли, взрыв бы ебанул в метрах пятидесяти от нас. В лучшем случае, нас бы убило нахуй. В худшем… нас бы убило нахуй! Пиздец блять. Кто так выставлял?! Я просто в ахуе. Единственное, что может объяснить такое решение — они не знали сами о мощности взрыва.

Моя тысяча человек под постоянное шипение (правда о шипении мне потом уже рассказала Мамонта), вызванное тем, что песок и мелкие камушки оседают на траву и деревья, двигалась к городу. Оттуда ещё доносились выстрелы, но уже куда менее активные, чем в начале. Пушки так вообще не грохотали.

Нам приходилось чуть ли не наугад идти сквозь пылевой занавес, словно бедные родственники, которых выгнали на улицу и которые попали под страшный ливень. Брели в одном направлении, при этом толком не понимая, куда двигаемся. Просто шли, немного охуевшие и оглушённые от такого бабаха, которому бы позавидовали многие бабахи. Иногда нам на голову падали камушки, однако можно было уже не волноваться, что на голову упадёт большой валун.

Через минут десять мы смогли кое-как вылезти из пылевого облака. Оглянувшись назад, я мог наблюдать практически стену коричневой пыли, что окутала всю округу, словно мягкое облако не самых приятных газов опустилось на землю.

Естественно, это был не конец — я видел, как нам что-то махали люди со стен и у ворот, видимо что-то пытаясь…

ВОТ ЖЕ БЛЯТЬ!!!

Я бросился вперёд, схватил одного из солдат и толкнул его вперёд, крича:

— Бегите, глупцы!

Подбежал к другому и заорал:

— Быстрее к воротам!

И так далее, разгоняя скорость солдат.

Мне не требовалось гнать всех подряд. Стоило просто заставить бежать десяток, чтоб остальные поняли, что нужно делать.

Вот побежал один, побежал второй, третий… Это был эффект лавины и стадный инстинкт. Другие, увидев, что эти бегут, не сильно долго раздумывая, тоже прибавили шагу, находя в себе силы бежать, хотя я точно мог сказать, что они не понимают, зачем. Вот уже два десятка, три, пять, сотня…

Через несколько минут практически вся тысяча бежала к открытым воротам, сломя голову. Кто не мог бежать, медленно ковыляли, пытаясь ускориться. Я же с Мамонтой, словно два караульных, оглядывались в поисках противника. Не только противника, кстати говоря, конницу Констанции я тоже не видел, но мне очень было интересно, где она пропала. Вот прямо очень-очень.

Неожиданно со стороны стены раздались выстрелы. Громкие глухие выстрелы пушек, что пробирали тебя до костей и заставляли яйца вибрировать. Они дружным залпом заволокли невысокие стены города дымом, а вслед за ними небольшая тучка стрел улетела в ту же сторону, наглядно показывая, куда нам нужно смотреть.

Вот реально, не хотел я туда сейчас смотреть. И так толком нихуя не слышу, кроме ну очень громких звуков, а тут ещё и противник близится. Ко всему прочему так ещё и вся тысяча кажись оглохла и сломя голову несётся к городу. Слава богу, что недалеко до него осталось.

С правого фланга из лесополосы выходил отряд кавалерии, как я понял, лёгкой, который дружным таким строем нёсся к нам. Сейчас бы скомандовать построение и около стен города встретить их, но боюсь, что наши вообще нихуя не понимают и не слышат, в чём винить их сложно — как ебанёт перед тобой такое, так сам охуеешь.

— Мамонта! Беги к городу! — заорал я, но она лишь покачала головой, тыкнув на меня, потом на себя, типа я за тобой только.

Окей, тогда нам тоже бы надо бежать. Однако до города путь не сильно близкий.

К тому моменту, как мы были уже на полпути к городу, кавалерия преодолела половину пути к нам. Причём расстояние, которое пробежали мы, было куда меньше, чем то, которое проскакали они. И они явно уже разошлись широким строем, чтоб захватить как можно больше народу одним ударом. Этих ублюдков даже не смущало то, что по ним стреляли пушки, снося часть всадников, как стреляли и стрелки со стен.

Но удар пришёл оттуда, откуда его не ждали. И слава богу, что не по нам.

Из-за стен города ровным строем стремительно выскочила наша конница наперерез их кавалерии, буквально собираясь врезаться в них и заставляя тех развернуться уже к ним. Однако в последний момент наши вдруг неожиданно свернули в сторону, избежав контакта и теперь уходя дружной толпой хуй знает куда и увлекая их за собой.

Забавная тактика, прошмыгнуть рядом с врагом и вилять перед его мордой задницей, не давая укусить, но будучи очень близко к нему. Вот и враги тоже пытались куснуть их, находясь совсем рядом.

Но как гласит великая поговорка: жадность фраера сгубила.

Вся вражеская конница, слишком увлёкшись погоней, понеслась по пятам за нашими. И в самый неподходящий дли них момент вторая часть нашей конницы ровно так же, как и первая, выскочила из-за стен, наверное обогнув их, и врезалась буквально в середину строя, снося всех на своём пути. Врезалась, не снижая скорости, и прошла практически насквозь, сея панику.

Те, кто гнались за первой частью, начали разворачиваться, но тут же попали под атаки тех, кого гнали секунду назад. Причём наши били не строем, а налетали целым роем, волнами то ударяя, то отходя назад, беря разбег и снова. А тем временем наша вторая группа кавалерии врезалась раз за разом в строй противника, который ничего не мог сделать, уже разбившись, расколовшись и хаотично метаясь, пытаясь кусочками дать отпор дружному клину, который раз за разом пересекал их.

Пока вражескую конницу утюжили наши, из леса показались и основные войска противника. Пикинеры, наши любимые товарищи конницы, и солдаты с лучниками. Однако последние в данной ситуации были бесполезны — наша конница слишком близко держалась к вражеской, чтоб те смогли безопасно расстреливать наших.

И пока там был круговорот смерти на лошадях, наши быстро-быстро протискивались в город. В воротах уже была давка несмотря на то, что те были не сильно узкие.

Наша же конница, уже разбив вражескую на части, сейчас превратилась просто в рой, который окутал её со всех сторон истребляя. Иногда они отходили и вновь огромной волной накатывали на врага, при этом не рискуя подходить близко к вражеской группе пехоты.

Интересно, сколько там их? Четыре тысячи? Шесть? Восемь? Вряд ли восемь, но вот шесть вполне может быть, если приплюсовать сюда наёмников и простых людей, которых заманили деньгами.

Они довольно ровным и смелым строем, в отличие от наших убегающих, выходили из леса.

— Мамонта, иди в город, — кивнул я ей на ворота, где столпотворение сходило на нет. К тому же уже и наша конница отступала. Как раз-таки их мне и надо было перехватить до того, как они решат тоже укрыться в городе.

Мамонта попыталась что-то сказать мне, однако я лишь кивнул ей на ворота и произнёс:

— Это приказ.

Ну как произнёс, крикнул ей. Сам же бросился наперерез коннице, что собиралась, по-видимому, зайти с другой стороны, через вторые ворота. И на мою радость, в отличие от врагов, она количеством не сильно изменилась. Примерно на глаз как было две с половиной тысячи, так и осталось. Пока я бежал им на встречу во весь опор, от огромного отряда отделилась одна лошадь, что могла принадлежать только Констанции. Через несколько минут она уже была около меня. Вся покрытая пылью вместе с лошадью, но тем не менее целая и живая. Видимо их только и накрыло пылевым облаком. Повезло, сучка, а вот нас своим бабахом подставила, едва не убив. Рассчитали они всё блять.

Констанция, подъехав, что-то мне сказала, однако я естественно нихуя не услышал. Зато сам ей прокричал.