И что удивительно, звук, с которым убийца взвыл, был явно ниже обычного эльфийского голоса. Да и был одет он был одет в классическую одежду убийцы: платок на пол лица, капюшон, тёмная куртка, тёмные брюки, сапоги.

— Снимай маску, — прохрипел я. — Иначе я отстрелю тебе яйца, богом глянусь.

Уже глядя на него с близи, у меня в душу закрался холодок. Кое-что не сходилось. Вернее, кое-что сходилось и мне это совсем не нравилось.

Убийца подчинился и медленно стянул платок с лица остатками руки, после чего сбросил капюшон.

На меня смотрел обычный мужчина. Самый обычный мужчина с щетиной, которого я первый раз видел. Но не это было главным.

— Блять…

Так скачут по деревьям только эльфы. Эльфы и я.

А ещё те, кто когда-то обучался этому мастерству.

Например, другие проклятые.

Отсюда и навыки, пусть в стрельбе парень был немного плох.

Его взгляд источал ненависть — уверен, будь ненависть оружием, меня бы тут на атомы уже бы порвало. На его губах была злобная усмешка. С уголков стекала кровь — видимо переломал себе рёбра.

— Резня, — прохрипел он, подтверждая мои догадки. — Уёбок…

— Кто ты?

Мужчина рассмеялся. Рассмеялся с болью в голосе, но отнюдь не физической. Смеялся громко, и мне казалось, что он сейчас начнёт плакать.

— Ты знаешь, что с тобой будет за нападение на другого проклятого? — спросил я.

Он посмотрел на меня как на идиота и покачал головой.

— Они были правы… ты лучший из худших.

Я промолчал. Ситуация приобретала хреновый оборот.

— Ты думаешь, что тебе всё спустят с рук? Не я, так кто-нибудь другой тебя достанет… — прохрипел убийца. — Отомстит за меня, за всех нас… За всё, что ты сделал…

Он плюнул кровью в мою сторону, но попал лишь себе на штаны. Рассмеялся и вновь закашлялся, скривившись от боли.

А я просто поднял револьвер и выстрелил ему в лицо. Его голова дёрнулась, стукнулась об ствол дерева, на которое он облокотился, и повисла. А я пытался понять, как так получилось, что я схлестнулся с другим проклятым. Допрашивать его не было ни сил, ни времени — я сам тут рисковал помереть

На лес наконец опускалась тишина. Начали вновь чирикать птицы, стрекотать насекомые и казалось, лесу вообще вернулся его естественный звук. А мою голову не покидала мысль, что ситуация поворачивается страной стороной.

Проклятый напал на проклятого.

Никто бы не стал этого в здравом уме делать. Не стоит это последующих скитаний по мирам, совсем не стоит. И всё же этот проклятый напал. Это лишь означало одно из двух — или он нарушил правило из-за желания отомстить. Или, собственно, это и было его желание — отомстить мне за какие-то грехи в прошлом. Был и третий вариант, но…

Я огляделся, после чего подобрал свой револьвер и засунул его в кобуру. Обыскал быстро труп, после чего оставил его лежать здесь же под деревом. Хоронить я его точно не собирался, тут бы самому выбраться и не истечь кровью.

А ещё у меня появились вопросы к Суцьиси.

Было больно. Чертовски больно. Можно сколько угодно строить из себя непобедимого, непоколебимого и не чувствующего боли, однако, когда никого нет, вся правда так и лезет наружу. Меня скрутило во внеочередной раз от режущих болей в животе. Пришлось немного постоять, чтоб переждать этот приступ, после чего вновь двинуться дальше на подкашивающихся ногах.

Больше всего (не хочется в это признаваться) я боюсь боли. Не смерти, ни каких-то тварей, ни неизвестности — боли. Долгой, мучительной боли. Я могу её переносить, но я всё же её боюсь.

Я плёлся обратно, подстреленный и уставший до нельзя. Ноги переставлял одной силой воли, так как кроме неё уже ничего не осталось. Пока плёлся обратно, уже нормально перебинтовал себе руку. Кажется мне перебили не только нервы с сосудами, но и саму кость: я чувствовал, как она немного смещалась, когда накладывал повязку.

На грудь тоже наложил давящую повязку, пытаясь заткнуть дыру, чтоб в лёгкие не попадал воздух. Перетянул одной рукой, как мог, кривясь от боли и чувствуя, что продолжаю задыхаться. Про живот даже не вспоминал — сделать всё равно ничего не смог. Нога… нога просто хромала, так что плевать и на неё тоже.

И подрал же меня этот ублюдок…

Я не мог взять в толк, как так произошло. Какого хрена? Да, этого ублюдка сейчас отправят мотать срок, но неужели он думал, что сможет что-то исправить?

Отомстить? Мне? Серьёзно?

Убей он меня, и божество нашло бы мне другой мир, где я бы выполнял свою последнюю миссию. От смерти мне было бы ни холодно, ни жарко — он не мог этого не знать.

Или если это его желание: да, божество обладало своеобразным специфическим чувством умора, который иногда показывало, но оно никогда не ставило под угрозу миссию. Никогда. И если его желанием было отомстить мне за что-то там, и это он попросил у божества, сомневаюсь, что оно бы отправило его в тот момент, когда я выполняю миссию. Оно умеет манипулировать временем, дождалось бы, когда я закончу и уже после дала бы ему возможность поквитаться.

То есть вряд ли он сам решился на меня напасть. И вряд ли, будь месть его желанием, божество дало бы запороть эту миссию. Что получается? Я потерял протекцию?

Это было третьим вариантом.

Я не слышал, чтоб кто-то терял протекцию божества. Если кто-то гневил божество, оно само могло прийти и вырвать кому угодно яйца за неподчинение. Хотя в каких-то мирах сила божества была больше, в каких-то меньше, в каких-то оно вообще не имело власти и могло появиться лишь на мгновение. Может здесь оно не имеет власти и потому отправила выполнить свою волю проклятого? Хотя нет, оно же появлялось передо мной и давала пиздюлей. Или тогда у него была возможность появиться предо мной, а сейчас всё, не может?

А как же миссия?

Бред… просто бред… что-то не сходится. Я делаю что сказали, делаю безоговорочно, смысл давать добро какому-то дебилу мне отомстить и запороть миссию? Конечно, если это просто у парня сорвало крышу, тогда это уже другой разговор.

В любом случае, я точно знал, что в этом мире есть ещё один проклятый — Суцьиси. Если на меня за что-то открыли охоту, то она тоже будет в этом участвовать или хотя бы знать. И я точно задам несколько вопросов ей.

А пока надо было выбраться из леса. И забежал же я в самую задницу…

Вскоре показался ручей, где я смог немного попить и промыть рану на животе. Дырка не большая, крови мало, но пуля до сих пор была где-то внутри, и достать её я не мог и не собирался — можно ещё хуже сделать.

Позже мне удалось дохромать до лагеря, где лежали трупы наёмников. Здесь ничего не изменилось, даже костёр до сих пор тлел. Я медленно осел около него, чувствуя, что просто не сделаю и шага, если не отдохну. Даже не смотря на тёплую погоду, мне было холодно, немного трясло, всё тело ныло. Казалось, что я неделю разгружал контейнеры, и теперь мышцы превратились в тряпки, неспособные даже поднять собственный вес.

Я едва не уснул, отдыхая. Испугался, что если усну, могу проснуться чёрт знает когда, потеряв драгоценное время. К тому же поспать можно будет и на лошади, пусть такой сон и не назовёшь нормальным.

Труднее всего было вставать. Сознание упорно кричало, что у меня нет сил, мышцы буквально не ощущались, будто их и нет, но всё же я поднялся. Немного потянулся и огляделся. Быстро прошёлся по сумках, ища какое-нибудь обезболивающее, но кроме спирта ничего не нашёл. Сейчас можно было бы выпить, чтоб заглушить боль, но… нет, истеку кровью быстрее.

По сути ничего полезного или интересного здесь не было. Я ещё раз на всякий случай порыскал здесь, если вдруг у них где-то были письма с приказами или ещё какие-то зацепки, но ничего не нашёл. Да и не особо надеялся, если честно — никто не будет оставлять таких явных следов за собой.

С собой я взял сразу трёх лошадей по той причине, что будет удобнее ехать: с одной на другую пересаживаться буду. Взял бы может и больше, но лошади оказались отмороженными — я едва не перехватил с копыта по морде. Я не слышал, что лошади привязывались к хозяевам, но эти вообще были конченными, поэтому я ограничился всего тремя самыми спокойными.