Мне вообще интересно, как так получилось, что люди не смогли выбраться из горящих общежитий. Да, я поджёг первый этаж, чтобы огонь пошёл снизу вверх, быстро распространяясь и уничтожая улики, но развёл пожар не в проходе. То есть путь был свободен, а они умудрились устроить давку и сами себя заблокировать.

Поэтому я, естественно, ответил:

— Нет, вообще без понятия, — и кристалл не загорелся.

Наверное, им стоило сразу задать главный вопрос, который бы расставил все точки над «И». И который, собственно, они и задали:

— А вы замешаны в поджоге?

— Да, — с абсолютно серьёзным видом кивнул я. Здесь врать не имело смысла.

Они вновь смолкли, переглянувшись.

— Может быть поясните? — предложил один из мужчин.

— Это по моей вине Её Высочество узнала, как делать петарды и фейерверки. Я практически собственноручно дал ей возможность сделать их, поэтому да, я причастен к поджогу.

— Вы ей рассказали?

— Помог узнать, естественно, — не ответил я прямо на вопрос. — Я знаю Её Высочество недолго, но мы общались. Собственно, мы познакомились на балу, где она вручила мне меч и грамоту от короля. После этого мы несколько раз встречались, общались и хорошо проводили время. И я знал, что она увлекается подобным. Собирает всевозможные вещи, которые взрываются, шумят и горят.

— Получается, вы были знакомы с принцессой Исциниэнтой, — подытожил мужчина.

— Верно.

— И вы считаете, что замешаны в поджоге потому, что помогли ей узнать, как правильно строятся те устройства на основе пороха?

— Верно.

Ну вообще да, как бы из-за меня она узнала об этом. Именно я помог ей тогда вернуть порох, как и помог открыть библиотеку. Собственно, можно сказать, что я практически своими руками дал ей всё то, что потом использовалось для поджога. В этом я не врал. И кристалл об этом говорил напрямую.

А вот мужчины напрямую спросить, я ли это поджёг общаги и сделал что-то с принцессой, не спешили. То ли боялись прямо спросить, так как это звучало бы как обвинение, и я бы мог их послать тогда, или просто неудачно задавали вопросы.

— Вам известно, где сейчас принцесса?

— Нет, — ответил я спокойно.

Потому что действительно не знаю, где она сейчас. В нашем поместье? Или на пути туда? Или Диор решил не рисковать и отправить её в другое место, не связанное с поместьем? Куда их отправили?

— Хорошо…

Честно говоря, теперь я понимаю, в чём слабость кристалла. Да, тебя спрашивают, и ты отвечаешь, но формулировка вопроса должна быть точной настолько, чтобы нельзя было понять её двусмысленно. Чтобы ты не мог ответить так, что для тебя это тоже будет правдой.

Когда я проверял кристалл, пробовал юлить и играть в двусмысленности, он всё равно срабатывал, так как и там я знал точно, что пытаюсь обмануть. Я знал, что пытаюсь ответить на вопрос неправдой, двусмысленно, чтобы было непонятно и так далее. Кристалл это улавливал.

Но сейчас картина совершенно иная, и я, кажется, знаю причину.

Как мне кажется, дело в том, что я говорю именно правду. Подозреваю, что причина в самом кристалле. Он ведь из класса тех, что реагируют на энергию. Возможно, мозг человека излучает определённые волны, которые тот и ловит. То есть пытаешься ты ответить на вопрос иначе, пытаешься скрыть правду или ответить нечестно — он поймает тебя на лжи. Но когда ты отвечаешь на вопрос честно, потому что понимаешь его именно так — всё нормально.

Иначе говоря, если вопрос можно трактовать иначе и ты ответишь именно на другую трактовку правдой, он посчитает это правдой, ведь ты не лгал.

Как, например, спроси меня, убил ли я всех этих студентов?

Если я отвечу «да», это будет правдой.

Но если я отвечу «нет», это тоже будет правдой, ведь не я их убил. Я лишь поджёг, а они погибли из-за того, что не смогли нормально выйти и готовы были лезть по головам, чтобы спастись.

Не ложь? Не ложь. Я ответил честно.

Иначе говоря, кристалл ловит не правду или ложь — он ловит твою попытку обмануть, попытаться скрыть правду. Но если вопрос сильно неточен и его можно трактовать иначе, он просто не срабатывает, ведь говоришь ты правду. Как, например, я сначала отвечал на один вопрос «причастен ли я к поджогу», а потом рассказывал иную историю, тоже честную, почему я могу быть причастным. Одним действием скрывал другое.

Возможно, это одна из причин, почему его не используют повсеместно. Возможно, кто-то знает об этом косяке и понимает, что это можно обойти, а потому такое дорогое удовольствие не оправдало бы затраты на себя, выпускай их в массовом количестве. А ещё, чем больше таких штук, тем легче будет разгадать их слабости.

А может я просто надумываю себе всё это.

Как бы то ни было, отвечай правду, и всё будет хорошо.

— Тэр Тэйлон, правильно ли мы понимаем. Вы знакомы с Её Высочеством, и она сама вам рассказала, как будет расставлять эти… штуки по общаге.

— Верно.

— Вы не видели, что это сделала конкретно Её Высочество Исциниэнта.

— Не видел.

— Вы отчасти виноваты в этом, так как благодаря вам она узнала об этих фейерверках.

— Да, — кивнул я.

— Вы сейчас не знаете, где Её Высочество Исциниэнта находится, так?

— Не знаю.

— А что вы делали сегодня ночью?

— Спал.

— Кто-то может подтвердить то, что вы спали у себя?

— Тэр Викон. Он меня и разбудил.

— Он может подтвердить, что вы всю ночь находились в комнате?

— Нет, потому что я не спал с тэром Виконом, — ответил я невозмутимо.

— Хорошо… вы покидали сегодня ночью свою комнату?

— Да, покидал.

— Зачем?

— Ходил к девушке.

— Какой?

А вот тут я на мгновение замялся. Замялся настолько, что понял, как бы мне сейчас не ляпнуть глупость, после чего медленно посмотрел на мышку. И от ненаглядной помощницы пришла помощь, она взяла инициативу на себя, всё правильно поняв.

— Ко мне, — подняла она неуверенно руку. — Мы с ним… занимались любовью.

А так как кристалл не в её руках, поймать на лжи они её и не могли. Да и не стали бы, наверное. Уж слишком убедительно звучал её голосок и красное лицо, эти влюблённые взгляды на меня, ведь она меня-то действительно любит. И со стороны это должно было смотреться так, будто я не хотел выдавать её, а она взяла, да и сама призналась.

— Вы занимались с ней сексом? — спросил один из следователей, видимо, намекая на сегодняшний вечер. Но намекать и спрашивать — разные вещи.

— Да.

— Хорошо… что ж, тэр Тэйлон, — они переглянулись. — Думаю, что пока вопросов к вам нет.

Ну естественно, они спросили у меня всё, что могли спросить, и получили на свои вопросы вразумительные убедительные ответы. Где был ночью, что делал, знаю ли что-нибудь о пожаре, знаю ли о том, куда могла деться Исси.

Что ещё спрашивать? Да много чего можно было спросить, конечно, но это не допрос, а у них ещё две трети зала, часть из которых были напрямую заинтересованы в пропаже принцессы. Да и, ко всему прочему, я сразу согласился всё пройти на кристалле, что было плюсом для меня — я не боялся сказать правды в их глазах. А ещё я союзник короны — понятное дело, что мне вредить ей нет никакого смысла, по идее.

Поэтому это всё вкупе сыграло свою роль. Вот будь мой род противником короны, тогда, возможно, мной бы занялись сильнее. Откажись я от кристалла, заподозрили бы неладное. Да и кристалл показал, что я не врал, а мои слова звучали вполне себе убедительно.

И я выяснил, как именно надо пользоваться кристаллом, чтобы был эффект. Это ещё пригодится в будущем.

Кстати, интересно, как Диор отреагирует на то, что я сделал.

— Ебать ты дегенерат… — простонал Диор, схватившись за голову. — Нам надо было похитить одну-единственную девушку. Так какого хрена сгорела к чертям собачим почти вся академия, а у нас в плену теперь принцесса с подружкой?!

— Так получилось.