Которые, кстати говоря, не пустовали.

Я подошёл к одной из решёток — за ней, мирно похрапывая, лежал голый грязный мужчина, сжавшись калачиком. Он не выглядел замученным или побитым, но это ни о чём не говорило. Я прошёлся вдоль камер, заглядывая в каждую. Около половины из них пустовали, другие были заняты по большей части мужчинами.

Из пленников была всего одна женщина, как это ни удивительно.

Я бы хотел сказать, что Рандомьеры ублюдки, раз создали подобное место, но в голову пришла мысль, что мы так-то не сильно лучше. У нас самих был такой же подвал, если не ещё больше, где мы держали в данный момент заключённых. Так что кто бы говорил, как говорится. Рандомьеры не сильно отличались от нас, разве что были по другую сторону баррикад.

И я уже собирался уходить, когда случайно понял, что одна из камер вовсе не пустовала. Просто тот, кто там сидел, лежал не на мешке с соломой, а в нём. Оттого я сразу и не увидел никого. Но как бы я ни пытался приглядеться, понять, кто там заперт, не смог. Подумал открыть клетку и проверить так, но решил, что не стоит. Не дай бог разбужу кого-то из пленников, сразу поднимется крик о том, чтобы им помогли, и тогда хрен знает, как всё обернётся.

Как бы мне ни было жалко этих людей, сначала миссия, а потом уже как пойдёт. К тому же, я не уверен, что они смогут далеко уйти, даже если мы их отпустим. Не зимой и точно не ночью, когда метёт со страшной силой.

«Двигаемся», — кивнул я Ушастой и уже подошёл к закрытой двери, что вела дальше…

И сука блять в этот самый момент едва не научился бегать по потолку!!!

Подпрыгнув на месте так, что смог бы перемахнуть забор, прямо в воздухе резко развернулся, готовый прострелить башку любому чудовищу, что могло вырасти у меня за спиной…

Потому что в этот момент меня что-то неожиданно схватило за ногу. У меня были ещё свежи в памяти моменты, где солдат утаскивают в свои норы всякие членистоногие, чтобы медленно сожрать, от чего реакция была соответствующей.

Но лишь благодаря реакции и выдержке я не разрядил болт в цель.

Потому что вместо чудовища я увидел малёхонькую ручку, что тянулась через прутья решётки из мешка с соломой.

У меня до сих пор стучало в висках сердце, а в кровь хреначил адреналин от такой неприятной неожиданности. Не я один тут пересрался до потери пульса — Ушастая, видимо, испугавшись моей реакции, уже стояла в метрах трёх от меня, натянув тетиву до упора. Уверен, что единственный писк, и она просто прострелит… да что угодно, что двинется.

Да только убивать пришлось тех, кто спереди.

— Кто там, блять, скачет ночью по камере?! — рявкнул кто-то за дверью, после чего послышался щелчок, и она распахнулась.

Как они услышали через дверь, что кто-то скачет, так и осталось без ответа — я действовал быстро, и уже через мгновение солдат получил болт прямо в глаз, замерев на месте. Я тут же нырнул, отпихнув его в сторону, дальше. Второй охранник так и не успел ничего сделать, когда стрела пробила ему горло, а следом и позвоночник. Он медленно соскользил по стене на пол, грустно повесив голову.

Я быстро прошёл дальше, готовый запустить очередной болт в кого-то, но больше в подвале никого не было. Дальше была лишь лестница наверх, скорее всего, теперь уже точно в поместье.

Теперь подвал-то мы точно зачистили.

Я вернулся обратно в коридор, где меня цапнули за ногу. Ручонка уже спряталась обратно, но теперь я точно знал, что в камере кто-то был.

Мы переглянулись с Ушастой и поняли друг друга без слов. Потом, проверим всё потом, а сейчас надо было заняться делом и зачистить дом.

Мы медленно поднялись наверх.

На этот раз лестница вывела нас прямо в поместье. Мы поднялись в кладовую, заставленную ящиками и мешками. Отсюда вышли на небольшую (относительно моего поместья) кухню, где у одной стороны расположилось три печки, а у другой столы для разделки. Над головой, словно гирлянда, висели поварёшки, кастрюли, венчики и прочая кухонная утварь.

Следуя друг за другом, мы медленно вышли в коридор. Небольшой, узкий, видимо, для персонала. По нему и вышли в холл.

В поместье было тихо. Так тихо, что я мог слышать собственные хрипы из лёгких. Дом спал и не спешил пробуждаться. А куда двигаться, я мог догадаться и без подсказок — практически все кабинеты всегда располагались сверху, а значит, и нам надо было двигаться наверх.

Выглядело здесь всё не так уж богато, как бывало в других поместьях, не считая ковров на полах, что были повсюду. Никаких золотых подсвечников или вычурной кричащей о своей дороговизне мебели. Всё вокруг выглядело очень уютно, и мне почему-то казалось, что здесь не обошлось без контрабандной продукции.

Поднявшись по лестнице, мы попали на второй этаж, однако здесь было два коридора: один налево, другой направо.

«Ищем», — махнул я ей и пошёл налево, оставив ей правый коридор. Сейчас предстояло найти кабинет, и я не думаю, что это будет сложно. До этого сюда приехало сразу два гостя, которых распознали как людей этого главы охраны. А значит, они пришли к нему с донесением или получить инструкции. Иначе говоря — будет разговор, и по голосам я надеялся найти их.

Медленно я продвигался по коридору, прислушиваясь, и уже через минуту безошибочно нашёл нужную комнату. Как по свету, который шёл из-под двери, так и приглушённым голосам, которые слышались за ней.

Подошёл ближе, затаился, прислушался, приложив ухо у двери. Я не мог разобрать, что они говорили, улавливая лишь отдельные слова, как «отъехали», «груз» и «морковка». По сути, они могли говорить о чём угодно.

Осталось теперь дождаться Ушастую, чтобы войти, так как вламываться одному против троих с арбалетом было плохой идеей. А с револьверов стрелять сейчас — так ещё хуже. Всё же я рассчитывал сделать всё тихо и…

Но моим надеждам на тишину не суждено было сбыться.

Едва я отнял ухо от двери и бросил взгляд в коридор, как встретился взглядом со служанкой в ночнушке, которая непонятно что здесь забыла.

Иногда просто не везёт. Иногда дерьмо просто случается.

Я не знаю, что служанка забыла здесь, но мог сказать, почему её не услышал сразу. Ковёр. Им были застланы все полы, из-за чего даже в ботинках шаги были не слышны. Чего говорить про тапочки.

Мы, наверное, мгновение смотрели на друг друга, и та решила свою судьбу сама. Собственно, так бы поступил любой, но ей от этого было не легче.

Едва девушка открыла рот, чтобы закричать, как я тут же выстрелил.

Болт пробил её шею. Та пошатнулась и просто рухнула на землю, как мешок картошки, с перебитым позвоночником. И, собственно, грохот, с которым она упала, и выдал меня. Разговоры за дверью смолкли, и я даже услышал нечто похожее на вопрос «что это?».

Быстро передёрнув арбалет и дослав стрелу, я сделал несколько шагов назад, целясь в дверь. Первый, кто выглянет, получит болт, а там уже, боюсь, как пойдёт. Вот секундная тишина, очень тихие шаги, и дверь приоткрылась.

Рядом со мной просвистела стрела, и выглянувший мужчина дёрнул головой назад с торчащей из глаза стрелой. Сделал несколько неуверенных шагов назад, распахнув дверь шире, и я тут же поймал на прицел второго. Тот, шокированный происходящим, так и не успел ничего сделать, даже дёрнуться в сторону. Стрела попала ему ровно в сердце, и тот рухнул прямо на стол за спиной.

Всё это заняло не больше секунды. Сначала выстрел Ушастой, и не успел упасть первый труп, мой выстрел. Но этого хватило, чтобы третий, собственно, тот самый, за кем мы и пришли, начал действовать.

Я едва успел уйти к стене, когда рядом пролетела молния, едва не задев Ушастую. Врезалась в стену за моей спиной, оставив чёрную точку, словно звёздочку.

— ОХРАНА! ОХРАНА! ВТОРОЙ ЭТАЖ!!! — заорал он.

Я отбросил арбалет и выхватил револьверы — о тишине можно было теперь забыть.

— Сианс, коридор! — хрипнул я и бросился к кабинету, держа стволы наготове.