— Пороть ты будешь? — спросил орк, когда принёс кнут. Такой длинный, кожаный, тугой. Классика жанра.
— Нет, тебе доверю.
— Пороть сильно?
— Что есть сил бей, — кивнул я.
— Могу и до костей порезать им, — предупредил Ухтунг.
— Думаю, что она это заслужила. Бей, пока не скажу стоп.
Орк без единого слова кивнул мне. Ну а я… А что я? Отошёл в сторону и начал смотреть за экзекуцией. Не меня же порют.
Ухтунг подошёл к Мамонте, взмахнул кнутом, примеряясь, после чего быстрое и ловкое движение, громкий хлопок, и на её спине появилась кровавая полоса. Из неё довольно бодро стала проступать кровь, маленькой полоской стекая вниз. По этому можно было судить, какой силы был удар. Но от самой Мамонты послышалось лишь приглушённое мычание.
Ухтунг вновь замахнулся и ударил — прямо поперёк первой кровавой полосы появилась вторая. А потом третья, четвёртая… Очень скоро снег под Мамонтой окрасился в красный цвет. Ухтунг молча продолжал нещадно лупить её по спине, и ударов через двадцать ему наконец удалось из неё выбить что-то кроме мычания. Мамонта негромко вскрикнула.
И с каждым следующим ударом она вскрикивала всё сильнее и сильнее, пока не начала просто кричать на весь лес. Теперь каждый удар сопровождался её вскриком, полным боли и слёз, которые катились по лицу. Ещё через десяток ударов, когда её спина была похожа на фарш, Мамонта просто плакала.
Вообще, не только наказание Мамонты было моей целью. Просто на ней, как на самой сильной из них, было удобнее всего показать свою власть. Сломишь её, сломишь всех остальных, так как они явно ориентируются на неё. Может после города она изменила отношение ко мне в лучшую сторону и захотела трахнуть, но это отнюдь не значило, что она стала послушной. Вообще, тот случай в городе может и дал понять, что со мной лучше не спорить, но видимо результат теперь надо было закрепить. И сейчас выпал шанс наконец прижать её. А вместе с ней и всех остальных.
И почему люди не понимают просто слов?
Надо сказать, что это действительно подействовало на других. Девушки, видя, что их командир сейчас просто рыдала и кричала, принимая всё новые и новые удары, как-то неуверенно начали переступать с ноги на ногу и коситься на меня. Их привычный уклад был нарушен, и они не знали, как реагировать на это. Казалось, что вместе с решимостью и стойкостью Мамонты теряется и их стойкость. И кажется, мне всё же удалось пробиться через их похуизм, раз на их лицах появилось лёгкое волнение.
— Может… достаточно? — как-то неуверенно обратилась одна из них, бросая взгляды на то, как кнут, красный от крови, оставляя красные брызги на снегу, брал новый замах.
— Ты займёшь её место? — тут же спросил я.
Но та лишь как-то испуганно покосилась на Мамонту, что уже сползла на колени, не в силах стоять, и отошла от меня.
Остановил я эту экзекуцию лишь когда Мамонта безвольно повисла на несчастном дереве и больше не издавала ни звука. Нет, она была жива, но просто отключилась. Я лично проверил её пульс, чтоб убедиться.
— Надеюсь, больше ни у кого не возникнет желания делать глупости, — обратился я к остальным, стоя около Мамонты. — В противном случае повторите её судьбу, это понятно?
Все промолчали, нервно переводя взгляды с меня на Мамонту, а потом на кнут в руках Ухтунга. Кажется, у всех появилась новая фобия. Я обвёл всех взглядом и удовлетворённо кивнул.
— Вот и отлично. Теперь собирайтесь, мы слишком задержались. Отвяжите её, пусть приходит в себя.
— Может… её стоит подлечить? — неуверенно обратилась та, которую Мамонта чуть не задушила.
— Нет, не стоит, — покачал я головой, — отвяжите и бросьте здесь же. Как придёт в себя, двинемся дальше.
— Но…
— Это бесчеловечно? — усмехнулся я. — Я мог бы Мамонту отправить в пыточную за то, что она руку на меня подняла. Но она отделалась лишь поркой.
Бесчеловечно… Блин, да если бы они эту хуйню не затеяли, ничего бы и не было. К тому же, в следующий раз Мамонта, впадая в ярость, может меня вообще грохнуть. А теперь будет каждый раз вспоминать эту порку и думать головой, прежде чем чего сделать. Да и другие подумают головой ещё сто раз прежде чем что-то отчебучить. Конечно ничего такого они пока не сделали, но я пресёк подобное на корню. Ведь и Мамонта не должна была трогать меня, а вон что получилось.
Вздохнув, я бросил взгляд на Мамонту, которая, всё так же облокотившись на дерево со связанными руками и заплаканным лицом, сидела, не приходя в себя. Сейчас она выглядела совершенно безобидно и не было в ней видно той обычной мужественности, что была раньше. Обычная женщина, множество коих можно встретить в этом мире.
На мгновение мой взгляд уцепился за ту самую повязку, которую она носит на лбу и отказывается снимать. Я не считал правильным лезть в личные дела людей, но… После случившегося почему бы и нет? Я имел все права узнать о ней всё что хочу. Поэтому, немного поразмыслив, я просто подошёл и стянул эту тряпку.
И что вы думаете там было? У неё на лбу было криво вырезано красноречивое слово «Шлюха».
Мда… а история у моих спутниц очень даже богатая.
Глава 131
Мы медленно продвигались всё дальше в горы. Спешить было некуда, а здесь было немало дичи, и что забавно, разбойников. Стоило нам просто углубиться, отойдя от границы королевства, как разведчики стали докладывать нам о них с завидной регулярностью. Предположу, что хитрые засранцы специально сюда перебазировались, чтоб их солдаты не достали, а потом при необходимости просто спускались вниз.
Ну… нам это в плюс. Будет на ком навыки оттачивать.
Поэтому охота на снежных тигров и ледяных троллей сменилась на более интересную дичь в лице людей. Именно дичь — так называли их как орки, так и наёмницы. Те всегда имели маленький уровень (тридцатка для них был маленьким) и расправиться с ними было довольно просто, если напасть первыми. И не заметил я сам, как тоже начал их называть дичью.
Нет, ну а чо? Реально же как дичь! Людьми их точно не назовёшь.
За то время, что мы обитали в заснеженных предгорьях, я успел уже слегка научиться стрелять из лука. Тут в команде была классическая эльфийка — без сисек, без жопы, с острыми ушами и худая, как беженец из Африки. Поэтому меня брали на охоту и учили стрелять по зайцам и иногда по разбойникам. Попутно я успел наубивать семь ледяных троллей и четыре тигра, коих для меня выискивали другие. Могло быть пять, но в первый раз тот меня чуть не задрал, и Мамонте с Ухтунгом пришлось меня спасать.
Кстати о Мамонте.
Эта чудесная особа, что прохватила заслуженных пиздюлей, теперь была серее тучи, вся какая-то подавленная и не поднимающая взгляда. Я запретил её лечить, поэтому спину ей просто перебинтовали. Ясень пень, ей было больно и очень неудобно от того, что одежда тёрла ей раны (хотя там сложно назвать такое ранами), но я не спешил менять решения. Пусть ей в пустую голову хорошенько въестся, на кого нельзя поднимать руку.
Забавно ещё то, что остальные смотрели на неё с жалостью. Даже та, которую она чуть не убила. Нет, меня по виду никто не ненавидел, так как все знали, за что Мамонта получила, но это не отменяло того факта, что её жалеют. Кажется, чего-то я в их обществе не улавливаю, так как недавно они хотели друг друга убить, а сейчас уже жалеют. Да и я уже серьёзно подумываю выебать Мамонту, может так ей хотя бы немного мозги вправит? А то нервная какая-то.
Плюс, то, что я вырезанную надпись на её лбу увидел, её не порадовало. Когда Мамонта это поняла, мне казалось, что она расплачется как маленькая девочка, настолько жалко она выглядела, завязывая повязку на лбу и сдерживая слёзы.
С того момента, как её выпороли, прошла неделя. Сутки она отходила и остальные шесть дней продолжала исправно за мной приглядывать. Как бы странно это не звучало, но Мамонта продолжала учить меня всяким фокусам и уловкам, охотиться на тигров, но её лёгкая отрешённость была видна. Это не очень хорошо, так что мне предстоял довольно… какой-то короче разговор.