— Но ты у нас планируешь, не я, Диор. Я могу убить кого угодно, и если ошибусь — смогу просто отступить. Если ты ошибёшься — полетят головы. И это будут наши с тобой головы. Наверное, только Исси сможет выйти сухой из воды.

— Каким-то ты стал серьёзный, — вздохнул он. — Алкоголь явно на тебя плохо влияет.

— Просто мне кажется, стоило сразу поговорить об этом, прежде чем мы окончательно наломаем дров.

— Остынь, братец, всё будет в лучшем свете, — усмехнулся Диор. — Думай лучше о том, что будет происходить в замке, так как это будет уже на твоей совести, не на моей.

— Ага, — я покрутил бутылку в руках, слушая, как внутри плещется жидкость. — Тогда за то, чтобы мы не облажались. Иначе в погоне за светом золота…

— …мы все сгинем во тьме… — пробормотал Диор задумчиво и слишком поздно захлопнул рот.

И в его глазах появилось понимание.

Немного запоздалое понимание, когда язык успел закончить всё вперёд сознания, которое уже было слегка под градусом и не успело сообразить, что он произносит.

Повисла тишина.

Тишина, которая дала наконец столько ответов на множество вопросов, что крутились в голове. Всего одна неосторожная фраза расставила всё по своим местам. Столько догадок, столько вариантов, самых удивительных и нереалистичных, вдруг неожиданно подтвердились буквально одной неосторожной фразой.

— В погоне за золотом мы все сгинем во тьме проклятыми, — пробормотал я, глядя куда-то в угол. Я слышал её не раз и не два, но только не в мире от других людей, кто даже не ведал, что существует что-то большее, кроме их собственного мира и реальности. — Знаешь, чьи это слова, Диор?

Диор молчал пару секунд, после чего издал невесёлый смешок. Он смотрел на камин перед собой, будто огонь, что съедал поленья, был самым интересным зрелищем в его жизни.

— Сука… ну надо же…

— Эту поговорку никогда не слышали в этом мире, Диор, — негромко ответил я, посмотрев. — Это были слова Саттана, которые стал негласным девизом проклятых и передавались из уст в уста на протяжении всего времени, что мы существовали.

— Попасться на такой хуйне… — пробормотал он, будто не слыша меня и продолжая смотреть на огонь, после чего бросил взгляд на бутылку. — Молодец, Тэйлон, ничего не скажешь… чему-то ты действительно научился.

В его голосе даже слышалось уважение, хотя трюк «продолжи за меня» был стар, как сам мир. Не думал, что он так просто попадётся. Видимо, действительно расслабился.

— Я никак не мог взять в толк, как парень типа Тэйлона смог найти этот грёбаный меч и обречь себя на эту службу, — негромко продолжил я. — Как он… догадался? Как смог найти то, на что наткнуться, по сути, шанс один на миллиард? Ну не мог же он просто увидеть его и такой сказать: о боже, это Хинзеркои-Йаркасиван! Кто-то должен был натолкнуть его на это. Кто-то, кто знал, чем всё закончится, и не мог не знать, через что придётся пройти загадавшему желание.

Я почувствовал, как внутри разливается холод. Парализующий, убивающий все эмоции холод, который уничтожал всё самоё тёплое, что во мне было, оставляя лишь пустоту.

И ведь я думал, что, когда узнаю правду, во мне будет столько чувств, столько мыслей… а на деле было совсем пусто. Ни злости, ни жалости, ни каких-либо измышлений по поводу того, что стало мне известно. Пустота, холодная и безнадёжная, выжигающая всё человеческое и оставляющая одну сухую оболочку, будто я действительно превращался в того, кем боялся стать — машину.

Все мои мысли сосредоточились на этом ублюдке, который даже посмотреть на меня не желал, продолжал сидеть и улыбаться своей раздражающей улыбкой, словно я не стоил его внимания. Будто он издевался, и весь ад, что я прошёл, был грёбанным розыгрышем!

Столько сотен лет я мотался по мирам, столько потерял, и всё из-за маленького дурака, которого надоумил его старший братец исполнить своё желание. Зачем Диору это? Хотя зачем нужен в семье профессиональный убийца, который может нашинковать десяток людей без лишних зазрений совести?

И всё же…

— Зачем, Диор? — негромко спросил я, будто желая услышать оправдание, которое даст хоть какую-то надежду не разрушать всё, чего мы достигли. — Зачем ты надоумил его связаться с этим?

— Зачем? — усмехнулся он. — Зачем… дай подумать… — мы встретились глазами. — Наверное, потому что… захотел?

Захотел, значит…

Я медленно встал. Последнее хорошее во мне, какая-то надежда на что-то человеческое просто была затоптана этим уёбком.

— Хочешь подраться со мной, — усмехнулся Диор, даже не пытаясь встать. — Ну… что ж… не буду тебе отказывать в удовольствии набить мне морду.

Видимо наш союз окончательно подошёл к концу…

— Может… позвать кого-нибудь?

Фалька с подносом, на котором были кружки чая, и её подруга Рута стояли около двери, с лёгким испугом прислушивались к творящейся за ней вакханалии. Грохот за стеной был таким, что содрогались даже стены, словно кто-то в порыве ярости разносил комнату в щепки: крушил мебель, сваливал шкафы на пол и ломал всё, что попадётся под руку.

— Может они немного… спорят? — немного испуганно ответила Рута. И в эту же секунду вздрогнула, когда стена содрогнулась, будто в неё бросили что-то тяжёлое. — Открой дверь.

— Нет, я… — глаза Фальки забегали в поисках оправдания. — О, у меня руки заняты, точно. Ты открой.

— Нет, я боюсь.

— И я боюсь. Давай лучше скаже-И-И-И-И-И-И-И-И-И-И!!!

Провизжали они синхронно, когда дверь просто разнесло в щепки и в коридор вылетело тело. Врезалось в стену, оставив небольшую вмятину на деревянной обшивке, и упало на одно колено. Только мгновение спустя они опознали в нём Тэйлона. Тот злобно сплюнул кровь в сторону, утёр кровь из-под носа и сорвался с места обратно в комнату с такой прытью, что можно было только позавидовать.

А через пару секунд оттуда вылетел уже Диор, но только уже кубарем. Попытался встать, но через мгновение впечатался в стену от пинка Тэйлона, который выскочил следом. Попробовал вскочить, но получил по голове подносом, которой его младший брат выхватил из рук служанок.

Те будто отошли от ступора и бросились бегом по коридору наутёк.

Я отбросил две половинки подноса в стороны, глядя на Диора, который медленно вставал передо мной на ноги.

Пусть встаёт. Мне нет интереса пинать валяющееся тело.

— Что такое, Диор, силёнки кончились? — заботливо поинтересовался я. — Может тебя взбодрит кружечка чая?

— Да нет, как-то обойдусь, братец… — выдохнул он и бросился на меня.

Поднырнул под кулаки и врезался в тело, впечатав в стену так, что деревянная перегородка затрещала. Из меня вышел весь воздух, но не дух. Тело всё равно работало, и локти опустились ему на спину что было сил. Удар по голове, по затылку, по вискам, и он начинает опадать. Хватаю Диора за голову и со всей дури коленом бью его прямо в лицо. Несколько раз просаживаю ему до хруста, после чего отталкиваю от себя.

Он быстро пришёл в себя и вновь бросился на меня. Его удар чиркнул по уху, зато мой настиг его, и достаточно сильно, чтобы Диор согнулся. И он вновь получает пачку ударов по лицу и корпусу.

Диор вновь нападает, бьёт, и мимо — я ушёл в сторону и пробил ему ровно в челюсть. Он пошатнулся, попытался выстрелить магией, жахнув по всему коридору, и мне едва хватило времени уйти в комнату, чтобы не задело.

Выскочил обратно и получил такой удар с ноги, что меня отбросило.

Так, Диор, смотрю, решил немного обратиться…

— Силёнок своих не хватает, а? — усмехнулся я, чувствуя, как во рту стало больше крови. — Ну давай, попробуй…

Диор изменился не сильно. Совсем чуть-чуть, чтобы придать себе лишних сил, выносливости и возможности переживать мои удары более легко. А вот у меня всё подавлено теми зельями, которыми меня поит мать. С одной стороны, это необходимо — не хватало обратиться, когда это не нужно. С другой — сейчас это было бы очень даже полезно. Хотя я его и голыми руками уделаю.