— Итак, — обратился я к Даре, подойдя к ним поближе. — Сегодня или завтра их сожжём?

Из клетки послышались жалобные стоны и всхлипы. Женщины сбились в кучу ещё плотнее. Какая прелесть.

— Но они же простые женщины, — покосилась на меня Дара.

Ага, значит ты так-то и не против, раз не приказываешь мне их отпустить. Или же не хочешь портить со мной отношения, вот и не пытаешься сразу же приказывать или спорить? Твоё спокойствие при виде такой жестокости меня слегка настораживает, если честно. Насколько ты тёмный омут? И что в тебе водится?

— Ясно, тогда сожжём завтра.

Стоны стали ещё более громкими и жалобными.

Да ладно, я прикалываюсь. Не буду врать, что мне вкатывает таким образом над ними издеваться, получаю от их и неуверенности в завтрашнем дне, страха и слёз удовольствие. Ну а хули? Я тут жопу рвал, спасая их, значит заслужил.

Конечно же у меня кишка тонка такое сделать и даже если бы они меня слали матом, я бы их отпустил. В конце концов, они мне ничего плохого не сделали и в отличии от работорговцев никого не предавали. Да и не маньяк я, чтоб людей за просто так валить.

Просто мне хочется получить садистское удовольствие, морально поиздеваться над ними, вселяя страх, вот и всё. Ничего плохого, так, шалости.

Одна из тех, что была постарше, подползла на коленях к решётке.

— Милосердная госпожа, — смиренно склонив голову, начала она, но я её перебил.

— Кто сказал, что я милосердна? Вот они с этим не согласны, — указал я мечом на трупы. Те красноречиво валялись в самых жутких позах.

— Я… мы просим отпустить нас. Мы же вам ничего плохого не сделали. Прошу вас, среди нас дети и невинные люди, что были схвачены подлыми ворами людей.

— Но знаете, вы и мне ничего хорошего не сделали. С чего мне вас отпускать?

Они все переглянулись. У некоторых уже даже было отчаяние в глазах, и по лицам вижу, что никто толком не знал, что мне предложить. Уверен, был бы мужчиной, предложили бы себя. В клетке постепенно началась повышаться громкость стонов, всхлипов и мольбы. Некоторые уже начали беззвучно плакать, предвкушая свою поджаренную судьбу. Ну а я стоял и наслаждался зрелищем. Эх… власть над чужими жизнями, как это прекрасно. Не то, что я люблю таких людей, но сам так делать обожаю.

Дождавшись определённой кондиции, когда их страх начал перерастать в истерику, я вздохнул. Ладно, поиграли и хватит. Меня сейчас интересовало другое. Если здесь у нас бабы, то что в соседней клетке? Мужчины? И почему она накрыта?

— Ладно, ладно, — попытался я успокоить этот рассадник душещипательных звуков. — Окей, я подумаю над вашими словами. Типа мы же все женщины, должны заботиться друг об друге в такое тяжёлое время.

Меня чуть не смыло их внезапным воодушевлением.

— Да, да, милосердная госпожа, вы правы! Мы должны помогать друг другу. Мы обязательно поможем вам, если понадобиться помощь, — все согласно загалдели и закивали головой, с проблесками надежды в оживших глазах.

— Так, ладно, цыц всем. Лучше скажите мне, что в той повозке, что накрыта, — показал я пальцем на соседнюю, что стояла в стороне.

Они в одно мгновение стихли, словно выключили звук. Все женщины в клетке дружно обернулись в указанную сторону и испуганно посмотрели на повозку. Нет, они смотрели на неё не испуганно. Они были в ужасе.

— Там зло, — прошептала их главная. — Истинное зло, милосердная госпожа.

Я сам невольно покосился в ту сторону. Видимо и мне стоит теперь бояться того, что там.

— Зло? — переспросил я.

— Да, госпожа, там зло. Истинное зло! Молю вас, не подходите к ней. Лучше… Лучше сожгите как сделали это с плохими людьми.

Её слова были пропитаны первобытным страхом. Да так, что даже я беспокойство почувствовал. Мы с Дарой переглянулись, после чего наши взгляды переместились к упомянутой клетке. Могу сказать, что Дара тоже занервничала от слов женщины.

— А можно поконкретнее, что там за зло?

Но женщина с остальными уже в угол забились и дружно обнялись, словно то, что было в клетке, могло услышать их. Так… Что-то мне неспокойно теперь. А взгляд сам собой возвращается к клетке.

— Чую зубастый рояль в телеге, — высказал я свою внеочередную мудрую мысль.

— Рояль? То разве не музыкальный инструмент? — Дара тоже глядела на эту телегу. Более того, она даже пращу снова зарядила.

— Инструмент. А ещё случайность, которая не случайна.

— Как это? — удивилась она.

— Представь, что ты играешь в игру с другом и он тебе подыгрывает. Всё вроде выглядит как случайность, тебе выпадают удачные карты или ты становишься с каждым ходом сильнее, все ситуации решаются исключительно в твою пользу. Но по-настоящему тебе подыгрывают, подкидывая тебе удобные ходы и случаи, чтоб ты как можно быстрее выиграла или стала сильнее. Это всё наигранно, запланированные случайности. Это и называется рояль в кустах.

— А зубастый рояль тогда что?

— О-о-о… это тоже самое, но он не помогает тебе, а наоборот пытается убить или усложнить тебе жизнь.

— И ты думаешь, что это подстроено кем-то?

— Я бы сказал, что эта хрень не случайна. Такие совпадения слишком уж… натянуты. У вас же есть бог удачи или что-то типа того?

— Есть Богиня Удачи. Ещё вроде кто-то был, но я уже не помню.

Понятно, тогда у меня есть несколько претензий к ней, которые я бы с удовольствием обсудил.

— А с тобой такое случалось уже? — спросила Дара, глядя на меня.

— Ты даже не представляешь, сколько раз. Так, ладно, к этой хуятени мы подходить не будем, завтра утром посмотрим, что там нам Бог Роялей подготовил. — Я повернулся к бабам. — Так, пока мы будем искать ключ, сидеть молча. Чтоб ни звука, ясно?

Все тут же закивали, не проронив ни слова. Вот и хорошо.

Добыча была… маленькой. Ну совсем не очень, словно всё сегодня складывалось против нас. Печать работорговца мы так и не нашли, что меня сильно расстроило, но могу поспорить, что Дара праздновала в тот момент победу.

Нашей добычей стал весьма скудный запас денег с каждого трупа, что был здесь. В сумме получилось шесть золотых, восемь серебряных и девять медных. Конечно же по большей части это всё было медными монетами. Если не изменяет память, то тут в серебряном двадцать медных, а в золотом десять серебряных.

Дальше у нас пошёл лут на вещи. Я забрал слегка опалённые доспехи, которые никому были не нужны, нашёл неплохие высокие сапоги, сняв их с мёртвого скаута. Вместо носков сделал некое подобие портянок из куртки всё того же скаута, чтоб ногу не тёрло. Взял довольно неплохой на мой непрофессиональный взгляд меч танка-хуянка, который был явно лучше прежнего.

Кстати, что касается одежды, то подходящее платье я раздобыл в сундуке, который был на телеге и который использовали как козлы. Обычное деревенское платье с корсетом, который завязывался на груди, желтоватого цвета. Только вот сиськи туда умещались с трудом, их слегка жало. Зато фиксировались знатно, они не прыгали и не дёргались. Спасибо Даре, помогала мне нацепить его.

Что касается остального шмота и оружия с павших врагов, мы просто сбросили его в телегу, где располагались женщины. Тех нам пришлось выпустить.

— А могли бы продать, — пробормотал я, глядя как они вылезают оттуда. Хотя кого я обманываю, никого бы я не продал. — А вообще, чот маловато тут денег и вещей.

— Так это скорее всего просто перевозчики рабов, к тому же не самые богатые. Ловят и возят кого попало. А деньги скорее всего они не с собой брали.

— А с кем?

— Может договариваются с более крупными караванами, чтоб безопаснее было. Может пользуются услугами банков. Ну… там положил, в другом месте забрал, отдав часть денег. Каждый по-разному перестраховывается.

Блин, печально.

Получившие свободу женщины, стараясь не попадаться мне на глаза и держаться подальше от крытой повозки, принялись хозяйничать в рамках приличий. Они вытаскивали одежду, с моего разрешения, из сундука, которую стелили на пол повозки, где до этого сидели, и готовили еду из припасов неудавшихся работорговцев.