Она слушала меня и кивала головой, попутно собирая вещи. Часть моего рассказа, наполненного болью моей пятой несуществующей точки она выслушала уже во время похода, после чего сочувствующие похлопала по плечу.

— Мне тебя жаль, но я ничего поделать не могу.

— Ты можешь не тащить меня на верную смерть, — напомнил я ей.

— Нет, не могу. Ты мне был дан Богом Скверны…

— Не дан, — перебил я её. — Я только мамин и никому не принадлежу.

— В любом случае Бог Скверны очень помог мне, и я не буду выбрасывать его помощь на ветер. Так что прости, но ты будешь мне помогать.

Я бросил ненавидящий взгляд на эту дрянь.

— Честно слово, выдастся возможность, и я тебя изнасилую в жопу.

Она испугано схватилась за упомянутое место и захлопала глазами.

— А почему туда!?

— Чтоб ты визжала от боли, — сказал я ей с угрозой в голове и отвернулся.

За это день мы так и не смогли выбраться из леса, хотя Дара — следопыт уверяла, прикрывая свою сладкую попу под моим взглядом, что она точно знает, в какую сторону двигаться.

Чот у меня сомнения по этому поводу. Был у меня один знакомый, который утверждал тоже самое, а потом завёл нас хуй знает куда и меня местные так не хиленько побили, что я потом ходил ещё неделю, опираясь на стену.

Ой, этих чудо историй у меня ещё тысяча. Не все они плохие, иногда я с успехом отбивался. А иногда мне дарили на день рождение охуительные подарки! Например, старую добрую Пиху. Бля… Я был счастлив и расцеловывал маму ещё пол дня. Даже в таком мелком возрасте я понимал, какого было горбатиться ей, когда отца нет, чтоб купить мне такой подарок. И пусть мама была на редкость безэмоциональным и отчуждённым человеком, но она всё равно любила меня.

Блин, это был, наверное, единственный человек, который меня любил и не предал бы, за исключением верного борца с трамваями, жиртреста. Правда он меня не любил, но точно бы не предал.

Интересно, какого ей без меня? Наверное, ей тоже досталось после моей смерти. Ей же на тот момент было тридцать восемь. Да-да, она из тех, кто залетел в пятнадцать, но это ей не помешало сделать из меня человека настолько, насколько это возможно в тех условиях. А ща ей вообще пятьдесят восемь…

Да уж, ностальгия прямо хлещет. Как вспомню, так сердце жмёт… душу жмёт, судя по всему.

— Кстати, когда я спросил далеко, то забыл уточнить, куда мы идём.

— К алтарю, — тут же ответила Дара.

— Какому? — спокойно уточнил я.

— Бога, — ответила она.

Она либо издевается, либо безбожно тупит. Поэтому я схватил её за волосы, почувствовав такой нехилый удар в голову от рабской печати; были бы глаза, точно бы слёзы пустил. Да и конечности занемели так, что вот-вот и я её выпущу. Думаю, что хотел бы её убить и меня бы тут же перекрутило до основания.

Она испуганно уставилась на меня, своим невинным взглядом спрашивая, что она сделала не так.

— Ответить мне нормально, что за алтарь, что за бог. Вообще, что, куда, где, как полностью, а не так, что я из тебя по слову выуживаю.

Неожиданный приступ злости спал так же быстро, как и накинулся на меня. Видимо сказывалось общее состояние после весёлого сообщение об Dead end для меня после смерти.

— Т-так бы сразу и с-сказал! — испуганно пикнула она со слезами на глазах. — Храм светлого Бога Терпения И Внимательности, покровителя мастеров тонких дел.

— Тонких дел? — спросил я, отпуская её волосы.

— Ювелиры и те, кому нужна выдержка и точность в действиях, — объяснила она, стараясь держать со мной дистанцию. — Бог Скверны сказал, что этот храм давно заброшен и Богу Терпения И Внимательности на него наплевать. Поэтому, если мы там проведём ритуал, то ничего страшного не будет.

— Почему именно там?

— Ну естественно потому, что в храмах обычно сосредоточенны основные силы! Если даже им не пользуются, то остаточные великие силы всё равно остаются какое-то время. И Бог Скверны сказал, что там они ещё есть. К тому же само место способствует для ритуалов!

Окей, с этим разобрались.

— А что за храм? Как он выглядит?

— Я не знаю, — ответила Дара, отступив от меня ещё на шаг. — Храмы разными бывают.

Вот это мне не нравится. В том то и дело, что храмы бывают разные. Или солнечный храм Зевса, или злоебучие катакомбы фараонов Египта. Два храма, но разница между ними довольно ощутимая и мне не хочется, чтоб тот храм оказался злоебучими катакомбами.

Но это пол беды. Другие пол беды — стоит ли возвращать тело? Пока мы не дошли до храма, в котором по любому не всё в порядке, надо окончательно решить — возвращать тело или нет.

С одной стороны — живучесть на стороне скелета. Тут можно бегать и без головы, и без руки, но критический удар в тот же самый череп и пизда рулю. Да и в город хуй так пройдёшь. Это не Эви, которая была с мясом на костях, я тут слишком сильно палюсь. Даже если накину одежду, можно будет заметить торчащие под ними кости, которые будут слишком сильно выпирать. И лицо тоже будет сложно скрыть.

С другой стороны, с телом любой критический удар может отправить меня к праотцам… нет, отправит в никуда. Но при этом от крита могу и не сдохнуть сразу. Даже с пробитым черепом при должном везении можно выжить и не сдохнуть, дождавшись лечения. Правда с бонусом на лечения, который теперь может меня так нехило скосить, это очень и очень спорно. Однако я буду как человек и даже обзаведусь членом. Тут тоже плюс.

Я раскидывал мозгами довольно долго… которых у меня не было. Азаза, какая шутка… Ладно, в сторону всякую хуйню.

Плюсы есть с обеих сторон. Но если с одной стороны живучесть, то с другой стороны явная скрынтость и плотское удовольствие. Прокрасться к графу легче человеком, а вот пробиться — скелетом. Но пробиться со своими статами я точно не смогу, а вот прокрасться шанс есть. Да и в городе гулять смогу без палева.

Я прикинул — живучесть или относительная скрытность. Но без силы относительная живучесть и не нужна, поэтому я решил всё-таки вернуть себе жизнь. Хоть палиться не буду. Что касается того, как добраться до графа… Слава богу есть такое слово Авось. Всегда его любил. Так что авось смогу пробиться и меня к хуям не грохнут.

Мы вышли к храму только к следующему дню.

Так получилось, что топали мы откровенно медленно, так как в какой-то определённый момент лес вдруг оброс кустарниками и высокой травой, через которые было сложно двигаться. И поэтому пришлось нам заночевать ещё раз в лесу. Благо живности здесь не было особо от чего можно было не беспокоиться о том, что мою хозяйку сожрут.

Хотя признаюсь честно, даже несмотря на то, что я особо Дару и не ненавидел (А за что? Да, она поступила со мной гнусно, но на её месте я бы сделал тоже самое. Не мне её критиковать), однако с радостью избавился бы от неё таким способом. До того момента как во мне заговорила проклятущая совесть.

Эта маленькая сучка выглядела так мило во сне, что хотелось её даже не трахнуть, а обнять, погладить и потискать… ну и только потом трахнуть, естественно. Короче, её невинный вид и вполне высокие цели (спасти близкого вполне достойная причина) сдерживали меня. Всё-таки я ещё не конченный моральны урод, который будет так поступать. Она была явно положительным персонажем, ступившим не по своей воле на тёмный путь.

Вот только не повезло мне стать её собачкой на поводке. Эта мысль вроде заставляет чувствовать к ней неприязнь, но глянешь на лицо и тут же вроде и жаль её. Короче, я на распутье.

И как истинный слабак, я всё же не рискну её грохнуть. Пока что. Да и поводок сразу голову ломал мне при одной только мысли.

К утру мы вновь выдвинулись к храму. Я на всякий случай спросил, ничего ей там Бог Скверны не сказал ещё, но она покачала головой.

— Сегодня спала как младенец, — ответила она с улыбкой. То, что я её вчера таскал за волосы, уже давно выветрилось из её лёгкой головы.

— Да, я заметил это. А не боишься оставлять на меня пост?